Борис Бессмертный, Элла Райх: Кто все эти люди
Она: Тридцать пять лет, не разведена, но немного брошена, муж зарабатывает в Москве. Живет с двумя детьми в Найтсбридж в семи минутах от любимого универмага Harrods. Занимается благотворительностью, детьми, а также своими подругами. Оканчивала Московский автодорожный институт, в Лондоне училась на курсах Sotheby’s. Сочувствует современному искусству, берет уроки вокала, регулярно ходит в Королевский оперный театр, но предпочитает лондонские игры КВН.
Он: Тридцать девять лет, из питерских, продал IT-бизнес, ушел в кэш, развелся с женой, оставил детей и дачу на Рублевке, переехал в Лондон по инвесторской визе. Ездит на Lamborghini с московскими номерами «три Ольги» 001. Живет в Мейфэре. Плавает в озере Серпентайн в Гайд-парке и общается с духами воды. Известен щедростью в ночных клубах и скупостью на благотворительных аукционах. Занял очередь и оплатил депозит в размере двух миллионов для полета на Марс в один конец.
Лондон
Понедельник, 18 ноября 2013 года
ОНА
7.30
Уже больше часа над предрассветным Лондоном заходят на посадку самолеты, пересекая исторический центр города с востока на запад. Пустые двухъярусные автобусы, закончив ночную смену, проносятся мимо остановок, на которых выстраиваются аккуратные очереди в ожидании 91-го номера. По песчаным дорожкам Гайд-парка наперегонки бегут подтянутые джоггеры в растянутых свитерах и спаниели в красных попонках. К служебному входу Harrods подтягиваются хорошенькие продавщицы, оживленно обсуждая вчерашний приезд катарских владельцев и инцидент с журналистом из Daily Mail. Перед пятиэтажным георгианским особняком, в котором уже давно горят окна мансарды, останавливается красная тележка. Беззвучно открывается огромная дверь, обитая железом, и няня Галя, молча кивнув усатому почтальону, заносит в дом охапку разноцветных конвертов с пестрыми логотипами, первые ласточки-приглашения на рождественские распродажи. По лестнице, украшенной черно-белыми принтами Марио Тестино, спускается сонный мальчик лет шести в полосатой пижаме. Где-то на третьем этаже, в овальной спальне, на большой кровати трезвонит по восходящей будильник. Холеная рука с бриллиантовой кошечкой на пальце судорожно шарит по постели в поисках телефона.
7.35 – snooze1.
7.40 – snooze.
7.45 – snooze.
7.50 – телефон падает на пол.
ОН
7.30
Где-то в глубине Челси по пустынным улицам не спеша ползет электромобиль молочника в ромашках, изредка обгоняя тихих благообразных старушек в шляпках и с корги на поводке. Второй этаж самого белоснежного дома на улице горит приглушенным светом торшеров Armani Casa. Через открытое узкое окно доносится мелодия последнего альбома Daft Punk «Get Lucky». Появляется и исчезает тень высокого мужчины, еле слышен его охрипший голос:
– Знаешь, что общего между карандашом и ботинком?.. – строго спрашивает ОН собеседницу, разглядывая ее, как будто встретил в первый раз. – Они оба оставляют след!
– I don’t understand what you are talking about, – растерянно отвечает со скандинавским акцентом полураздетая бледная блондинка, сидящая на персидском шелковом ковре посреди пятен от переполненных пепельниц и пустых бутылок Petrus Magnum.
– Damn, I always forget you don’t speak Russian… Who are all these people? – кивая головой в сторону огромной кровати с балдахином.
– Honestly… They were your best friends three hours ago.
– Friends who?
– Those are X-Factor nominees, that one is a Russian slut from Annabel’s, and we brought that couple from Killing Kittens.
– Едрит кудрит… Where are we?
– Honey, you are spaced big time…2
ОНА
8.00
– Мама, где мои swim trunks?3 – в спальню врывается мальчик в отглаженной школьной форме.
– Мммм… – мычит гора подушек.
– Mum, come on!
– Галя!!!!!!!!!!!!!! – рычат подушки.
В комнату вбегает встревоженная Галя и уводит мальчика, нежно гладя его по белокурой головке.
ОН
8.00
На зеркале журнального столика, обитого питоном, вибрирует iPhone. Слизывая остатки снега с экрана, ОН отключает будильник.
– Are we going to sleep? – блондинка стягивает плед с дивана.
– No, I have things to do.
– First things first! – шепелявит девушка, передавая в поцелуе маленькую голубую таблеточку, зажатую в зубах.
