Когда ты уже состоялась в профессии и твой быт налажен, у тебя возникает потребность отдавать, делать что-то для другого, а не только потреблять. Тогда ты начинаешь думать о рождении ребенка. Я из категории настрадавшихся, прошла все круги ада в попытке забеременеть: лечение, операции, диагноз «бесплодие». Потом мы с мужем обратились в специализированный центр для поиска донора яйцеклетки и суррогатной матери. Когда нам, наконец, подобрали донора, внешне похожего на меня, у мужа на работе случился кризис и его уволили. Это перечеркнуло все наши планы по суррогатному материнству, отношения испортились, и мы в итоге развелись.

Тогда я начала думать о приемном ребенке, ведь у меня есть желание, силы и деньги, и я могу позволить себе декретный отпуск. Я пошла в ШПР, чтобы убедиться, что готова стать приемной мамой. Самое главное — люди, которых ты там встречаешь. Когда знакомые начинают рассказывать о своих детях, ты чувствуешь себя неполноценной. А в ШПР даже те, у кого есть кровные дети, относятся к нам как к равным. Я считаю, что такие школы полезны не только для приемных, но и вообще для всех родителей и тех, кто планирует ими стать. На занятиях мы отыгрываем множество проблемных ситуаций, ставим себя на место ребенка, чтобы понять, что он чувствует, попадая в семью.

Скрывать от ребенка, что он приемный, я не буду. Скажу в свое время. Главное, чтобы он не узнал об этом от посторонних людей. Препятствовать общению с кровными родственниками, если такие будут, тоже не стану. Но нужно, чтобы это общение никого не травмировало. У меня нет к ребенку собственнических чувств — он мне не для стакана воды нужен, я хочу вложить в него что-то, вырастить личность. А если я пришла в школу приемных родителей, значит, мой ребенок меня где-то ждет.

Я хожу в ШПР вместе с мужем. У нас уже есть двое кровных детей — сын 12 и дочь 4 лет, но мы еще до их рождения хотели большую семью и понимали, что, скорее всего, в ней будут один или двое приемных детей. Каких-то стереотипов относительно генетики у нас не было: то, каким ребенок вырастет, во многом зависит от влияния окружения и сформированных привычек. Для нас обоих важно, чтобы ребенок вызвал в нас отклик. По сути, поиск приемного ребенка похож на выбор супруга, но с другим функционалом. Мы выбираем человека, за которого готовы нести ответственность, и вместе с которым мы готовы преодолевать трудности и развиваться. Нашей младшей дочери всего 4 года, у нее не должно быть конкурента — одновозрастного или младшего ребенка, поэтому мы рассматриваем возраст 9–18 лет. Когда она подрастет, мы сможем взять ребенка помладше и гармонично распределять свои ресурсы на каждого из детей. После рождения дочери моей главной задачей стало распределить силы так, чтобы старший сын не чувствовал себя обделенным в чем-то. Это мне удалось, удастся и теперь.

Мы уже рассказали о нашем решении детям. Младшая дочь в силу возраста пока не осознает, но она коммуникабельная и открытая, любит общаться с детьми разного возраста. Сын отреагировал спокойно, спросил только, придется ли ему делить с кем-то кровать и компьютер. «Даже комнату не придется», — заверила я. Мы объяснили, что приведем в дом человека, которого он, по сути, не выбирал и которого ему предстоит принять. Сын отвечает: «Справимся!» Если бы он был против взятия ребенка в семью, сказал жесткое «нет», мы бы учли его мнение. Но он очень верит нам и знает, что мы справимся. Нашим мамам мы ничего сказали, даже про то, что ходим в ШПР, но они открытые, сострадательные — примут ребенка в итоге. Мой брат поддержал наш выбор, сам в будущем хочет взять в семью ребенка или даже сиблингов.

Я много лет работаю с детьми, руковожу проектами в центре поддержки семейного образования, поэтому знаю, как эффективно взаимодействовать с ребенком, не ломая его. Но в ШПР объясняют, что приемные дети — другие, их опыт может быть для нас ненормальным, шокирующим, травмирующим. Там мы осознали, что любая вещь, звук, запах, движение могут стать для таких детей триггером и запустить реакции, которых никто не ждет. То есть поведение ребенка невозможно предсказать. Много внимания на занятиях уделяется формированию привязанности: ты не можешь руководить ребенком, пока не сформировал привязанность к себе. Ребенок будет относиться к тебе по модели, к которой привык в кровной семье: взрослый, который не отвечает за него, или агрессивный взрослый, которому нельзя доверять. Нужно заслужить доверие ребенка, доказать, что он в безопасности. Сначала лечим душу, потом — все остальное. К приемным детям нельзя применять силу не только в виде шлепков, но и насильно поставленных уколов, например. Это может оттолкнуть ребенка от вас и спровоцировать откат в травматичное прошлое.

А вот поддержка и похвала никогда не будет лишней, ведь такие дети, в большинстве своем, привыкли к резкому или негативному отношению в своей кровной семье. Нужно говорить о сильных сторонах ребенка и не сравнивать его с другими, особенно с кровными детьми, только с самим собой: «Вчера ты не смог это сделать, а сегодня у тебя начало получаться! Если ты постараешься и приложишь усилия, у тебя будет получаться еще лучше». Даже если у вас уже есть свои дети, вам нужно многое узнать о приемном родительстве: читать книги, смотреть фильмы. Нужно научиться принимать ситуацию такой, какая она есть, не строить иллюзий и даже в сложном видеть хорошее. Приемные дети могут оказаться совсем не такими, какими мы их себе придумали. Когда что-то идет не так, нельзя винить ребенка, нужно напоминать себе, что именно взрослый должен находить выход из сложившейся ситуации. Не надо ждать благодарности.

В приемную семью ребенок придет со своей историей, и ее важно изучить до, а не после принятия в семью. Ведь прошлое остается в душе ребенка, его реакциях и привычках. Зная историю, можно понять, через какие трудности придется пройти и как это может повлиять на устоявшуюся жизнь приемной семьи. Конечно, в новой семье ребенок будет меняться, становиться своим, родным, но для этого его прошлое придется принять и правильно «переработать» вместе с ним.