ОБЫЧНЫЙ
СЕРГЕЙ ЛУКЬЯНЕНКО
ЭРИК БРАГАЛЯН
ЭРИК БРАГАЛЯН
ОБЫЧНЫЙ
Генетика уже сегодня вносит коррективы в диагностику заболеваний и помогает персонализировать лечение. О том, с какими изменениями мы можем столкнуться в будущем, — вторая новелла Сергея Лукьяненко из литературного цикла, подготовленного совместно с медико-генетическим центром Genotek
— Пожар был в жилом доме, — сказал мужчина. — Сложный, третья категория, работало десять отделений. Хорошо, что сработала сигнализация и дымоудаление, люди почти все вышли сами. Я проверял четырнадцатый этаж…
Закрыв глаза, я представил, как это было. На самом деле перед приемом я полчаса рылся в интернете. Нашлись и записи зевак, и репортажи стримеров, и официальные отчеты.
Дом — восемнадцатиэтажная «свечка», старенький. Такие, к сожалению, горят хорошо. Пожар возник на восьмом этаже, вспыхнул литиевый аккумулятор в скутере, который заряжался в прихожей. К счастью, семью разбудила собака, первой почуявшая гарь. Выбежали все, включая собаку. Принялись звонить в пожарную охрану, но подъезд уже полыхал. Часть людей снимали лестницами, часть через крышу, куда сел эвакуационный дрон. Но всегда бывают те, кто не успевает выйти… Я даже почувствовал запах дыма — едкого, тяжелого, в домах сейчас очень много пластика. Мне стало жутковато.
Пожарного звали Николаем, работал он уже шесть лет, был на хорошем счету. Вот и в этот раз проявил себя — нашел закрытую изнутри квартиру, выбил дверь, в спальне обнаружил забравшуюся под кровать…
— Взрослую женщину? — удивился я. В отчете возраст не был указан, согласно закону о защите личных данных. Я решил, что Николай спас ребенка или, допустим, старушку, плохо понимающую происходящее.
— Молодая деваха, — Николай пожал плечами, словно ему было неудобно. — Лежала под кроватью и бормотала что-то. В шоке. У людей такое бывает, знаете ли… Я ее вытащил, попытался успокоить. Ничего не получилось. Ну, натянул на нее газовую маску, задымление вовсю шло. Лебедку закрепил на батарее, штатная процедура. Взял ее покрепче и спустился вниз. Ничего особенного. Вот если бы она была на шестнадцатом этаже, было бы хуже, тросика бы не хватило. А так…
Я кивнул. Перед глазами полыхал дом, а из открытого окна, за которым уже билось пламя, на тонкой нитке «тросика» спускался пожарный в защитном костюме, крепко прижимая к себе полуголую девушку.
Закрыв глаза, я представил, как это было. На самом деле перед приемом я полчаса рылся в интернете. Нашлись и записи зевак, и репортажи стримеров, и официальные отчеты.
Дом — восемнадцатиэтажная «свечка», старенький. Такие, к сожалению, горят хорошо. Пожар возник на восьмом этаже, вспыхнул литиевый аккумулятор в скутере, который заряжался в прихожей. К счастью, семью разбудила собака, первой почуявшая гарь. Выбежали все, включая собаку. Принялись звонить в пожарную охрану, но подъезд уже полыхал. Часть людей снимали лестницами, часть через крышу, куда сел эвакуационный дрон. Но всегда бывают те, кто не успевает выйти… Я даже почувствовал запах дыма — едкого, тяжелого, в домах сейчас очень много пластика. Мне стало жутковато.
Пожарного звали Николаем, работал он уже шесть лет, был на хорошем счету. Вот и в этот раз проявил себя — нашел закрытую изнутри квартиру, выбил дверь, в спальне обнаружил забравшуюся под кровать…
— Взрослую женщину? — удивился я. В отчете возраст не был указан, согласно закону о защите личных данных. Я решил, что Николай спас ребенка или, допустим, старушку, плохо понимающую происходящее.
