Маленький человек XX века стал большим, распрямился во весь рост, разбух, заматерел и начал хамить

«Ве-сен-ни-ми» и «наив-ны-ми» тетка выпевала по нотке — в бараке была приличная акустика, каждый звук падал хрустальной каплей

Новый литературный номер журнала «Сноб» посвящен творчеству Чарльза Диккенса

Вадим Угаров был человек непьющий, но пьян он бывал по другой причине, не от водки

Деревня, где прошли все летние каникулы моего детства, была «прелестный уголок»

Рождественская  сказка

Не знаю, когда именно, но, я думаю, он понял где-то между пожаром и возвращением в ночлежку, что не сможет бросить эту женщину. После ужина с раками смог бы, после пожара – нет

Повесть о любви

Шесть дней и ночей ходили по Иерусалиму люди Бар-Аввы, скупали и запугивали народ, запрещая под страхом смерти появляться в пятницу на Лобном месте

Самая актуальная из «Рождественских повестей» – это, конечно же, «Рождественская песнь в прозе», которая будет интересна всем, кто умеет читать книги и считать деньги

Конечно, глупо было приезжать в Лондон на две недели

Новый литературный номер журнала «Сноб» посвящен творчеству Чарльза Диккенса

Актриса «Мастерской Петра Фоменко» о своем детстве, этимологии слова «счастье», Ромео и Джульетте, Сталине и любви

Диккенс, как выяснилось, ассоциируется у большинства наших авторов с детскими годами. Мы задались вопросом, как бы смотрелись их юные лица в Викторианскую эпоху

Его невозможно изъять из гемокода русской литературы. Более того – всей нашей жизни. В России Диккенса читали, им восхищались, ему подражали, его любили, как любят свое, родное, давно ставшее частью души