– Do me baby! And make them all watch you…4
ОНА
12.00
На кухне по каналу «РТР-Планета» Елена Малышева рассказывает о стволовых клетках. За столом с чашкой чая сидит пиейша5 Олеся. Рядом с сахарницей фирменного цвета eau de nil из Fortnum & Mason6 стоят две открытые бутылки пива. ОНА, в розово-клубничной маске Shiseido на лице, рассеянно листает каталог The Leading Hotels of the World.
– Олеся, ну что за фигня! Ты сколько на меня работаешь?! Лет пять?
Олеся молчит.
– Я в Канны на фестиваль еду?
– Конечно. Chopard зовет, как всегда.
– Что с лыжами?
– Санкт-Мориц не вышел.
– Бери Курш. Мне с подругами из Москвы повидаться надо. Все, Лесь! Работай давай! Нет у меня времени на тебя больше… Я к Мэгги на массаж и постригаться уже опаздываю.
ОН
12.00
Мейфэр. За столиком George Club в углу пьет кофе частный банкир Гриша в не очень дорогом костюме Hugo Boss, но в очень дорогом галстуке Hermès и широко жестикулирует. ОН молча слушает и задумчиво рисует треугольники на салфетках с профилем фирменного клубного пса.
– Ну вот смотрите… Инвестиции могут быть прибыльными или репутационными.
– Гриша, ты про что?
– Один китаец с полуторами ярдов взял и вернул англикам их легенду, Хрустальный дворец, который разбомбили фашисты. Теперь там выставки, прочая гламурная шняга и charity.
– Ну и?..
– Так теперь ему council Elephant & Castle подряд дал на строительство больницы и двух жилых комплексов. Косоглазый семь лет зад лизал и лямы отгружал во всякие фонды. Инвестиция верняк.
– Гори оно все в аду. Я на Марс лечу. Значит, так. Скупай квартиры в Notting Hill и South Ken. И гостиницу ищи там же. Все рифёрбишь7 – и выставляешь на продажу. А все эти понты оставим китаезам. Я вообще не люблю выпячиваться. На нас футбольной славы хватит. Все, извини, у меня стрелка в Парламенте.
ОНА
13.00
Через двери модного спортивного клуба KX Gym & Spa в Кенсингтоне порхают длинноногие красавицы неопределенного возраста и красавцы неопределенной ориентации. Утопая в мягком халате Frette, ОНА медленно ходит взад-вперед по раздевалке, пьет густую жидкость темно-зеленого цвета и заговорщически говорит по телефону:
– Меня знаешь, куда в прошлый раз посадили? Ни одного мужика! Таня Уткина, Жозефин-Татьяна Горохова и Амалия Непейпиво со своим бедуином. Ну это вообще не мужик, настоящее «оно». А ты с кем пойдешь-то?
– С Джеффри.
– А Джеффри who?
– Ну этот, из Bulgari.
– Подожди, это че, тот охранник, с которым ты была в Сен-Тропе?
– Дрянь ты! Он не охранник! Он из спецназа Южной Африки, специалист по воинским искусствам, и член у него двадцать пять сантиметров. Да, и я с ним была в Сен-Тропе.
– Ладно, масюсь, знаю, знаю, не кипятись! Не ты одна с ним по Лазурке каталась. А я со своим арапчонком пойду.
– Которого на поло зацепила? Этот Шейх Бабтур, што ль?
– Ask! Мусик, все, не могу говорить, захожу на митинг в Tate Modern…
– Куда?
– Так я же тут trustee.
– Какой еще trustee?
– Культурный мост и все такое.
– Охренеть. И чего?
– Да ничего. Выставку готовлю Welcome to my glory holes. Ну есть тут один карасик из Питера, который письку показывает и муравьев ест. Я его раскручиваю! Он мне нравится, хотя и не по девушкам. Bye-bye, darling!
ОНА исчезает в дверях массажного кабинета.
ОН
13.00
В спа-салоне в Illuminata в Мейфэре, где все мраморно, основательно и позолочено.
На reception ЕГО встречают, раскосо улыбаясь, одинаковые азиатки, провожают в подвальные катакомбы заведения, усаживают в кресло у фонтанчика, сообщив, что therapist сейчас подойдет. В подземелье ни души. Вдруг из глубины лабиринта громогласный басистый женский голос сообщает:
– Welcome to Illuminata! С такой фамилией, может, будем по-русски?
Перед НИМ стояла, не особо улыбаясь, женщина лет пятидесяти, в белом халате, полная, такая вся типично родная: пергидрольная кудрявая короткая стрижка, голубеньким глазки подмазаны, черненьким – бровки, розовой пудры тоже не пожалела. ОН сразу вспомнил Анну Ванну из школьного буфета и бесчисленных теток из сорок шестой налоговой города Москвы, где ОН провел не один день, закрывая свои многочисленные ООО, перед тем как переехать в Лондон.
– Следуйте за мной!
– Повинуюсь!
