Рояль против танков

Прага, 1968 год. В городе концерт мировой знаменитости. Сам Эмиль Гилельс!  Зал полон.   А на улицах чужие танки.   Чехи пришли не ради музыки,  им нужно плюнуть в лицо советским оккупантам.  Хотя бы символически.  В зале свист, брань...  

Эмиль Григорьевич стоял за кулисами, глядя в зал и поправляя фрак.  Выдохнул, вышел на сцену,  сел за инструмент. Сыграл – под крики и свист – одну вещь, поклонился и ушел....  С чем бы ни пришла к нему публика, но она пришла.  Его долг музыканта был выйти к ней. Музыка – выше политики.

Этой осенью мир отмечает столетие со дня его рождения. Гилельс начал концертировать в тринадцать лет, всемирное признание пришло, когда ему было немногим больше двадцати: после конкурсов в Вене и Брюсселе в конце 1930-х.   Детство и юность, подчиненные суровой самодисциплине, ежедневный адов труд сформировали замкнутого, казавшегося неприступным, человека.   Скупого на слова.  И полного скрытой страсти.   Он сам был, как музыка,  «не упоминая ни о чем, может сказать все» (И.Эренбург).  В его жизни была и большая любовь, и постоянная причастность к уделу своей страны. Он помогал семье Михоэлса и «врагу народа», композитору Вайнбергу.  Навещал опального, всеми забытого Хрущева.  Прекрасно понимая, что это может стоит ему  музыкальной карьеры. Редкое качество для музыканта. 

В России  много всемирно известных музыкантов. Обширный репертуар? Этим трудно поразить, каждый второй считает, что ему по силам исполнять все подряд.  Виртуозов – пруд пруди.  Но сегодня на фортепьянных вечерах все чаще ловишь себя на мысли, что вообще-то рояль -- это ударный инструмент!   На жаргоне музыкантов это называется «играть быстро и громко», поражать виртуозностью. Быстрее, еще быстрее, чтобы дух захватывало, будто смотришь соревнование по скоростному спуску. И еще громче….

Поговорите с музыкантами, кому сегодня 45-50 лет.  Их учили, указывая на две иконы, Рихтера и Гилельса, виртуозов с широчайшим репертуаром. Те из них, кто посмелее, признаются, что в своей концертной бравурности Рихтер был просто скучен. Он начинал тапером в Одессе, и это таперство никуда не делось за годы работы на лучших сценах. Он брал виртуозностью, экзотичными трактовками  замысла композиторов.  Гоня, например,  финал первого концерта Чайковского галопом, как рысаков по ипподрому.  И эта традиция привилась сегодня прочно.

 О музыке же, которая рождалась под руками Гилельса  достаточно сказать лишь одно слово -- «перлé».  Любой музыкант знает, что это.  Каждый звук объемен, глубок, не сливается в невнятицу с соседними, а переливается оттенками. Пальцы бегут по клавишам, рождая из жемчужин мелодию.  Звучание, лишенное концертной показухи. И собственный голос, который не спутать ни с чьим иным. Такие исполнителей единицы -- Сергей Рахманинов,  Владимир Горовец,  Лев Оборин, Глен Гульд, Эмиль Гилельс.  Сегодня это редкость.  Ударный рояль прочно формирует вкусы публики. 

Репертуар Гилельса тоже поражал широтой, но за этим стояла не всеядность, а штучный отбор.  Мучительный, как нравственный выбор.  Его прочтение произведений было тонким сплавом эмоций композитора и исполнителя.  Самая высокая ступень исполнительского искусства –  когда «есть, что сказать», а не просто «сыграть на рояле».

«Говорить о музыке—все равно, что танцевать архитектуру», -- афоризм, который приписывают Фрэнку Заппа, американскому рок- и джаз-композитору.   Броско сказано.   А как о ней не говорить, не облекать в слова, что музыкальные традиции что-то приобретают, а что-то утрачивают?   Чистота звучания, бережное касание клавиш, то самое «перле»  --  многие ли сегодня знают, что это...  

Поэтому непременно сходите 12 декабря в Большой зал консерватории.   На концерт, посвященный столетию  со дня рождения Эмиля Гилельса.

Из вступления его внука – Кирилла Петровича, из личных писем Эмиля Григорьевича вам приоткроется  его незаурядная личность.  Вы прикоснетесь к его репертуару –  его самый любимый концерт Сен-Санса №2, а еще и концерт Грига «ля минор»,  и третий концерт Бетховена.  Не будет камерных пьес, но это и понятно: у кого хватит сегодня духа состязаться с маэстро в «перле». Зато будет идиллический концерт Моцарта «фа-мажор» для трех фортепиано. Правда, Гилельс исполнял его, как правило,  с дочерью Еленой, ему было вполне достаточно двух инструментов….

Так что либо вы сумеете насладиться «перле»  -- причем live,  -- либо убедитесь, что  рояль действительно ударный инструмент.  Это уж как карта ляжет.  Но в любом случае вам откроется многое из традиций удивительной отечественной фортепьянной школы.