Что появилось в 1991 году

фотографии Наталия Арефьева

стилист Леся Мята

визажист Ольга Романова

Сэм Клебанов

киновед

Я помню появление первых кооператоров и малых предприятий. Тогда почему-то очень модно было носить зеленый низ и желтый верх. Все ходили в штанах разных оттенков зеленого и рубашках разных оттенков желтого. Это было в начале девяностых. Потом я уехал в Швецию и до 1994 года вообще не появлялся в России. А когда приехал, встретил одного своего товарища, и он говорит: «Пойдем в клуб “Кризис жанра”, он хороший, там малиновых пиджаков не бывает». Я говорю: «Кого не бывает?» – «Малиновых пиджаков. Придешь – увидишь». Так я первый раз услышал о субкультуре малиновых пиджаков. Очень скоро я увидел людей и в малиновых пиджаках, и в спортивных костюмах Adidas. Я с большим интересом за всем этим наблюдал, потому что в России бывал наездами и для меня это была экзотика. И меня тогда поражало, что люди всем своим видом показывают, к какой социальной группе принадлежат. Слово «бандит» было повседневным. Были, например, учителя, военные, врачи, предприниматели, бандиты. К ним абсолютно нормально относились. И я научился их распознавать, этих крепких ребят в спортивных костюмах, с бритыми затылками. А сейчас, когда я фотографировался, в коридоре отдыхали какие-то охранники, и один из них был одет в такой же костюм Adidas, как я, только видавший виды, на котором белые полоски уже давно посерели. И он так посмотрел на меня – сначала удивленно, потом оценивающе, а потом даже некоторая зависть промелькнула во взгляде, потому что мой костюм был девственно чистым и таким густо-черным и ярко-белым, каким может быть только совсем новый, не прошедший боевого крещения. В общем, глядя на этого охранника, я понял, что если эта мода уже закончилась, то по крайней мере не всем об этом успели сообщить.

Ира Макарова

театровед

В 1991 году я потеряла покой, увидев рекламу диковинных изделий под названием «дольчики». Так назывались завезенные в Россию разноцветные колготки и лосины в цветочек. В телерекламе они выглядели весьма искусительно для советских женщин с их вечным галантерейным голодом и любовью к антиуниформенным ярким принтам (но только не Ивановского комбината).

Надо сказать, о проблемах советских женщин я знала только понаслышке. Во-первых, в 1991-м я была тринадцатилетней мелюзгой, во-вторых, моя мама ездила в загранкомандировки и привозила для меня чемоданы прекрасной одежды, правда, выбранной на ее несколько консервативный вкус. «Дольчикам» мама сказала категоричное «нет». «Не куплю», и все тут.

Я нашла в мамином гардеробе очень красивую японскую кофту (на черном фоне малиново-оранжевые розы размером с небольшие арбузы), выкроила из спины два лоскутика, сшила кишки-штанины и пристрочила их к трусам от старого купальника. Наверное, в это сложно поверить, но получилось очень круто. Только приходилось все время незаметно придерживать подол, чтобы ветерок не обнаружил места позорной «склейки» – трусы от купальника были в несовместимую с розами-арбузами коричневую клетку.

На улице на меня оборачивались абсолютно все! Бабки показывали пальцами, дети кричали: «“Дольчики” идут!» Позднее у старшей сестры одной из моих подруг появились настоящие «дольчики», и все увидели, что оригинал гораздо беднее (и бледнее) моего самостряпа.

Михаил Орешин

менеджер в автомобильной компании

В 1991-м мне было пятнадцать. Еще два года до поступления в институт и три – до серьги в ухе. Уже два слушаю «Аквариум», Майка, Цоя, а мои друзья уверенно играют на трех гитарах и барабане и записывают свои песни в деревенском клубе. По вечерам мы собираемся в подвале соседней хрущевки.

Невероятный Курехин передал свежую информацию о Ленине-грибе.

Мама, не отрываясь, смотрит съезд народных депутатов по телевизору.

В августе в нашем подмосковном городке появились два бэтээра и автобусы с темными стеклами, а в телевизоре какие-то серые люди в такого же цвета пиджаках.

Полина Пилюгина

инструктор по пилатесу

 Осенью 1991 года моя мама, которая тогда вела занятия по ритмической гимнастике, дала объявление в городскую газету: «Набирается группа шейпинга». С этого момента мы стали сказочно богаты.В назначенное время в холл обнинского НИИ, где мама арендовала спортивный зал, пришло человек двести. Мама сформировала шесть групп – две с утра, четыре вечером. Деньги домой она приносила огромными сумками – я до сих пор помню, как они лежали в диване, такие плотные пачки рублей.

