Поездка за счастьем

Мы с друзьями поехали за удовольствиями. Сверх программы получили несколько часов счастья. Ехать надо было в Маастрихт в Боннефантенмузеум – на выставку «De grote verandering» (Большие перемены. Революция в русской живописи 1895 -1917). Выставлены работы около тридцати художников – от Серова и Врубеля до Любови Поповой и Фалька. Уже с первых шагов по залам музея чувствуешь, что попал в вихрь, в эпицентр взрыва. Взрыв расширяется – и счастье начинает распирать тебя и переносить от одной картины к другой, не ослабевая. Что за чудо – это русское искусство представленного периода! Какая прекрасная и благодатная идея - собрать эти картины в одном месте и, оторвав зрителя от пола, носить его в воздухе в потоке цвета и форм! Картины привезены из Русского музея в Петербурге, из Третьковской галлереи в Москве, из Рязанского музея и Музея Ростовского Кремля. В Советские времена, хоть и умеренный, но все же был у нас кое-какой секс, а вот счастья встречи с этой живописью мы были лишены. Нынче все эти работы выставлены, но для тех, кто не бывал в Ростове или в Рязани, я выложу несколько репродукций с выставочных картин.

Вот афиша выставки

Вот это фрагмент картины Давида Бурлюка «Женщина с зеркалом», хранящейся в Рязанском музее.

А это из того же музея «Женщины с фруктами» (1917) Аристарха Лентулова

Из музея  Ростовского Кремля – «Натюрморт» (1908) Петра Кончаловского

Оттуда же – фантастическая «Зеленая полоса» (1917) Ольги Розановой

И «Живописная архитектоника» Любови Поповой (1910)

И напоследок еще покажу прелестную картинку, написанную как бы Антуаном Ватто двадцатого века.

 Знатоки, конечно, узнают эту работу, выставленную в Русском музее Петербурга и помеченную 1908 годом. Для тех же, кто видит это впервые, сообщаю, что картина принадлежит тому же автору, чья кисть произвела на свет «Черный квадрат», - Казимиру Малевичу!

Рядом с Малевичем расположили Татлина. Припомнился забавный рассказ Николая Ивановича Харджиева о том, что Татлин, будучи близок по художественным установкам  к Малевичу, сильно недолюбливал последнего. Когда Малевич умер, Татлин пришел на похороны, постоял несколько минут у гроба и, уходя, обронил: «Притворяется».

Дальше – круговерть: Филонов, Машков, Григорьев, Ларионов, Гончарова – и еще, и еще!

Когда изнеможженный, думаешь, что еще один зал для счастья чрезмерен, попадаешь вдруг ... на дачу. Настоящую русскую дачу со всеми ее приметами, признаками и особенностями, с утварью и развешенным для просушки бельем. С ландышами в консервной коробке из-под кислых огурцов на столе. В деревянном домике с четырьмя небольшими комнатушками разбросаны русские книги. На  мониторах в каждой из комнат – по картине с выставки, и в наушниках - текст об этих картинах, с точки зрения авторов инсталляции: «Дача» - русских художников из Петербурга, проживающих в Маастрихте, Марты Волковой и Славы Шевеленко.

Марта Волкова и Слава Шевеленко

Идея дачи представляется чрезвычайно удачной: это то, что в русской жизни пережило все революции – и в живописи, и в государстве. Здесь можно было и спрятаться, и переждать, и отдохнуть, и вдохновиться, да и революционные перемены обдумать и подготовить – в перерыве между дачными трудами.

Вот такая выставка!