Нью-Йорк

*

Сезон начался стремительно, заставив ньюйоркцев преодолеть настойчивое желание созерцать океан в какой-нибудь уютной бухте Лонг-Айлендского залива или отправиться по грибы в Катскильские горы. О том, что лето безвозвратно ушло, напомнили и курсирующие над городом вертолеты, а также грузовики, перегородившие улицы на подступах к штаб-квартире Организации Объединенных Наций. Такие экстренные меры безопасности каждый год сопровождают сессию Генеральной ассамблеи ООН, но на этот раз собрание президентов, премьер-министров и диктаторов было особенно впечатляющим – явка мировых лидеров была практически стопроцентная.

Центр города встал в пробках, регулировщики пританцовывали на перекрестках, отчаянно жестикулируя обеими руками. Скоординировать передвижения десятков кортежей было, наверное, непросто, но регулирование дорожного движения не могло сравниться по сложности с той хореографией, которую исполняли делегаты в самой штаб-квартире ООН на Ист-Ривер. Здесь требовался тонкий политический расчет: Обама никак не должен был случайно встретиться в коридоре с Каддафи или попасть в объятия Чавеса, Медведев не мог оказаться за одним столом на ланче у генсека с Ющенко или Саакашвили, Гордон Браун не должен был пересечься с Робертом Мугабе. «Словно Американский театр балета», – сказал мне один знакомый дипломат, занимавшийся протоколом.

В итоге все обошлось без накладок и особых неожиданностей: Обама излучал оптимизм, Ахмадинежад витийствовал, Чавес шутил (порой даже весьма остроумно) и заигрывал с симпатичными журналистками, Медведев ни с кем не заигрывал. Единственный сюрприз преподнес лидер ливийской революции: его полуторачасовой перформанс был завораживающим потоком сознания. Время от времени Каддафи заглядывал в помятые листы бумаги, исписанные его собственной рукой, путался в переходах от свиного гриппа к убийству Джона Кеннеди, называл Обаму «своим сыном» и клеймил империализм.

Ньюйоркцы к доносившейся из штаб-квартиры ООН риторике особо не прислушивались. Их более занимали попытки Каддафи обустроить свой бедуинский быт. Эксцентричный автор «Зеленой книги» хотел, как он это делает везде, и в Нью-Йорке раскинуть свой шатер, но его желание натолкнулось на неожиданно жесткое противодействие. В Центральный парк Каддафи не пустили городские власти. В Нью-Джерси против сооружения его бивуака страстно восстали местные жители. Дональд Трамп согласился сдать ему свой участок в Вестчестере, но выяснилось, что для сооружения там даже временного пристанища необходимо получить лицензию. Тогда люди Каддафи разработали совсем фантастический план – члены его делегации прикинулись голландскими дипломатами и попытались снять особняк в верхнем Ист-Сайде, чтобы разбить шатер прямо на крыше здания. Но агент по аренде недвижимости разгадал их замыслы. Каддафи пришлось поселиться в ливийской миссии.

В дни очередной сессии Генеральной ассамблеи ньюйоркцы ворчат (пробки и грузовики с песком мешают им свободно передвигаться по городу), но ведут себя так, словно ничего из ряда вон выходящего не происходит. Устроившись пообедать теплым вечером на веранде турецкого ресторана в Мидтауне, я увидел проходящего мимо по улице британского министра иностранных дел Дэвида Милибэнда. Он шел так быстро, что телохранители едва за ним поспевали. Следом за британцами чинно проследовала делегация африканских мужчин в разноцветных, ниспадающих складками тогах. В ресторане никто и бровью не повел. Из-за соседнего столика донеслась сочувственная фраза: Poor Aleksey Leonidovich! Я оглянулся по сторонам, но российского министра финансов Кудрина не обнаружил.

**

Для Барака Обамы посещение ООН стало третьим визитом в Нью-Йорк за месяц, и это своеобразный рекорд. В начале сентября он приезжал, чтобы рассказать о значении качественной журналистики на поминках легендарного телеведущего Уолтера Кронкайта в Линкольн-центре. В середине месяца президент принял участие еще в одном поминальном шоу – годовщине банкротства фирмы Lehman Brothers, которую отмечали на Уолл-стрит. Хотя биржевые показатели уверенно движутся к докризисным отметкам, газета The New York Times предупредила об опасном «рецидиве на Уолл-стрит»: те же банки и фирмы, которые год назад своими манипуляциями с ипотечными кредитами спровоцировали «великую рецессию», сегодня проделывают аналогичные операции со страховыми полисами рядовых американцев. В основе новых экзотических финансовых инструментов лежит неотразимый алгоритм: «чем раньше умрет держатель страховки, тем выше прибыль». Руководители финансовых корпораций нервно теребили свои «блэкберри» и смотрели в пол, пока Обама предупреждал о недопустимости возвращения «к временам безрассудного поведения и неконтролируемой чрезмерности».