— Молодая деваха, — Николай пожал плечами, словно ему было неудобно. — Лежала под кроватью и бормотала что-то. В шоке. У людей такое бывает, знаете ли… Я ее вытащил, попытался успокоить. Ничего не получилось. Ну, натянул на нее газовую маску, задымление вовсю шло. Лебедку закрепил на батарее, штатная процедура. Взял ее покрепче и спустился вниз. Ничего особенного. Вот если бы она была на шестнадцатом этаже, было бы хуже, тросика бы не хватило. А так…
Я кивнул. Перед глазами полыхал дом, а из открытого окна, за которым уже билось пламя, на тонкой нитке «тросика» спускался пожарный в защитном костюме, крепко прижимая к себе полуголую девушку.
Психогенетика (греч. psychе — душа и греч. genesis — происхождение) — наука о наследственности и изменчивости психических и психофизиологических свойств, возникшая на стыке психологии и генетики. В западной литературе чаще применяется термин «генетика поведения» (behavioral genetics). Подробнее о связи психологии и генетики здесь.
Никогда бы так не смог. Боюсь высоты. Особенно после работы с пилотами.
— Но ведь все получилось, — сказал я. — Никто не погиб. И в этом ваша заслуга, вы нашли пострадавшую. Почему же вы решили обратиться к психологу?
— Уже за окном она начала приходить в себя, — пояснил Николая смущенно. — Я испугался, что начнет вырываться… ну и снял маску, чтобы ее успокоить. Человеческий контакт, понимаете? Нам вообще-то запрещают, но там уже не было дыма, я понимал, что риска нет, тем более для меня. А она на меня посмотрела, вся затряслась и шепчет: «Нелюдь»… Хотя с другой стороны — помогло! Застыла как каменная!
Я внимательно посмотрел на Николая. Да, не красавец. Но и никак не урод. Молодой рослый мужчина, лицо простецкое, нос картошкой, губастый. Но и ничего необычного или отталкивающего в нем не было.
— Как она поняла, что вы — особенный? — спросил я.
— Видимо, читала про таких, как я, — сказал Николай смущенно. — Или в сети фильмы всякие смотрела. Это сейчас я как все, а на вызове… ну, смотрите сами…
Он начал быстро и глубоко дышать. Прошло буквально двадцать секунд — и лицо его вдруг покраснело, стало темно-багровым, потом веки дрогнули и из-под них с некоторым усилием выползли еще одни веки, прозрачные и блестящие, полностью закрывшие глаза.
— Но ведь все получилось, — сказал я. — Никто не погиб. И в этом ваша заслуга, вы нашли пострадавшую. Почему же вы решили обратиться к психологу?
— Уже за окном она начала приходить в себя, — пояснил Николая смущенно. — Я испугался, что начнет вырываться… ну и снял маску, чтобы ее успокоить. Человеческий контакт, понимаете? Нам вообще-то запрещают, но там уже не было дыма, я понимал, что риска нет, тем более для меня. А она на меня посмотрела, вся затряслась и шепчет: «Нелюдь»… Хотя с другой стороны — помогло! Застыла как каменная!
Я внимательно посмотрел на Николая. Да, не красавец. Но и никак не урод. Молодой рослый мужчина, лицо простецкое, нос картошкой, губастый. Но и ничего необычного или отталкивающего в нем не было.
— Как она поняла, что вы — особенный? — спросил я.
— Видимо, читала про таких, как я, — сказал Николай смущенно. — Или в сети фильмы всякие смотрела. Это сейчас я как все, а на вызове… ну, смотрите сами…
Он начал быстро и глубоко дышать. Прошло буквально двадцать секунд — и лицо его вдруг покраснело, стало темно-багровым, потом веки дрогнули и из-под них с некоторым усилием выползли еще одни веки, прозрачные и блестящие, полностью закрывшие глаза.
Психогенетика (греч. psychе — душа и греч. genesis — происхождение) — наука о наследственности и изменчивости психических и психофизиологических свойств, возникшая на стыке психологии и генетики. В западной литературе чаще применяется термин «генетика поведения» (behavioral genetics). Подробнее о связи психологии и генетики здесь.
НЕЛЮДЬ
Теперь пожарный выглядел и впрямь жутковато.
