Николай Усков: 
Гордость и предубеждение

Иллюстрация: Bridgeman/Fotodom

Наше общество выглядит, мягко говоря, малопривлекательно. И не потому, что «Крым наш» и «мы Америке показали». То есть поэтому тоже, но великодержавность и шапкозакидательство — не новость. Вознося на вершину мнимого величия, они компенсируют массам населения ничтожество их подлинного бытия. Я здесь, скорее, говорю про классово и интеллектуально близких мне деятелей. Сначала они травили доктора Лизу за то, что она спасала детей Донбасса при поддержке администрации российского президента и лично Вячеслава Володина, потом — Венедиктова за то, что он сфотографировался с Михаилом Леонтьевым, одновременно — Андрея Макаревича, посмевшего стоять рядом с Дмитрием Песковым, пресс-секретарем президента Путина. Я понимаю, что в этих критиках говорит гнев, порожденный несправедливостями нашего времени. В советской пропаганде такую эмоцию называли «бессильной злобой». Они не нашли в себе ни сил, ни таланта, чтобы отстоять собственные идеалы в борьбе с «кровавым режимом». Да, они не сдались, а просто бежали с поля своей непримиримой борьбы. Они спрятались в кустах, перевели дыхание и принялись из безопасного далека злобно комментировать тех, кто все-таки остался на поле. Им неприятна сама мысль, что там кто-то остался и продолжает заниматься своим делом. Доктор Лиза или Венедиктов — это не Путин, не так ли? Их травить и безопасно, и приятно. Сразу можешь доказать себе собственную принципиальность и моральную чистоту, к тому же не рискуя ничем — ни положением, ни доходами, ни свободой.