– Значит, так, сегодня у нас promotion, steam room8 абсолютно бесплатно. Вот вам халат, тапочки, жду вас, так сказать, за дверью. Попаримся, потом вернемся, и помассирую.
После холодного хаммама в массажном кабинете ОН послушно ложится на стол на живот.
– Нижнее белье можно снять, а впрочем, как вам удобнее. О, как все запущено!
– А?
– Ну пожалейте женские руки, какой вам тут deep tissue9 – тут нужен мужик. Я вас не промассирую, ну если только поласкаю и расслаблю.
– А вы откуда родом-то? – полюбопытствовал ОН, пока она размазывала крем по спине.
– Я с Урала, Свердловск, слыхали о таком?
– Да.
– А вы давно в Лондон перебрались?
– Лет семь. Из Питера.
– А! Ну я так сразу и поняла. Ну вы, это, и раскачались. Прям никак не подобраться, вам бы к турку какому-ни-будь или аргентинцу, чтоб вас промял как следует. Я вас все-таки расслаблять тогда буду.
– А у вас тут мужчин нет?
– Че?
– Ну есть мужской персонал?
– А, мужиков нет, одни ба…, девушки. Ну у нас только один мужчина есть, хозяин, шейх Самир, только я его за мужика не считаю, как говорится, уж больно староват, он все слабый пол на работу принимает. Вы где спортом-то занимаетесь?
– KX Gym. Лондон, похоже, в плане спа и фитнес-клубов, как ни странно, от Москвы отстает.
– Эх, молодой человек, это вы еще не привыкли. Вот меня послушайте, я тут уже двадцать пять лет, в Лондоне есть все – и хорошие залы, и такие салоны-люкс, как у нас. Вот на Canary Wharf сгоняйте, там отличный спортзал.
– Я тут по соседству живу, далеко мне…
– А вы на подземке.
– Я на метро не езжу!
– Да, это у вас в Москве и в Питере метро, все такое в мраморе, колоннах, напоказ! А у нас тут подземка, самая старая в мире, и когда англики строили, думали о простом трудовом народе, а не о том, чтоб пыль в глаза миру пускать.
– Вы можете мне шею помассировать?
– Шею обязательно, когда мы перевернемся с животика на спинку. А вообще, конечно, эти англики такие лицемеры. В лицо скалятся: hello, how are you? и все такое, а за глаза только и ждут, как бы всадить вилку в бок. Вон, соседка дрянь такая, всю душу из меня за елку вынула. Не в тот день, слишком поздно, понимаешь, выкинула я на помойку Christmas tree! Мусорщики не забирали. А у меня ж Старый Новый, так сказать, подруги с Урала! Пришлось мне эту древесину потом пилой пилить, в мешок пихать и втихую носить по урнам разным у остановок. Я что, виновата, что у них этот крисмас до Нового года заканчивается? Что за люди все-таки! Ну что, это, хорошо расслабляемся?
– Да!
– Ну я ж говорила! Тут до вас один поляк двухметровый был, так он у меня как ребенок захрапел, я ему про тот самый самолет говаривала, что над Смоленском грохнулся. Вам не холодно?
– Нет, я прям засыпаю.
– Отдыхаем, ложимся на спинку, вот так, расслабляемся…
Внезапно ЕГО начинает знобить, то ли от холода, то ли от похмелья.
– Ну что, наверно, уже все? – спрашивает ОН.
– Надоела я вам, да? – обижается женщина.
– Нет, нет, просто вспомнил, что мне давно пора уже.
– Ну ладно, ладно, закругляюсь, не глупая, – она прекращает делать массаж и начинает мыть руки, – чаевых у наших мужчин заслужить очень сложно.
ОН хочет промолчать, но вдруг спрашивает: «Выпить есть?»
Она молча достает из шкафчика пластиковый белый флакон. ОН жадно отхлебывает глоток. «Чистый спирт», – промелькнуло и растаяло в ЕГО туманной голове. Она тоже приложилась к флакону, сунула его обратно в тумбочку и вышла не попрощавшись.
Бодро одевшись, ОН оставляет на массажном столе пятьдесят фунтов и быстро выбирается из мраморного лабиринта.
ОНА
16.00
Соседняя дверь от KX Gym в Кенсингтоне. Салон красоты Aldo Coppola.
– Лука, ну как тебе в Лондоне? Tutto bene? Magari, по Москве скучаешь?
– Ma certo no10! Вы сюда все – я сюда.
Экран ЕЕ телефона загорается приложением WhatsApp.
– Привет, любимка! – на экране появляются фотографии лучшей подруги Ольки в вечерних платьях из примерочной Harvey Nichols.
– Смайлик палец вниз. Ни то ни другое. Это ты сегодня к Светке на бал собралась?
– Да. Купила стол.
