Французский роман

Перевод романа выпущен издательством «Иностранка» в 2010 году.

Заказать

Кирилл Глущенко

Подрезанные крылья

Едва я узнал о том, что моего брата сделали кавалером ордена Почетного легиона, как меня тут же задержала полиция. Не то чтобы полицейские немедленно заломили мне руки за спину и надели наручники. Они это сделали несколько позже, когда транспортировали меня в центральную парижскую больницу, и на следующий день, когда перевозили меня в здание суда на острове Сите. Президент республики только что написал моему брату милейшее письмо с благодарностью за его вклад в успешное развитие французской экономики: «Вы – тот пример, который нам нужен, пример капиталиста-предпринимателя, а не капиталиста-спекулянта». 28 января 2008 года в комиссариате Восьмого округа Парижа служащие в синей униформе, с револьверами и дубинками на поясе раздели меня догола, обыскали, конфисковали мобильный телефон, часы, кредитную карточку, деньги, ключи, паспорт, права, ремень и шарф. Взяли пробу слюны и отпечатки пальцев, приподняли мне яйца, чтобы пошарить в анальном отверстии и посмотреть, не прячу ли я там чего-нибудь. Сфотографировали меня в фас, профиль и три четверти, с антропометрической карточкой в руках, а потом препроводили меня в бетонную коробку размером не больше двух квадратных метров, стены которой были вымазаны граффити, засохшей кровью и харкотой. Я пока еще не знал, что через несколько дней буду присутствовать на вручении моему брату ордена Почетного легиона в Елисейском дворце, в парадном зале, не таком крохотном, как нынешнее мое пристанище. И что буду смотреть в окно, как ветер треплет дубовые листья в парке, словно подавая мне знак прогуляться по президентскому саду. Лежа на бетонной скамье, около четырех часов утра того черного дня я решил, что все предельно просто: Бог хранит моего брата и покинул меня. Как у двух человек, которые были так близки в детстве, могут так по-разному сложиться судьбы? Меня с приятелем только что арестовали за употребление наркотиков на улице. Карманник в соседней камере дубасил кулаком по стеклу – не очень настойчиво, но достаточно регулярно, чтобы никто из арестованных не мог заснуть. В любом случае сон казался утопией – даже когда пленники переставали истошно верещать, полицейские орали в коридорах так, будто они имели дело исключительно с глухими. В кутузке царил запах пота, блевотины и недогретой в микроволновке говядины с овощами. Когда у тебя нет часов и никто не потрудился выключить неоновую лампочку, мигающую на потолке, время течет очень медленно. У моих ног на полу кряхтел, всхрапывал и пукал шизофреник, впавший в этиловую кому. Было холодно, однако с меня градом лил пот. Я пытался ни о чем не думать, но это было невозможно: когда тебя запирают в тесной каморке, мысли начинают крутиться с бешеной скоростью; ты безуспешно пытаешься не удариться в панику. Некоторые на коленях умоляют, чтобы их выпустили, впадают в истерику, пытаются покончить с собой или признаются в преступлениях, которых никогда не совершали. Я бы что угодно отдал за какую-нибудь книжку или таблетку снотворного. Не имея ни того ни другого, я начал писать все это в уме – без ручки, с закрытыми глазами. Я бы хотел, чтобы эта книга помогла вам освободиться, так же как мне в ту ночь.

<...>