Едва ли не больше внимания, чем лекция Обамы на Уолл-стрит, привлек последовавший за ней ланч с Биллом Клинтоном в Гринвич-Виллидж. Бывший и нынешний президенты угощались в итальянском ресторанчике Il Mulino, который считается «западней для туристов», но им, видимо, никто об этом не сообщил.

В сентябре вообще было много знаковых ланчей. Капитаны индустрии и бизнеса накрыли стол для министра иностранных дел России Сергея Лаврова в гостинице Marriott на Таймс-сквер. Там прошло заседание Американо-российского делового совета, в котором участвовали также эксперты во главе с членом клуба «Сноб» Николаем Злобиным. Николай увлеченно рассказывал о политических раскладах и «проблеме 2012», но бизнесменов больше интересовало, когда в России наконец появятся хорошие дороги.

На улице перед зданием гостиницы сын Михаила Ходорковского Павел организовал демонстрацию, призывая американские компании не вкладывать деньги в Россию до тех пор, пока не будет освобожден его отец, бывший член Американо-российского делового совета. Пара десятков человек в одинаковых красных майках с надписью Free Khodorkovsky пытались привлечь внимание прохожих. Демонстранты держали в руках наклеенные на картонные щиты фотографии главного заключенного России и странным образом вписывались в ландшафт Таймс-сквер, где постоянно снуют сотрудники разных магазинов с большими рекламными плакатами. Пешеходы спешили мимо, и мне показалось, что они принимали демонстрантов тоже за участников некоей рекламной акции.

***

Не заметили их и заседавшие в гостинице бизнесмены. Замминистра торговли США Дэннис Хайтауэр назвал «хорошим началом» для улучшения делового климата намерение Михаила Прохорова купить баскетбольную команду New Jersey Nets. Сообщение о сделке с участием самого богатого человека России по версии журнала Forbes стало главной сенсацией последних дней сентября. Его имя, прежде известное лишь в деловых кругах, теперь оказалось у всех на слуху: Прохоров может стать первым иностранным владельцем команды NBA.

Команда Nets принадлежит известному девелоперу Брюсу Ратнеру. Он давно уже вынашивает планы построить в Бруклине стадион и перевезти туда команду из соседнего штата. Проект Ратнера Atlantic Yards помимо стадиона включает роскошные жилые и коммерческие высотки. Однако от оригинального дизайна, созданного Фрэнком Гери, Ратнеру пришлось отказаться по финансовым соображениям. В сентябре городские власти одобрили значительно упрощенную версию, и архитектурные изящества Гери оказались ни при чем. Но даже после этого у Ратнера все равно не хватало средств для начала работ.

Если сделка произойдет, Прохоров должен получить сорокапятипроцентную долю в новом бруклинском стадионе и опцион на приобретение двадцати процентов в проекте Atlantic Yards. Любой новострой в Нью-Йорке обычно вызывает жаркие споры – несмотря на свою репутацию, ньюйоркцы могут быть весьма консервативны. В данном случае против гламуризации Бруклина выступают обитатели малоэтажных домов со скромными доходами, которым в случае реализации проекта придется искать новое место жительства. Другие, наоборот, надеются, что с помощью Прохорова удастся перезапустить архитектурный ренессанс, начавшийся во времена финансового бума, когда Гери, Жан Нувель и Аннабэлль Сэллдорф трансформировали облик города. Теперь, правда, их экстравагантные небоскребы зияют по ночам черными дырами незаселенных квартир и офисов. Впрочем, в сентябре всплыла проблема посерьезнее финансового кризиса. Распоряжение бюрократов из городского отдела планирования укоротить на двести футов новую высотку Нувеля и тем самым лишить ее эффектного завершения можно объяснить только бедностью воображения.

****

Зато в Брайант-парке на отсутствие воображения не жаловался никто. Здесь раскинули свои шатры законодатели мод во время недели pret-a-porter. На протяжении семи дней можно было наблюдать, как по Шестой авеню шествовали женственные стилисты, деловитые визажисты и тонконогие манекенщицы, ловко уворачиваясь от передвижных лотков уличных торговцев хот-догами. В этом году в попытке поправить дела своей индустрии главный редактор журнала Vogue Анна Винтур запустила международную акцию Fashion's Night Out, или «ночь открытых бутиков». Бутики послушно распахнули двери по всему городу. Джастин Тимберлейк завлекал покупателей в магазине Saks Fifth Avenue, а Виктория Бекхэм блистала в столь же облегающем, сколь и коротком платье в Bergdorf Goodman. Сама Винтур в сопровождении Дианы фон Фюрстенберг и Майкла Корса понесла высокую моду в массы, отправившись в филиал универмага Macy's в Квинсе. Возможно, то было ее первое путешествие в этот район Нью-Йорка, который не произвел на свет ничего оригинального, кажется, со времен группы Ramones. Народу в модную ночь в бутиках было действительно много. Однако большинство пришло либо погреться в лучах славы звезд, либо за бесплатной закуской – благо, что во многих салонах она было весьма изысканной.