– Да ну их. Я к Элтону Джону через неделю.
– Грустный смайлик.
– Пускай русским детишечкам кооператив «Озеро» в Москве помогает. А я помогу папуасам. Смайлик негритенка.
– Смайлик веселой какашки.
– Смайлик обезьянки, закрывающей рот. А ты где?
– Смайлик девушки, стригущей волосы. Ты к принцессе Анне идешь?
– Да. Три смайлика короны.
– Готовь. Десять смайликов мешка со знаком доллара.
– ?????????????
– Ты думаешь, она с тобой о Достоевском и твоей загадочной русской душе базарить будет? Ей кроме баблоса твоего бывшего мужа ничего от тебя не нужно.
– Смайлик ужаса.
– Была, видала, давала.
– Не будь... смайлик какашки. Пойдем со мной к Светке. Приглашаю. Заодно и платье выгуляешь, а я – Фиркины брюлики из Дамиани.
ОН
16.00
На Berkeley Street в Novikov Restaurant & Bar заканчивается время деловых ланчей. Аккуратно подстриженные мужчины в костюмах из тонкой серой шерсти, громко переговариваясь друг с другом по-английски, расплачиваются черными картами American Express Centurion и выходят под моросящий дождь без пальто, спеша вернуться в свои офисы по соседству в Мейфэре. ОН, устало облокотившись на спинку стула, на котором висит ЕГО пиджак, сшитый на Savile Row, допивает бокал Taittinger и внимательно слушает своего разгоряченного друга Петю, лысеющего активиста лондонской общественной жизни и большого поклонника театрального таланта Джуда Лоу, параллельно набирая эсэмэску контакту по имени Carlito VIP Tickets: Man, need best 4 tickets to W1J8A ASAP11.
– Тут есть такая тема. Парламент выделяет бюджет и покрывает большую часть расходов школ национальных меньшинств.
– Хм…
– Нас тут меньшинство. Ну плюс минус полмиллиона.
– Ок, может быть интересно.
– Вот только владыка должен патриархат уломать…
– А РПЦ тут при чем?
– Школа должна быть православной, не просто нацменьшинства, а религиозные общины. У католиков вон есть, у мусульман до фига, а у русских православных нет ничего.
– А что делать русским евреям?
– Не хохми. Слушай сюда. Нужно поднять всего десять процентов от всего бюджета школы, а остальное будет на государственном финансировании.
– И сколько это получается? Эти десять процентов?
– Сейчас считаем. Сумма детская. Вот с РПЦ сложнее будет.
– И дороже, хотя, конечно, это фишка! Патриархия шикарно крышует.
– Ты, кстати, в курсе, да? Юлька тут полтос заплатила за хендшейк12 с принцем Харри. Сфоткалась. В инстаграм запостила, нравок насобирала и в спальню повесила, во всю стену.
– А почем поцеловать взасос Кейт13?
– Я спрошу.
– Да ладно, расслабься, братишка!
– Ну я серьезно. И на это тоже прайс свой есть.
– Тогда узнай еще, почем расцеловать Элтона Джона.
– С Элтоном просто, фонд башлять надо. Кстати, тут мои знакомые англичане организовывали нашим и армянам благотворительный прием в Кенсингтонском дворце. Принц тут, принц там, везде все заявлено. А в день мероприятия вдруг видят принца в новостях по телевизору: укатил в Индию пигмеям венки раздавать. Ну эти типа где принц, что за разводка, бабло взад просят. А англики – молодцы. Секретарь, старый хрен, говорит: When Prince William is hosting an event it doesn’t mean that he should be necessarily attending it14. Принц типа замутил тусу, народ назвал, денег настриг, но быть там не обязан. А вот и Светка теперь тоже…
– А че туда ходить к этой Светке? Смотреть, как наши тратят деньги? Так я же знаю, где они их своровали. На хрена русским перед русскими деньгами швыряться? Одно дело перед Чарльзом и всякими лордами. Это понятно. На следующий день телефон не замолкает, англики сразу на все крутые тусы для своих зовут. А я Светке сказал: «Я тебе и так дам. Можно только без этого сборища usual suspects15?»
Приходит эсэмэска от Carlito VIP Tickets: Whenever u r ready… I’m here16.
Простившись с Петей, ОН выходит на улицу в поисках старенького «мерседеса» Карлито. Как только ОН сел в машину, Карлито трогается с места.
– Hey man!
– What’s up dude! Looking good, mate.
– All cool, busy as usual.
– I see man, so you need as usual then.
– Carlito, last time was not fun. Way too edgy and too speedy.
– Man it’s all I get. I get you best I get myself.
– Dude, cut the crap! I need 5 for 100. But literally VIP quality. Big party ahead.
– Sure Boss. Here you go.
– Thanks pal…
– Should I drop you back?