— Цвет кожи — это из-за депонирования крови? — спросил я.
— Ну да. После гипервентиляции я могу не дышать минут пять, — сказал он. — Если задымление, то это очень полезно. И тепло хорошо отводится, можно пробежать сквозь огонь. А вторые веки закрывают роговицу глаз.
— Вы давно прошли генетическое усовершенствование?
— Восемь лет назад, перед тем как в училище поступал. Можно было и без этого, но с такими данными принимали без экзаменов. Да и самому спокойней как-то! Сейчас идет государственная программа усовершенствований для рыбаков и подводников, а тогда МЧС большой заказ разместил.
— Полагаю, вы зря расстраиваетесь, Николай, — сказал я. — Людям свойственна косность. Они боятся тех, кто прошел усовершенствование, но это обычный страх перед прогрессом. Таких, как вы, становится все больше. Люди меняют себя, не просто лечат болезни, а совершенствуют данное природой тело. Космонавты больше не испытывают проблем с невесомостью, подводники ныряют без аквалангов на глубину, а скоро вообще начнут дышать водой. Вы не боитесь огня…
— Я его и люблю, и боюсь, — серьезно ответил Николай. — Огня надо бояться, это суровый противник. Но без него никак. И я умею его укрощать.
— Вот именно. Умеете! Вы защищаете жизни, в том числе жизни обычных людей. Те, кто идет впереди, всегда слышат за спиной шепот отстающих. Не обижайтесь, не сердитесь, не сомневайтесь в себе.
— Вам хорошо говорить, доктор. Вы обычный, — цвет кожи Николая постепенно приходил в норму. — А вот я до сих пор думаю: может быть, зря? Работал бы пожарным, но был бы человеком, как все.
— Скажите, а вы бы стали так долго проверять ту квартиру, будь вы обычным?
Николай задумался на миг.
— Не знаю. Задымление было сильное, огонь подступал. Я уже понимал, что уходить буду через окно. Может быть, и поспешил бы.
— И тогда…
— Женщина бы сгорела, — сказал Николай.
— Вы сами это сказали, — заметил я. — Мы живем в сложном мире, и природа не успевает нас к нему готовить. Нам приходится бежать, чтобы остаться на месте, сохранить себя и других.
— А вдруг она права? — спросил пожарный. — Вдруг я уже не человек?
Я снова прикрыл глаза и представил себе Николая, спускающегося на тонкой нити вдоль стены. Девушку в его бережном объятии. И как ее испуганное нежное лицо вдруг искажается отвращением и страхом…
— Красивая? — спросил я.
Он смешался.
— Рыжая? — уточнил я.
Николай неловко улыбнулся.
— Как вы поняли? Очень красивая. Рыжая, как огонь. Я подумал, что такая никогда в меня не влюбится.
— А я думаю, что ей сейчас стыдно за то, что она вам сказала.
Николай снова улыбнулся, уже живее.
— Может, и так… Ладно, извините, что грузил вас тут попусту. Мы, особенные, все немножко со сдвигом.
— Все мы, люди, «со сдвигом», — сказал я. — Хотите больничный или отпуск? Могу выписать предписание…
— Да зачем, — он махнул рукой. — Выговорился, и легче стало. Надо было с мужиками сесть, водки накатить, да я как-то не люблю этого…
Когда пожарный ушел, я встал из-за стола, прошелся по кабинету. Потер виски.
В общем-то, несложный случай. Читать его эмоции было просто, у парня все на лице написано. Ох уж эти переживания «особенных»: «я не такой, как все», «у меня не как у людей», «все на меня косятся»… Они думают, что самое трудное — это быть не таким, как все, снаружи. Когда это замечают окружающие.
Но самое трудное — это быть не таким внутри. Стать особенным психологом, к примеру. Читающим эмоции пациентов, переживающим все, что пережили они, — чтобы найти в сознании маленькую занозу и выдернуть.
«Обычный»? Не всегда обычные могут справиться…
Я вернулся к столу, посмотрел на экран. Девушка, особенная, проблемы в личной жизни…
— Следующий! — сказал я.
