Я опаздывала на это заседание, и хотя они почти никогда не начинаются вовремя, я решила не играть с огнем и буквально бежала от метро к зданию суда. Мимо меня пронеслись поредевшие по сравнению с первыми судами ряды телевизионщиков, рамки металлоискателей на входе, группа приставов, которым я на бегу крикнула: «433-й кабинет», журнал записи, поворот к лифту. Забежала в закрывающиеся двери. Успеваю ли?

Двери лифта открываются: в коридоре полно людей. Софья Апфельбаум разговаривает со своим адвокатом Ириной Повериновой, журналисты сидят на скамейках, Кирилл Серебренников бродит по коридору. Юрий Итин тоже, но в другом направлении. Все ждут. Время в коридоре у 433-го зала судебных заседаний замерло. Всё как всегда. Мне начинает казаться, что так было, есть и будет.

Заседание открыла адвокат Ирина Поверинова. Она попросила посмотреть видеозаписи постановок, лекций и интервью телеканала «Театр».

Все пытались усесться так, чтобы было лучше видно монитор. Стенографистка попыталась запустить запись. Прошло пять минут, потом десять. Лицо стенографистки становилось все мрачнее — она явно проигрывала в схватке с техникой. Адвокат Кирилла Серебренникова Дмитрий Харитонов вызвался помочь, но и у него, увы, ничего не вышло.

У монитора собрались сразу несколько человек, в том числе сам Серебренников. Судья Аккуратова с любопытством за всем наблюдала. Присутствующие в зале заскучали и стали свободно ходить туда-сюда. Перерыв напрашивался сам собой. Судья практически вынуждена была его объявить.

Вместо объявленных 15 минут проходит 40, и надежда посмотреть видеодоказательства защиты угасла. В итоге судья Аккуратова решила попробовать сделать это в следующий раз.

После этого прокурор Лавров попросил позвать свидетеля. В зал зашла молодая девушка. Представилась: «Виктория Канафеева». Начался ее допрос.

Допрос свидетеля представляется мне как создание скульптуры из огромного неправильной формы куска гранита: чем больше вопросов задается, тем отчетливее становится скульптура. При этом каждого свидетеля можно сравнить с разным материалом. Первые свидетели, среди которых была и бывший главбух «Седьмой студии» Нина Масляева, скорее похожи на сухой песок — скульптуры не выходило, все рассыпалось.

В случае с Канафеевой у прокурора Лаврова уже получалось что-то вылепить. Ее ответы казались достаточно информативными по сравнению с предыдущими свидетелями. Возможно, такое впечатление складывалось из-за того, что фраз «я не знаю» было намного меньше, чем у тех, кого допрашивали до нее.

Виктория рассказала, что работала продюсером направления «Театр» на проекте «Платформа». Допрос шел довольно мягко, периодически Поверинова просила свидетельницу говорить громче. Потом о том же попросила Аккуратова. Позже по одному вопросу задали Апфельбаум и Малобродский. Над «лепкой» трудились все.

Последним штрихом были вопросы адвоката Софьи Апфельбаум Ксении Карпинской. Она спросила свидетельницу: «Соответствует ли все это действительности? Подтверждаете это? Прокурор записывал в точности, как вы говорили, или как он хотел? Например, вы говорили предположительно, а он писал, что это точно?»

На это Виктория ответила: «Не знаю. Может быть».

Дмитрий Харитонов попросил свидетельницу явиться на следующее заседание. Аккуратова назвала числа следующих слушаний. Все стали покидать ставший уже любимым 433-й кабинет.