– Actually no, stop by Zilli at Bond Street, wanna buy a new jacket.
– Cheeky bastard, man! Respect, Boss17!
ОНА
19.30
Нарядный «Дорчестер» приветствует услужливыми швейцарами. Ошеломленные постояльцы из Персидского залива оборачиваются на откровенные декольте и белокурые букли прибывающих русских гостей. Шуршат шелковые шлейфы, краснеют подошвами лабутены. Барышни с трепетом и гордостью выгуливают своих питомцев из домашних сейфов: змеек Boucheron, леопардов Cartier, птичек Graff. В гомоне женских голосов изредка прорезывается робкий мужской бас: то были выписанные по особому случаю из Москвы и Астаны немногочисленные мужья. Вот он, звездный час Светки! Московские гости из телевизора, пара послов СНГ, заказанные по каталогу «аристократы на час» и «обычные подозреваемые» лондонской русской тусовки подходят к Светке и расцеловываются, широко улыбаясь фотографам. Подружки глядят искоса и молча завидуют, английские спонсоры заискивают в надежде познакомиться с олигархами, в то время как приватбанкиры деловито шныряют между столов в поисках новых жертв.
Все это еще было до того, как над головами гостей официанты торжественно пронесут закуски, заглушив первые аккорды Лондонского симфонического оркестра, еще до того, как на сцене у лорда Стенли при слове «Продано!» выпадет челюсть в бокал, еще до того, как в зал запоздало вплывут Алинка с Полинкой в одинаковых платьях, почему-то в сопровождении телекамеры с канала CBS, и начнут приставать к почетным гостям с интервью, и еще до того, как знаменитый актер Поленов отчаянно и безуспешно попытается продать свой лот с собой в придачу на безвозмездное пользование на двадцать четыре часа. А пока Светка, хоть и нервничает, чувствует себя абсолютно счастливой – лицо ее светилось.
Входит ОНА, опоздав на час:
– Светка, you are glowing, darling18!
– Слушай, купи лот со спектаклем Поленова, умоляю прямо.
Великодушно кивнув, ОНА спешит занять свое место, по дороге захватив бокал Cristal с подноса симпатичного итальянского официанта и незаметно сунув ему визитку.
Самый почетный стол этого русского бала занят казахами, заслужившими место рядом с рампой своей верной щедростью. Гуля, высокая тонкая восточная красавица с белоснежной кожей и пронзительно-черными глазами, одаривает ЕЕ жемчужной улыбкой и ослепляет каратами от Moussaieff, которые таки меркнут на фоне золотого платья Elie Saab, подчеркивающего ее упругое тело и недавно приобретенную в Майами пышную грудь.
– Любимка, ты с нами, как я рада! Купи лот Поленова, а мы берем ложу к Роман Степанычу на футбол. Везде пойдем вместе.
ОНА: Ой, Гуля, привет, любимка! Какая у тебя красивая сумка!
– Так это же старая.
– Я не заметила...
– Ну ладно, садись уже. Слушай, что я тут рассказываю. Короче, мы с Мадонной три года сдаем детей в один и тот же зоопарк.
– Куда?
– Ну в школу. Иногда сидим, ждем там в кафе. Я, короче, думаю: пойду подойду, а то чего, это самое, три года сидим кушаем, все улыбаемся, и ничего. Думаю, пойду автограф попрошу. У меня, это, Алибек в машине как раз ее диск слушает. Взяла я этот вкладыш с фотками ее, значит, подхожу к ней. Девчонки, ну если близко смотреть, ботокс не спасет, староватая она уже. Хотя все достижения медицины на мордочке. Подхожу, так мне прямо вся улыбается, спрашивает май нейм. Ну, думаю, Гуль много, и я ей по буквам, как я это обычно «спеллю», говорю ей: Gulbakhram. G for Gucci, U for Unique, L for Love, B for Bentley, A for Annabel’s, K for Kenzo, H for Hermès, R for Rolls-Royce, A for Annabel’s, M for Miami. Эта мне что-то пишет, отдает бумажку, обняла меня, расцеловала. Ну и я пошла, опаздывала в парикмахерскую. Тут ты звонишь, я и забыла. Потом в машину села, листочек мне в сумке попался. Думаю, почитаю, че написала-то. Гляжу. Ну вы прикиньте, я прямо офигела вся. Пишет большими буквами: DEAR GULBAКHRAM. А потом: Fcuk you. И подпись: Madonna.
«Вечер начинается томно и обещает быть долгим», – подумала ОНА.
