В природе все стремится к равновесию. Перепад атмосферного давления выравнивается ветром, температурная разница — теплообменом, а излишне пунктуальный муж сменяется мужем, который живет в своем пространственно-временном континууме, не совпадающим с человеческим. Если бывший назначал мне встречи строго через три с половиной минуты, то у нынешнего разброс от трех часов до вечности. Но подруга, которая нас познакомила, говорит, что я сама такого просила и что надо быть аккуратнее с желаниями. А мама: что одного на другого менять — только время терять, и что муж — это крест, и надо было первого нести до конца.
Я хотела, но, честно говоря, в нем восемьдесят килограмм живого весу. Впрочем, и нынешний не легче, но нам повезло — у нас разные фазы. Я нервная на луну, а он злой по утрам, пока не выпьет кофе. Днем же он работает, и мы нежно любим друг друга на расстоянии. Думаю, расстояние — это залог крепкой семьи. И чем расстояние больше, тем семья крепче. Правда, моя подруга Лена советует быть всегда начеку и сопровождать мужей даже на футбол, а то вдруг мяч случайно залетит в чужие ворота. Но вратарь я плохой — у меня зрение минус пять. Единственное место, где я прекрасно отслеживаю траекторию движения мужа — это наша квартира: посередине коридора обычно валяются ботинки, на подступах к спальне — штаны, у кровати — рубашка, а вишенкой на подушке — носки.
Носки, кстати, — особая тема. Такое чувство, что мужчины метят ими территорию, демонстрируя другим самцам, что тут уже занято. По крайней мере носочное амбре может легко посоревноваться с кошачьей мочой, и не факт, что моча победит. А скорость и площадь носочного покрытия и вовсе изумляют. Когда я вечером вижу «свеженькие» во всех четырех углах в каждой из трех комнат одновременно, то начинаю сомневаться, что домой вернулся двуногий муж, а не какой-нибудь представитель семейства спрутовых. Боюсь, в один прекрасный день я найду носок даже в своем лифчике. Но самое аномальное то, что все носки в итоге оказываются в единственном экземпляре, без пары, будто бы домой вернулись двенадцать одноногих мужчин вместо одного двуногого.
Короче, квесты с носками выводят меня из равновесия, и я устраиваю мужу супер «эффективную коммуникацию». А потом еще жалуюсь психологу. Но та говорит, что каждая домохозяйка прежде всего должна разбудить в себе роскошную женщину. Не знаю, как у вас, но моя роскошная женщина спит очень крепко. Вместо нее бодрствует Сизиф, день за днем толкающий на гору тяжеленный камень, откуда тот с грохотом катится вниз. Помимо носков я все время раскладываю по местам памперсы, майки, игрушки, трусы, зарядки, бритвы, расчески, кастрюли и прочие товары первой необходимости, но они размножаются прямо на глазах и разбегаются от меня по квартире, словно живые. Однако, в отличие от Сизифа никто меня в героическом эпосе запечатлевать не собирается.
Муж говорит, что я драматизирую и поддерживать порядок в доме вовсе несложно, и нам не нужны никакие посторонние уборщицы, которые будут трогать его носки грязными руками, и лучше он сам за пятнадцать минут все уберет. И действительно ему хватает пятнадцати минут. Правда, жду я их пару лет. А тем временем наша квартирка вполне могла бы служить декорацией к триллеру про крупнооптовый склад, по которому случайно прошлось торнадо, и только я, героический завсклад, могу противостоять этому армагеддону. На примере нашего маленького домашнего апокалипсиса я четко осознаю проблему перепроизводства и грядущий кризис в обществе потребления.
Мало того, что общество перепроизводит, так оно еще и постоянно ест. Гора грязной посуды возвышается Джомолунгмой на нашей кухне. Глядя на эту непокоренную высоту, я жалею, что у нас не принято многоженство. Честно, я не против еще одной жены для мытья посуды. Муж на удивление тоже не против. В этот момент он, наверное, представляет какие-то сладостные взору картины, совершенно забывая, что каждая женщина в среднем способна примерно на тысячу миллиметров осадков в месяц, и что если мы со второй женой скооперируемся, то можно и утонуть.
II.
Я вдруг увидела бегущую по коридору Жопаню. Ее зад колыхался, как большой, полный воды аквариум.
— Ты куда?!
— Там медведей для Новартиса привезли! — крикнула она на ходу, задев меня бедром и чуть не расплескавшись, и помчалась дальше по направлению к служебному входу.
Я поспешила следом, чувствуя ответственность за десятый пункт.
У входа стоял фургон, напоминавший перевозку для лошадей. Крепкий мужчина щелкнул кнутом, и огромный медведь выгрузился из фургона. Мы застыли. К нашему ужасу, за ним последовали еще два не менее крупных собрата. Косматые, обсыпанные опилками звери были в намордниках.
— Что это?! — в страхе воскликнула Жопаня. — А где мои годовалые медвежата?!
— Так это и есть годовалые! А вы что, девушка, думали, они размером с годовалых детей?.. Куда идти? Командуйте!
Попятившись, Жопаня задом оттеснила ко входу испуганно выглядывающих из-за ее спины охранников и еще каких-то набежавших сотрудников.
— Близко к ним подходить нельзя! — строго предупредил дрессировщик. — Минимум десять метров. Скальп с человека сдергивают одним когтем.
— Это конец! — Жопаня обернулась ко мне побелевшим лицом. — Зал весь от края до края — десять метров! Они снимут скальпы со всех топ-менеджеров «Новартиса»! Будет международный скандал!
«Опять переметнутся к конкурентам! — с горечью подумала я. — Столько усилий впустую!»
По команде медведи встали мордами к стене и задрали лапы, как арестованные. Дрессировщик достал щетку.
— Сейчас причешемся, и можно идти.
Из коридора торчали любопытные головы, прибывавшие с каждой минутой. Налегая кормой на дверь, Жопаня попыталась ее закрыть. Она пугала народ скальпами, но это только усиливало интерес. Видимо, каждая из голов была уверена, что подобная участь постигнет непременно ближнего.
— Ты тоже иди, — сказала мне Жопаня севшим голосом. — Не дай бог!
— Я тебя не брошу. Тем более это я придумала медведей.