Мне тогда было лет тринадцать-четырнадцать, и я помогала маме обрабатывать анкеты ее клиенток. Мама прописывала каждой женщине программу тренировок на тренажерах, которые удачно дополняли занятия в группе.У нас был такой трюк: мы говорили, что волшебный компьютер обработает результаты измерений и выдаст каждому индивидуальную программу. На самом деле это была грандиозная домашняя работа для нас с мамой: мы высчитывали соотношения объемов тела и прочие показатели на калькуляторе, потом мама экспертным методом (из головы, на уровне интуиции и опыта) расписывала программу для конкретной клиентки. Компьютер же нужен был, чтобы вбить текст программы и результаты измерений и расчетов и все это вывести на принтер. Каждый вечер принтер работал на пределе своих ограниченных мощностей, а мы пыхтели с калькуляторами. Приятнее всего было раскладывать бесформенную кучу новых «павловских» рублей в стройные стопки. Помню, как мы их рассматривали, как фантики, изучали рисунки и водяные знаки: еще сложно было привыкнуть к новым деньгам.

Елена Яцура

креативный продюсер

Сериал «Богатые тоже плачут» вышел в ноябре 1991 года, практически сразу после путча, когда в стране был страшнейший бардак и много надежд на новую жизнь, и именно поэтому этот продукт прочно вошел в сознание людей. В очередях и на работе обсуждали судьбу Марианны, ее детей, мужчин, злую мачеху и так далее. Я сама смотрела «Богатых» случайно и редко, но было понятно, что это новый массовый медийный продукт для России, который, по сути, потом определил одну из главных сериальных состав­ля­ющих отечественного телевидения. Сериалы для русских уже не были новинкой – вспомнить ту же «Рабыню Изауру», которая вышла в СССР в 1988 году, – но в «Богатых» был понятно прописанный сценарий с довольно примитивной фабулой, которая в 1991-м становилась актуальной: лишения, невзгоды, дети, любовь, богатство, бедность – наивный любовный роман, который и стал фактически образцом для подражания. Но нужно понимать, что в 1991-м уже была альтернатива, что смотреть и слушать. Это время BBC и «Европы плюс», это время новых информационных просторов, так что, я думаю, были люди, которые вообще не видели «Богатые тоже плачут» – только догадывались, что что-то подобное существует.

Мария Маханова

журналист

В 1991 году мне было четырнадцать лет. Я перешла учиться из школы в гимназию, носила на макушке хвост, ходила в вязаном платье-свитере и, разумеется, в лосинах.Жила я тогда в Норильске. Там были талоны на продукты (майонез, сыр, гречку, колбасу, мясо) и полный продуктовый беспредел в «комках».

«Комки» – коммерческие магазины – открыли по всему городу. Продавали на одном прилавке копченую колбасу, паштеты, какие-то конфеты, тут же обувь – сапоги югославские, тут же какую-то бижутерию, плееры, магнитофоны. А еще спирт Royal и ликер Amaretto.

В те времена мы с одноклассниками скидывались, жертвуя школьными обедами, на бесконечные заморские шоколадки. И пробовали по очереди Snickers, Mars (нарезая их тонкими пластинками), вафли Koukou Roukou. Тогда же появились растворимое какао Cola Cao и растворимый чай.

Еще в то время моя мама научилась в духовке жарить зеленый кофе – вот что продавалось в Норильске в овощных магазинах без талонов! Запах этого жарящегося кофе (отвратительный, надо сказать) я не забуду никогда!

Маша Шостак

менеджер по маркетингу

Я в 1991-м училась в восьмом классе, и у нас в Ленинграде пошла мода на лосины. Самые крутые лосины были черными, блестящими. Помню, иду я на школьную дискотеку в моднющей резиновой юбке, сверкаю черными ножками, и какая-то молодая мама говорит своему маленькому ребенку: «Смотри, девочка как птичка». А еще у метро стало появляться огромное число кооперативных ларьков, где можно было купить все: чистые кассеты и с записью, вещи какие-то китайские, которые почему-то становились очень модными. А привозили нам всю эту роскошь первые частные предприниматели – челноки с клетчатыми сумками.