ОН
19.30
В квартире на Мейфэре на третьем этаже недавно отреставрированного дома из красного кирпича практически всегда занавешены все окна. Грузинская прислуга приоткрывает их через день, исключительно на время уборки. ОН любит полумрак. В доме тишина, лишь на просторной кухне еле слышно лопаются пузырики воздуха в гигантском аквариуме с пираньями во всю стену. Из спальной комнаты, с пятиметровой кроватью, которой снабдил ЕГО жилище знаток русских дизайнерских предпочтений Антонио Питтерио, внезапно раздается: Emergency! Emergency! Evacuate! Evacuate! It’s a final countdown… Ten, nine, eight, seven, six…19 На счете «пять» ОН отключил специальное приложение на своем iPad, не спеша встал с постели, упал на пол, отжался сорок раз, впрыгнул в уютные тапочки и направился в ванную комнату внушительных размеров с двумя окнами, с ониксом на стенах, пятиместным джакузи и просторной душевой кабиной из вулканической лавы, отгороженной армированным стеклом, со всевозможными кнопками и светомузыкой, делающими ее похожей на космический корабль. Душ, пар, новости BBC на экране в зеркале. Далее кухня, wheatgrass, сашими, доставленные из Сумосана, зеленый чай, холодное саке, кормление рыбок. Гардеробная, трусы Gucci, носки Duchamp, джинсы Billionaire, рубашка Stefano Ricci, новый пиджак от Zilli и безымянный шелковый английский платочек в карман и лаковые скороходы Bally. Одевшись, ОН идет в гостиную, где весь день Эка и Нино выводили пятна от вина на ковре, приведя просторную комнату в идеальный порядок. Из белых камней возгорается синее пламя камина, Bang & Olufsen разродился мощным звучанием Chemical Brothers. ОН устраивается на диване над зеркальным овалом, достает VIP-билеты Карлито и свою старую карточку AMEX.
ОНА
23.00
Улыбнувшись швейцару Джону и подобрав уже надорванный и намокший шлейф бледно-розового платья Dior, ОНА осторожно спускается вниз по узкой входной лестнице клуба Annabel’s. Скидывает невесомую шиншиллу на руки подоспевшей гардеробщице, которая мгновенно выдает номерок и прячет бесценный мех где-то в закутке крошечной туалетной комнаты. Фешенебельный подвал завлекал вглубь теплыми огнями настольных ламп, неплохой коллекцией живописи на стенах, громкими голосами гостей и еще не очень громкой музыкой. Уверенной походкой ОНА следует за пожилым итальянским метрдотелем к овальному столику рядом с танцполом, где ее поджидают старшие подруги – первые жены ссыльных олигархов, переехавшие в Лондон еще в двухтысячных, сразу после первого пришествия ВВП.
Эффектно стянутые корсетами своих объемных парчовых туалетов с декольте, Марина, Олимпиада и Зинаида сидели за лучшим столом клуба, возвышаясь над танцполом как судебные заседатели. Дамы были заняты любимым делом: каждая из них с небывалой скоростью, несмотря на длинный маникюр и внушительных размеров кольца, набирала пухлыми пальчиками уже не первое сообщение на лету в Facebook. Дамы «чекинили» друг друга в Annabel’s, ставили друг другу лайки, радовались и улыбались, сообщая Всемирной паутине о том, как нереально весело они проводят время в одном из самых знаменитых частных клубов Лондона. Тем временем на столе заканчивалась первая бутылка Dom Pérignon за этот вечер, однако никто из подруг-олигархинь не решался заказать следующую. Где-то глубоко в душе у каждой теплилась надежда, что, как когда-то в молодости, найдется кавалер, который угостит роскошных дам.
– Ой, привет, любимка, – поприветствовали ЕЕ дамы, лишь на секунду оторвавшись от экранов своих смартфонов. – Садись к нам!
– Привет, роднульки, – ОНА прикоснулась по очереди к щекам Марины, Олимпиады и Зинаиды.
– Как там бал? Опять, небось, одни шалавы собрались? – спросила Марина.
– Были и шалавы, я только Светку поддержать заскочила! Год от года все хуже и хуже.
– Ой, а мне Заславский лайк поставил на ту фотку сумки, что я щас в туалете сделала, говорит, продаю ли я ее? Пишет, мол, деньги кончились! Во козел! Лям, что ему ответить? – всхлипнула Зинаида, показывая подругам экран телефона.
– Скажи, что на «Херста» и новый «Роллс» не хватает, вот и выставила на продажу, – отмечает Олимпиада.
– Ой, ну скажешь тоже. Он ведь поверит. Я вообще с мужиками или об искусстве, или о любви. О деньгах ни слова!
– А я о поэзии, – сказала Марина.
– А я с мужиками или танцую, или пою, или сексом занимаюсь. И говорить-то особо не о чем! Все остальное у меня есть! – заметила ОНА. – Пойду знакомых поищу, а то что же это мы курятником сидим.
– Давай, любимка, приведи нам петушка, – оживились старшие подруги и опять уткнулись в телефоны.
