- И как вы его назовете? – спросила мама с тревогой в голосе, заранее ожидая от нас подвоха.
- Думаем пока.
- Думать не надо! Ведь есть же святцы! Выпишите оттуда все имена на бумажки, хорошенько помолитесь и тащите одну. Какое имя Бог даст, то и берите!
Хм. В мае у Бога было веселое настроение. Предлагались варианты: Акакий, Ананий, Герасим, Афанасий, Симеон, Фома, Иоанн и Иаков.
- Ну, может, тогда просто и скромно Иисус? – предложил муж.
- Ему больше подходит Акакий, - проворчала я, запихивая гору белья в стиральную машину.
Беременная, я горела идеей экологического взращивания младенцев. Никаких памперсов, засоряющих окружающую среду! Никаких одноразовых пеленок! Только высаживание с первого дня! Но, к сожалению, я немного подзабыла масштабы бедствия и совершенно упустила из виду мужскую способность хаотично орошать все вокруг на расстоянии полуметра.
За одну только ночь были уделаны четыре пеленки, два комплекта постельного белья, пять распашонок, пять ползунков и две папиных пижамы. Под утро мы притулились на единственно оставшемся сухом острове, край которого уже был подписан и загнут. С одной стороны - переползшая к нам из своей кровати дочка, а с другой – младенец, который только-только заснул после очередной смены гардероба. Я лежала, не дыша, ожидая затопления. Но вышло еще хуже - на острове вдруг началось извержение вулкана.
Кое-как справившись со стихией, я встала и доплелась до ванной. Посмотрела на себя в зеркало. Кто эта косматая женщина с животом, перетянутым полотенцем, на груди у которой два огромных пятна от молока, а весь бок в вулканической лаве? Где мои шелковые пеньюары? Где кофе в постель? Где страстный утренний секс под Милен Фармер?
- А, может, Теодор? – заглянул в ванную зевающий и такой же косматый муж.
- Ага. Теодор Пятый. Но вообще поведение у него царственное. Надо подумать.
Каждый день мне пишут друзья и знакомые и спрашивают, как назвали малыша и как он поживает. Я всем отвечаю, что пока не назвали, и что парень круглосуточно занят важным делом - перерабатывает молоко в каки.
- Да, - вздыхают оппоненты. - С возрастом, в принципе, мало что меняется.
- А ты как?
- А у меня сейчас одна функция - я мама-корова.
Моей великолепной груди позавидовала бы даже Чиччолина. Правда, все болит и хочется мычать, чтобы подоили. Молока много, малыш усердно сосет и едва справляется с литрами. Это напоминает борьбу с ветряными мельницами, но он не сдается. Рычит, кряхтит и посвистывает за работой. Могучий, мощный человек. Мой спаситель. Настоящий мужчина.
- Платон! – вдруг сказал муж. – Мы назовем его Платон!
Я поглядела в лицо парню и поняла, что точно не Иисус, не Акакий и не Теодор. А именно Платон. Он самый!
Правда, мама будет недовольна...