Избыток чувств

Основная коллизия момента у нас вроде бы такова: люди, у которых нет ничего святого, оскорбляют все святое. Люди, у которых есть что-то святое, остаются при оскорбленных чувствах. Чем больше у них святого, тем сильнее они оскорблены.

Некоторые экстремисты, правда, в пылу полемики договорились до того, что чувства неверующих так же нуждаются в защите, как чувства верующих. Это, разумеется, полная чепуха: у неверующих просто нету таких сильных и всеобъемлющих чувств. Какие чувства, когда ничего святого нет? Как можно оскорбить пустое место?

Это, кстати, можно очень наглядно объяснить. В биологии есть такая «теория мишени», а в физике понятие «эффективного сечения»: чем что-то больше, тем легче в него попасть и ненароком повредить. Физики говорят об «эффективном сечении рассеяния», даже когда имеют дело с точечными частицами: неважно, какое оно на самом деле маленькое, — если в него легко попасть и нечаянно поранить, можно считать это большим. Вот так же и с верой, и со всем святым.

У циника ничего святого нет — размер «мишени» равен нулю. А есть большая группа людей, у которых святого, напротив, очень много, порой в самых причудливых комбинациях: Русь, государственность, землица-матушка, обороноспособность страны, знамя воинской части, хлеб — всему голова, благополучие детей, третья и последняя редакция стихов Михалкова, куст, обвязанный цветными ленточками, к которому молодожены приезжают поклясться друг другу в вечной верности. Если сложить все вместе, получается огромная бесформенная святая штуковина — чуть только неловко двинешься, обязательно заедешь в нее локтем по нечаянности.

Поэтому, несомненно, чувства людей, у которых есть что-то святое, куда более ранимы, чем чувства безбожных циников, тут я вполне разделяю мнение большинства россиян. Даже несмотря на то что некоторые вполне верующие священники уверяют нас, что чувства у них самые обычные, как у прочих людей.

Такие священники на самом деле встречались и раньше, хоть и обычно в меньшинстве. Если покопаться в истории, можно заметить, что во все эпохи были люди, у которых было много всего святого. Именно эти люди нередко устраивали гонения на христиан, у которых, по их мнению, святого как-то маловато. Христиане почему-то всегда старались сузить свой список святого: не ели идоложертвенного, не воскуряли перед статуей императора, фигурки Перуна и Мокоши кидали в речку, не поминали митрополита Сергия за богослужением и т. п.

Да, собственно, и не с христиан началась эта коллизия, а гораздо раньше. Разговор между людьми, у которых много святого, и их противниками нередко бывал драматичным. Один из таких разговоров описан в книге Иова. Друзья Иова, если вы помните, на протяжении многих глав обвиняют главного героя в кощунстве: «К чему порывает сердце твое и к чему так гордо смотришь? Что устремляешь против Бога дух твой и устами твоими произносишь такие речи?» (Иов 15:12-13). Пристыдили. Но с Иова все как с гуся вода — он, кажется, даже кичится своим цинизмом: «Смотря на солнце, как оно сияет, и на луну, как она величественно шествует, прельстился ли я в тайне сердца моего и целовали ли уста мои руку мою?» (Иов 31:26), то есть увидел человек картину прекрасной природы и, вместо того чтобы пасть ниц, целовать матушку святую землю, только плечами пожал: мол, один Бог святой, а все остальное так, ерунда какая-то. Вот пример человека, у которого нет почти ничего святого. И, что интересно, если верить первоисточнику, его позиция даже встретила какое-то понимание в верхах. В последней главе благочестивые друзья Иова услышали кое-что для себя неприятное: «Горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили обо Мне не так верно, как раб Мой Иов» (42:7).

А еще раньше у Моисея с его народом была подобная коллизия (Исх. 32): народ попросил «сделать ему бога», поскольку, как мы знаем, религия всегда являлась опорой нравственности. Для этого народ собрал все золото (похоже на то, как ХХС восстанавливали по подписке), сделал золотого тельца и поклонялся ему, пока Моисей не оскорбил их чувства, разогнав все это народное благочестие с применением грубой силы.

Из этих примеров мы видим, что, несмотря на экстремизм отдельных лиц, большинство населения во все века поддерживало всемерное расширение сферы сакрального. Потому процесс, начинающийся сейчас в российском обществе, вполне закономерен, и против него не попрешь. Если, конечно, сам Господь не выскажется из бури: «Кто сии, омрачающие Провидение словами без смысла?» (Иов 38:1)