ОН
23.00
Annabel’s. ОН сидит за своим любимым столиком за третьей зеркальной колонной с правой стороны. Напротив друг серб Милан, владелец пары лондонских отелей и ресторанов, нежно прижимает к себе свою только что родившую жену Наташу, стройную шатенку в коротком блестящем платье с глубоким вырезом. C другой стороны Ивана Трамп, как всегда, в обществе пары молодых людей яркой латиноамериканской наружности.
– …полный сюр какой-то, – вспоминает ОН прошлый уик-энд. – Начали в четверг вечером, дома я был в понедельник днем. Как все напились! Прям набухались! Помню смутно какие-то дома-квартиры, спальни, кухни. Помню Грейс Джонс, на столе танцует, а я ей туфли облизываю. Было ли на самом деле, спросить не у кого! Проснулся с утра в воскресенье в большом доме – пошел искать туалет, везде коридоры, холлы, далматинцы лежат повсюду и ихние кучи говна. Нашел туалет, пытаюсь открыть дверь – заперто, сидит кто-то. Иду дальше, спускаюсь вниз. Открываю дверь – там на диване мужик какой-то онанирует в одиночестве, открываю другую – еще кто-то лежит на кровати. И так еще комнаты три. Наконец дошел до бассейна, ну, как говорят, не пойман – не вор.
– У тебя всегда одна и та же программа, – Наташа кокетливо теребит Милана за ухо. – Лучше бы сходил с нами в Барбикан на Башмета.
– Нет уж, спасибо. Это по вашей части. Вы это, еще «магнум газозы» закажите, а я на минутку отойду.
ОН встает из-за стола и направляется к лестнице, которая ведет в курительную комнату. Неосторожно задев плечом золоченую раму с портретом любимой собачки той самой Аннабель и еле удержав равновесие на узких ступеньках, напротив банкетного зала, от пола до потолка уставленного винными бутылками, ОН заворачивает направо за угол в закуток по направлению к индивидуальной уборной, о которой не все в клубе помнят и в которой нет следящего за порядком халдея, подающего жидкое мыло и салфетку. ОН энергично дергает ручку двери туалета от себя, дверь, щелкнув, открывается, задев, а еще больше испугав девушку в бледно-розовом платье, стоящую у зеркала.
– Watch out, you idiot! – крикнула ОНА.
– I am really sorry! I didn’t mean to! – буркнул ОН в ответ.
– You scared the hell out of me, moron20!
ОНА стремительно протиснулась сквозь узкую дверь, не глядя ему в глаза. ОН закрыл за собой дверь уборной, повернул ручку защелки. Отвернулся в сторону унитаза, достал свой айфон, положил его на деревянную полочку, из маленького кармашка джинсов достал кожаную визитницу «монблан», из которой извлек один из билетов Карлито, приготовил пятидесятифунтовую купюру, как вдруг завибрировал телефон. ОН вздрогнул. Это был не ЕГО телефон, лежащий рядом с черной визитницей, а точно такой же, лежавший с другой стороны полки, рядом с забытой пудреницей. На телефоне засветилась фотография звонившей Ольки, а по туалету стали разлетаться аккорды из мультфильма «Ну, погоди». В дверь кто-то постучал.
– Кто там?
– Откройте, это мой телефон!
Он приоткрывает дверь, пред ним стоит ОНА в розовом платье. Улыбнувшись ему фирменной улыбкой под названием Let’s play, она быстро заходит в туалет, заперев дверь на защелку.
– Билеты в оперу не хотите?
– Только если они в королевскую ложу!
– Оцените! – предложил ОН, протягивая свой телефон.
– А вам рекомендую Шанель!
– Что?
– Вон протяните-ка мне мою пудреницу, вместе с телефончиком, Олька-то уже, наверно, обзвонилась, заждалась.
ОНИ И ОНА
00.00
Держась за руки, ОНИ спускаются обратно на клубный этаж Annabel’s. За то время, пока ИХ не было, народу значительно прибавилось, ОН и ОНА проходят мимо Милана и Наташи, не замечая, идут к танцполу, где залихватский ретробанд уже развлекал гостей мелодиями буги-вуги, перед тем как начнется настоящая дискотека. Три матроны – Марина, Олимпиада и Зинаида – синхронно машут им руками! Подойдя к столу, он подает руку Зинаиде, сидящей с краю. Она заставляет его наклониться.
– Young man, do you have money? – cо скучающей миной спрашивает ЕГО Зинаида.
– I am a rent boy, madam, my name is Toy, Boy Toy21! – помедлив, добавляет ОН.
– Это Зина, Марина и Ляма, познакомься! – сквозь музыку пытается прорваться ОНА.
