Лондон

Софья Мироедова

*

Самоубийство Александра Маккуина потрясло всех. Даже люди, которые с презрением относятся к моде и произносят слова «бренд» и «дизайн» не иначе как скривившись, и те пустились в разглагольствования о том, какой он был гений. Обсуждали причины, вспоминали недавнюю смерть его матери и само­убий­ство его покровительницы и доброго гения Изабеллы Блоу. И словно бы в унисон в Лондоне открылись сразу две выставки романтических самоубийц – Ван Гога и Марко Ротко.

Но никто, кажется, не вспомнил, что за неделю до трагедии Маккуин был на премьере фильма «Холостяк», снятого его другом и коллегой дизайнером Томом Фордом, который решил попробовать себя в качестве режиссера. В фильме, правда, герой, профессор литературы Калифорнийского университета, лишь обдумывает самоубийство после трагической гибели своего партнера – зато обдумывает в деталях. Профессор в исполнении Колина Ферта (уже успевшего собрать за эту роль солидную коллекцию разнообразных статуэток и номинированного на «Оскар») похож на Ива Сен-Лора­на – очки, во ­всяком случае, точно сен-лора­нов­ские (интересно, насколько сознательно Том Форд сводит счеты со своим предшественником?). Снят фильм по роману Кристофера Ишервуда, изобилующему автобиографическими деталями. Ишервуд накануне Второй мировой войны уехал из Лондона в Нью-Йорк со своим возлюбленным, уже тогда легендарным поэтом Уинстоном Оденом. Оттуда Ишервуд перебрался в Калифорнию, где стал буддистом и мистиком, занялся йогой и преподаванием, пока Оден продолжал пьянствовать в барах Нью-Йорка.

Оден уже после войны откликнулся на предложение Игоря Стравинского сочинить либретто по мотивам серии карикатур «Похождения повесы» Уильяма Хогарта – хроникера декадентского Лондона XVIII века, и с тех пор ни один сезон в Лондоне не обходится без той или иной версии этой оперы. В нынешней постановке Робера Лепажа в Ковент-Гарден действие переносится в двад­ца­тые-тридцатые годы, на которые пришлась юность Одена, и охватывает большую часть Европы – от Лондона до Берлина. Именно этот Берлин был знаком автору либретто, отчего постановка становится еще интереснее. Берлин Одена – это подпольные бордели и подозрительные бары, это истеричные толпы бездельников, воспевающих свою диву: ее зовут Баба-Турок, ее лицо украшают усы с бородой и на ней-то и женят героя. Это намек на гомосексуальность Одена и на трансвеститов Берлина, куда поэт отправился в поисках освобождения от сексуальных, моральных и общественных табу Англии тех лет.