Лондон

Иллюстрация: Юля Блюхер

*

Лет пятнадцать я работаю в Брикстоне, на Coldharbour lane 221B, в буро-кир­пич­ном доме с железными лестницами, крашенными в черный цвет. Некоторым Брикстон нравится – я сам слышал, как этот район хвалят. Не верьте, место гнусное. Пока дохожу от метро до мастерской, раз пять предлагают scunk – так здесь называют косяк.

Я работаю с Мэлвином Петтерсоном и Колином Гейлом, это отличные мас­те­ра-печатники. Кроме них, с нами работает превосходная девушка Мэган Фишпул, а иногда помогает Доменик Фер­гю­сон-Ли из соседней мастерской. Они печатают мои офорты. Они все отличные ребята, главный среди них – Мэлвин.

Мэлвин Петтерсон работает не спеша, делает долгие перерывы, любит попить чайку, поговорить. Беседы начинаются после ланча, когда мы возвращаемся из харчевни «У Дианы». Казалось бы, поговорить можно и за едой, но за едой Мэл просматривает газету The Sun.

После трапезы самое время приступить к работе, но тут под окнами появляется темненький паренек с корзиной сандвичей – в три часа дня он обходит промзону, продает работягам бутерброды. У Дианы Мэл обыкновенно съедает по две тарелки жирной пищи – казалось бы, можно и угомониться. Однако человек с корзиной бутербродов дразнит его воображение: как охотник приходит в возбуждение при виде лисицы, так и Мэл перестает владеть собой, если на горизонте появляется еда. Мэл подходит к окну, манит африканца. Тот поднимается на четвертый этаж, и Мэл изучает его корзину, перебирает бутерброды. «Что это? O, тунец! Отлично! А это что? Ветчина? Ветчина, так-так... Ну, давай ветчину». Мэл садится лицом к окну на свой особый стул – широкий, с огромной спинкой, – обкладывает себя бутербродами, придвигает телефонный аппарат.

Прихлебывая чай, Мэл обзванивает знакомых девушек. Говорит Мэл вальяжно, ласково, сочно чавкая бутербродом. Мэл отнюдь не волокита, он скорее добрый дядюшка, ему нравится шефствовать над неразумными барышнями. Откуда у него столько знакомых барышень, мы понять не можем. Вроде бы вся его жизнь проходит на виду – а вот поди ж ты! Мэлвин начинает разговор словами: Hi, love!, а заканчивает: By, sausage! В этом покровительственном «Бывай, сосиска!» – квинтэссенция отношения Мэлвина к противоположному полу. Я спросил его однажды, почему он называет девушек сосисками. В России вульгарные люди называют девушек телками, но все-таки телка – создание с душой. А тут – сосиска! Я было решил, что здесь сказалась тяга Мэлвина к обжорству. Может быть, думал я, он всех дам, которые ему симпатичны, именует мясными изделиями. Увидит милую девушку – говорит «сосиска», а увидит пожилую домохозяйку – говорит «отбивная». Я представил себе классификацию прекрасного пола: школьницы – свиные ребрышки, незамужние девушки – сосиски, зрелые дамы – копченые колбасы, матроны в годах – окорока.