На танцполе появилась длинноногая негритянка в черном кудрявом шарообразном парике, в пять раз больше ее головы. Ее переливающееся белое платье с длинным разрезом сбоку сверкало блестками в лучах софитов.
– Come on everybody! I say now let’s play a game! I bet you I can make a rhyme out of anybody’s name! The first letter of the name, I treat it like it wasn’t there. But a B or an F or an M will appear. And then I say bo add a B then I say the name and Bonana fanna and a fo And then I say the name again with an F very plain and a fee fy and a mo. And then I say the name again with an M this time and there isn’t any name that I can’t rhyme! The name game22!
Повернувшись в сторону стола с дамами, мимо микрофона, певица крикнула: Give me a name.
– Зина! – крикнула в ответ одна из матрон.
– Zina, bo Bina bonana fanna fo Fina fee fy mo Mina-Zina.
– Наташа! – крикнула жена Милана откуда-то сбоку.
– Natasha, bo Batasha bonana fanna fo Fatasha fee fy mo Matasha-Natasha, from Russia.
– Boris!
– Boris, bo Boris bonana fanna fo Foris fee fy mo Moris-Boris! The name game!
ОН и ОНА
8.00
Где-то в глубине Мейфэра по пустынным улицам не спеша ползет электромобиль молочника в ромашках, изредка обгоняя тихих благообразных старушек в шляпках и с корги на поводке. Через открытое узкое окно на втором этаже викторианского особняка доносится приглушенная мелодия последнего альбома Daft Punk «Get Lucky». Появляется и исчезает тень высокого мужчины, еле слышен его охрипший голос:
– Знаешь, что общего между карандашом и ботинком?.. – строго спрашивает ОН свою собеседницу, разглядывая EЕ, как будто видит в первый раз. – Они оба оставляют след!
– Кто все эти люди? – кивая головой в сторону огромной пятиметровой кровати от Антонио Питтерио, спрашивает ОНА, сидя голой рядом с НИМ на персидском шелковом ковре, посреди пятен от переполненных пепельниц и пустых бутылок Petrus Magnum.
– Еще час назад они были твоими лучшими друзьями!
_____________
2 – Я не понимаю, что ты говоришь.
– Черт, всегда забываю, что ты не говоришь по-русски… Кто все эти люди?
– Если честно… Три часа назад они были твоими лучшими друзьями.
– Кто друзья?
– Это участники X-Factor, вот та – русская шлюха из клуба Annabel's, а эту пару мы подобрали в свингер-клубе Killing Kittens.
– А где мы?
– Дорогой, ты совсем обдолбанный…
– Нет, у меня дела.
– Сначала главное!
– Трахни меня, детка! И пусть они все посмотрят…
5 От английского PA (personal assistant) – личный помощник.
6 Старинный универмаг на Пикадилли, знаменитый своим чаем.
7 От английского to refurbish – заново отделывать.
11 Друг, срочно нужны четыре лучших билета в W1J8A. (Почтового индекса в Лондоне достаточно, чтобы найти точный адрес, а также определить статусность жилища. – Прим. авт.)
13 Имеется в виду герцогиня Кембриджская Кейт Миддлтон.
14 «Когда принц Уильям устраивает прием, он необязательно на нем присутствует».
16 «Когда будешь готов… Я тут…»
– Здорово, чувак! Хорошо выглядишь, приятель.
– Все круто, кручусь, как всегда.
– Ясно, значит, тебе как обычно.
– Карлито, а в прошлый раз было не клево. Слишком резко и быстро.
– Друг, это все, что у меня есть. Я даю тебе лучшее, что сам беру.
– Не гони, чувак! Мне нужно пять по сто. Но только ВИП-качество. Для большой вечеринки.
– Конечно, босс. Получи.
– Спасибо, брат…
– Отвезти тебя обратно?
– Нет, останови лучше у Zilli на Bond Street, хочу купить новый пиджак.
– Ну ты проныра! Респект, босс!
18 …дорогая, ты вся светишься!
19 «Тревога! Тревога! Покинуть помещение! Обратный отсчет… Десять, девять, восемь, семь, шесть…»
– Прошу прощения! Я не хотел!
– Напугал до смерти, дебил!
21 – Молодой человек, у вас деньги есть?
– Я мальчик по вызову, мадам, меня зовут Игрушка, Мальчик Игрушка.
22 «Друзья, собирайтесь и будем играть! Я имя любое могу срифмовать! Букву заглавную я опущу. На B, или F, или M заменю. Потом скажу ”бо”, B и имя еще, за ними же будут ”Бонана фанна” и ”фо”. Затем снова имя, с F начнется оно, потом я скажу ”фи фай” и ”мо”. В последний же раз буду с M начинать, я имя любое могу срифмовать!» (Популярная песня середины 60-х The Name Game, Ширли Эллис.)С