— Цвет кожи — это из-за депонирования крови? — спросил я.
— Ну да. После гипервентиляции я могу не дышать минут пять, — сказал он. — Если задымление, то это очень полезно. И тепло хорошо отводится, можно пробежать сквозь огонь. А вторые веки закрывают роговицу глаз.
— Вы давно прошли генетическое усовершенствование?
— Восемь лет назад, перед тем как в училище поступал. Можно было и без этого, но с такими данными принимали без экзаменов. Да и самому спокойней как-то! Сейчас идет государственная программа усовершенствований для рыбаков и подводников, а тогда МЧС большой заказ разместил.
— Полагаю, вы зря расстраиваетесь, Николай, — сказал я. — Людям свойственна косность. Они боятся тех, кто прошел усовершенствование, но это обычный страх перед прогрессом. Таких, как вы, становится все больше. Люди меняют себя, не просто лечат болезни, а совершенствуют данное природой тело. Космонавты больше не испытывают проблем с невесомостью, подводники ныряют без аквалангов на глубину, а скоро вообще начнут дышать водой. Вы не боитесь огня…
— Я его и люблю, и боюсь, — серьезно ответил Николай. — Огня надо бояться, это суровый противник. Но без него никак. И я умею его укрощать.
— Вот именно. Умеете! Вы защищаете жизни, в том числе жизни обычных людей. Те, кто идет впереди, всегда слышат за спиной шепот отстающих. Не обижайтесь, не сердитесь, не сомневайтесь в себе.
— Вам хорошо говорить, доктор. Вы обычный, — цвет кожи Николая постепенно приходил в норму. — А вот я до сих пор думаю: может быть, зря? Работал бы пожарным, но был бы человеком, как все.
— Скажите, а вы бы стали так долго проверять ту квартиру, будь вы обычным?
Николай задумался на миг.
— Не знаю. Задымление было сильное, огонь подступал. Я уже понимал, что уходить буду через окно. Может быть, и поспешил бы.
— И тогда…
— Женщина бы сгорела, — сказал Николай.
— Вы сами это сказали, — заметил я. — Мы живем в сложном мире, и природа не успевает нас к нему готовить. Нам приходится бежать, чтобы остаться на месте, сохранить себя и других.
— А вдруг она права? — спросил пожарный. — Вдруг я уже не человек?
Я снова прикрыл глаза и представил себе Николая, спускающегося на тонкой нити вдоль стены. Девушку в его бережном объятии. И как ее испуганное нежное лицо вдруг искажается отвращением и страхом…
— Красивая? — спросил я.
Он смешался.
— Рыжая? — уточнил я.
Николай неловко улыбнулся.
— Как вы поняли? Очень красивая. Рыжая, как огонь. Я подумал, что такая никогда в меня не влюбится.
— А я думаю, что ей сейчас стыдно за то, что она вам сказала.
Николай снова улыбнулся, уже живее.
— Может, и так… Ладно, извините, что грузил вас тут попусту. Мы, особенные, все немножко со сдвигом.
— Все мы, люди, «со сдвигом», — сказал я. — Хотите больничный или отпуск? Могу выписать предписание…
— Да зачем, — он махнул рукой. — Выговорился, и легче стало. Надо было с мужиками сесть, водки накатить, да я как-то не люблю этого…
Когда пожарный ушел, я встал из-за стола, прошелся по кабинету. Потер виски.
В общем-то, несложный случай. Читать его эмоции было просто, у парня все на лице написано. Ох уж эти переживания «особенных»: «я не такой, как все», «у меня не как у людей», «все на меня косятся»… Они думают, что самое трудное — это быть не таким, как все, снаружи. Когда это замечают окружающие.
Но самое трудное — это быть не таким внутри. Стать особенным психологом, к примеру. Читающим эмоции пациентов, переживающим все, что пережили они, — чтобы найти в сознании маленькую занозу и выдернуть.
«Обычный»? Не всегда обычные могут справиться…
Я вернулся к столу, посмотрел на экран. Девушка, особенная, проблемы в личной жизни…
— Следующий! — сказал я.
СЛЕДУЮЩИЙ