Этот ребенок испортился. Принесите другого!

Время обеда, семья вернулась с пляжа.  Войдя в квартиру с «дедой» и старшей сестрой,  деточка трех лет включает крик:

-Где папа?  Хочу папу!

- Он за арбузом в магазин пошел, сейчас придет….

-Па-а-апа…, -- деточка рвется из квартиры – за папой.  Дверь не открыть, деточка кидается на пол, свертывается жалостным калачиком и воет, как баба, получившая похоронку…. Через минуту, сочтя мизансцену неубедительной, принимается молотить ногами по полу, сшвыривая кроссовки.   Оглушительный крик переходит в визг, в истерику.  Слез, правда, нет....

«Он же голодный!», -- добрый деда ставит перед деточкой йогурт с медом – единственное, кроме пиццы, что тот ест без скандалов. Не прокатывает. В ход идет айпэд с «Машей и медведем» – не канает.  Входит папа, деточка бросается к нему с воплем мученика, вырвавшегося из застенков.  «Папа, сделай дракона…!».  Имеется в виду, что папа должен немедленно заняться Лего.   Вообще-то время обеда…

-Может, картошечки?  --это снова деда, получивший уже отлуп по йогурту.

- Не-еее…,   -- крик, -- хочу чизбургер!

Папа разводит руками…  Все, что приготовлено к обеду, деточка в гробу видел, и это уже не поколебать.  По адовой жаре семья тащится в бургерную.  В чем катастрофа, если деточка останется без обеда?  Папа убежден, что если детей не кормить, у них закрепится протест к еде, а дальше тихая смерть от анорексии. 

Деточка едет на папе,  криком же сообщив всем, что он не дурак идти ногами в такую жару,  а коляска-зонтик  -- очередное насилие.  Не сметь ему ничего навязывать!  Деда бредет вслед за папой с коляской и внучкой.  Той все по фигу,  ей давно объяснили, что деточка бесчинствует, потому как маленький.  У тому же у нее свои бенефиты – внеплановый чизбургер деточки для нее лично означает как минимум мороженое.  Папу, который к концу обеда уже осатанеет от деточки, на счет раз можно будет проломить на бассейн, похерив  ежедневный час летней домашней работы.  Сестре же семь, у нее кроме крика есть собственный арсенал манипуляций, более тонких, чем у деточки-трехлетки.  Где в этом раскладе мама или про крайней мере бабушка?  Они вместе поехали отдохнуть.  От детей.  Но их присутствие мало что бы изменило: было двумя объектами манипулирования больше.

Ради детей родители готовы на все, они вообще чудные родители.  Они любят детей, а любовь – это главное.  Любовью можно победить любое состояние ребенка,  переключить, уговорить.... Даже объяснить, что всему существуют пределы.... Даже в три года это можно объяснить. Терпение нужно, правда, адово, так на то и любовь.  Родители лишены  оборотной стороны слабости – жестокости, в которую срываются миллионы других, когда не работают ни уговоры, ни  игры.  Когда от бессилия идет в ход и кулак, и крик «дрянь, какого рожна…»  Такое педагогическое бессилие этим родителям чуждо. 

А слабость не чужда.  Родители прекрасно понимают, что деточке просто нужна победа, нужно подчинить своей воле остальных, но произносят даже с оттенком одобрения:   «Характер,  однако, вырастет, никому спуску не даст».  И деточка безнаказанно проламывает слабые границы. Он же деточка!  Маленький, чудный такой….   Такой любимый.  И никто из взрослых, чью жизнь полностью подчинили себе эти двое детей, не силах понять, что деточка всего лишь обезьянка.  У него все крутится вокруг собственных желаний,  а считаться другими --- «как можно этого требовать от трехлетнего!»   Требовать  и правда пока не выйдет, но фиксировать, что и других есть желания вообще-то давно пора: «Папа сейчас хочет читать, займись сам…»   Это не в ходу. Все рвутся посадить деточку себе на голову, считая, что это и есть любовь.  Деточке надо о себе заявить,  это понятно,  и он наслаждается, взламывая границы, подорванные любовью. И крик его – тоже часть наслаждения,  будьте уверены.  И границы он будет ломать не только родительские, а всех, кто ему это позволит.

«Ничего, жизнь научит считаться с другими….»  Думаете?  Не ждите, что жизнь исправит ваши воспитательские провалы!  Жизнь, конечно, любому надает затрещин, любую обезьяну превратит в социального человека, способного выжить в стае. Только одних это закалит, а других может и сломать.

У нашего деточки есть шанс выжить, он точно не дурак.  В садике он строит таких же рядовых, как и сам, но на комсостав тявкнуть не смеет: тут граница на замке.  Трехлетние сверстники принимают его норов за силу, но когда всем стукнет по 20-25 – все изменится.  И даже если деточка научится жить в стае, не факт, что испорченность оставит ему пространство для счастья.

Навыки манипулирования весьма практичны,  когда крутишь романы.  А как насчет любви…?  Той самой, где надо уметь брать с благодарностью и давать без отдачи?   С детства самой сладкой радостью становится ломка других, так  не факт, что  найдутся другие сравнимые по остроте радости.  Без понимания, что у других есть их собственные границы, размываются и границы собственные, как с этим?  А в придачу еще и отсутствие самодостаточности – деточку не учили открывать радости внутри себя, стало быть зависимость от других при полном нежелании с ними считаться.  Смотрят любящие родители, а чадо-то несчастно….

Этот ребенок испортился, другого принесите!  Поседевшие родители ломают голову, что и когда они проглядели.  Хотя, может, эта жутковатая история и не станет деточкиной судьбой, все обойдется.  Если повезет.

Всю жизнь я считала, что главное – любить.  Что из ребенка, с младенчества растущего в любви, так или иначе вырастет достойный и счастливый человек.  Что если любить, то можно и наказать сына, и  даже на крайняк подзатыльник дать – чего до сих пор не могу себе простить.  А уж спать отправить без ужина, когда за столом пошло кривлянье – вообще не вопрос. Но ведь мои безоблачные отношения с теперь уже  взрослым сыном доказали же, что моя любовь все победила. 

 А сейчас смотрю на родителей следующего поколения, которые усердно портят своих детей, попутно превращая в ад собственную жизнь, и уже ни в чем не уверена.  Не уверена, что одной любви достаточно, даже самой самоотверженной.  Не знаю, что взойдет в душе деточки, когда лафа кончится, а жизнь, социум будут только ставить и ставить барьеры, фильтры и границы.  А может, современные родители  истово растят испорченных детей,  чтобы доказать себе, что они лучше, чем мы?  Которые тоже любили, но и подзатыльников не гнушались?   Тоже не знаю….  

Знаю только, что испорченного ребенка заменить не получится.

Но, может, еще можно починить?  Пока ему всего три…