Среди супермоделей, позировавших у входа в Брайант-парк на Сорок второй улице накануне открытия недели моды, была и Саша Пивоварова. Она в нынешнем сезоне олицетворяет направление «шик бездомных». На обложке итальянского Vogue, снятой легендарным фотографом Стивеном Майзелом, Пивоварова красуется в стиле «гламур а-ля клошар», а в сентябрьском номере журнала W на двадцати шести страницах опубликованы фотографии, запечатлевшие ее в платьях, сконструированных из фирменных бумажных пакетов Chanel, Dior и Prada. Саша рассказала мне, что этот образ был вдохновлен культовым фильмом «Серые сады» – историей о двух эксцентричных родственницах Жаклин Кеннеди, превративших свое аристократическое поместье на Лонг-Айленде в антисанитарное прибежище для кошек, енотов и прочей живности. «Это абсолютно реальная история, но в наше кризисное время люди стали искать в ней всякие символические подтексты», – добавила она. Словно отвергая упреки в бездушной эксплуатации образа бездомных, Пивоварова со своим мужем, нью-йоркским фотографом Игорем Вишняковым была почетным гостем на благотворительном показе мод в пользу Общества помощи русским детям в галерее Аны Царев на Пятьдесят седьмой улице. На проходивший там же аукцион супермодель предоставила одну из своих картин, которая ушла за две тысячи долларов.

Благотворительностью занялась и член клуба «Сноб» Мария Байбакова. Ретроспективу Василия Кандинского в Музее Гуггенхайма вместе с Национальным фондом искусств США финансировала ее организация Baibakov Аrt Рrojects. Сама Мария на открытии вернисажа все еще находилась под впечатлением званого ужина для важных коллекционеров, прошедшего накануне на дне гуггенхаймовской спирали. «На первом этаже были прозрачные столы с прозрачными скатертями, на которых лежали кристаллы Swarovski, и они отражали свет, который падал на картины Кандинского. Просто потрясающе», – рассказала она. У директора музея Ричарда Армстронга наутро после банкета настроение было менее приподнятое. Он высоко оценил вклад Байбаковой, но пожаловался мне, что никто из корпоративных спонсоров не вызвался поддержать выставку. «Для нас это необычная ситуация, – сказал он. – Мы понимаем, что она продиктована обстоятельствами, и надеемся, что это временное явление».

Временным, хотя и относительно долгосрочным явлением стал и новый арт-проект, открывшийся в сентябре на небольшом пятачке в нижнем Манхэттене. Городской квартал между улицами Канал и Салливан расчистили под новое здание, но строительство так и не началось из-за ситуации на рынке недвижимости. Образовался пустырь, обнесенный проволочной сеткой. Девелопер решил сделать красивый жест и получить при этом налоговые льготы. Он безвозмездно предоставил участок под «скульптурный парк». Если искусство может служить барометром делового климата, то стоит обратить внимание на срок, оговоренный в контракте, – три года.

Участники выставки под открытым небом обыгрывают такую концепцию: парк – временное публичное пространство, но остается частной собственностью и по-прежнему обнесен проволочным заграждением. Среди представленных там скульптурных работ я обнаружил композицию Ольги Чернышевой. Она поместила под плексиглас четыре куска заградительной сетки с проделанными в проволоке дырами и водрузила конструкцию на фанерный постамент. Хорошенько рассмотреть всю композицию можно, только на него поднявшись. Расчет художницы оказался правильным: мало кто из ньюйоркцев откажет себе в удовольствии постоять на пьедестале, даже если он сделан из фанеры.

Я тоже ступил на постамент. С него можно было разглядеть не только проволочные концептуальные экспонаты, но и мигающую предзакатными огнями Канал-стрит. Длинная вереница автомобилей покорно дожидалась своей очереди, чтобы юркнуть в Холланд-туннель и, вынырнув по другую сторону Гудзона, рассосаться по соседним штатам. Озираясь по сторонам, я подумал, как много в Нью-Йорке временных, эфемерных конструкций. Вот этот парк скульптур, например, получивший название LentSpace («Заимствованное пространство»). Или шатры недели моды в Брайант-парке. Или проект Atlantic Yards в Бруклине, столько уже раз менявший форму. А Каддафи с его шатром в Нью-Йорке вообще не нашлось места... Мои размышления прервал служитель парка скульптур. Он сказал, что парк закрывается и что с постамента пора слезать.С