Про любовь к Тютенкову и "Горыныч".

(фото: Дарья Малышева)

Хочу признаться в том, что я люблю Илью. Увы, платонически, но да.  Когда-то в далеком Париже мы ели глубокой ночью шаурму  в квартале Марэ. И это невероятно нас сблизило (да простит меня Катя). Я не знала, что у парня есть свой ресторан. Вернее, он сказал, но, не будучи на родине лет 5, не придала этому значения. Оказалось, что Uilliam`s  - модное место. Но это уже было потом. А тогда, в Париже, это была ночь концерта Лены Кауфман, много бордо, подвал у пассажа Мольера, романтик, и полная безысходность. И я вернулась домой.

А все началось, собственно, с шаурмы…

Переходим к Горынычу.

Это ресторан.

Наш аналог вечного La Coupole на Монпарнассе,  переделанного из  бывшего угольного склада.

«Горыныч» расположен на третьем этаже Центрального рынка . В каком-то смысле – тот же угольный склад. Круглый, без углов. Весь сотканный из иллюстраций Ивана Билибина и безудержных снов Натальи Белоноговой. Я - человек напитанный и навидевшийся. Состою из ассоциаций, как лев состоит из хорошо переваренной баранины (цитата Р.Хамдамова, не моя). Поэтому мне ничего не стоит распознать в бетонных диванах "Горыныча" линии интерьера ресторана на крыше Центра Жоржа Помпиду, который на Бобуре.

(Ресторан George, Paris - Bobur)

Это – расцвет хай-тека 70-х, там бетонный бар, около обитых  белым мехом туалетов. Там когда-то каталась, как с горки, моя  маленькая Мари-Изабель… Смахиваем скупую эмигрантскую слезу и идем дальше.

Итак.

Печь ценой в хороший бомбардировщик. Любит Тютенков все дорогое и неэкономичное. Вообще, все, что делает Илья – изначально  утопия, которая стоит бешеных денег, а потом раз – и выстреливает. Магия. И сплошное шаманство. Мне так кажется( я могу ошибаться!) – что джет-сеттер, который заходит в рестораны Тютенкова, сразу окидывает взглядом стоимость стен, брус на потолке, палубные доски на столешницах, форму официантов(а шьют их, как правило, крутейшие дизайнеры, выросшие из Кандинского), и прочие мелочи, из которых складывается общая сумма, которую ты готов оставить в этом заведении. И видно(это всегда видно!!!) , экономят на тебе или нет.

У него – не экономят.

И поэтому тратить – не жалко!

Вот.

А ДСП и дешевку видно сразу. У нее есть свой запах. Запах совка. От которого Белоногова и Тютенков сотоварищи нас, слава тебе, Господи, отвадили.

Поэтому все их совместные рестораны – это оазисы Настоящего среди моря бизнес-проектов, в основе которых лежит простое  желание на тебе заработать. Я чувствую это на расстоянии, еще у порога. А у них … У них это – Любовь.

Любовь.

И она побеждает Бизнес. Ибо! Непредсказуема.

Люди в его ресторанах(всех!) – красивые. С мыслью в глазах. С блеском. И добрым сердцем. Личности. И бармены, и официанты. Там нет этого тусклого глаза, ты чувствуешь, что ты им интересен как человек. А не тип, который оплатит чек и исчезнет. Нет. Он умеет создавать ту атмосферу дома, где с тобой прощаются с желанием увидеть снова. Хотя ты и наследил, и сломал ножку стула, дети измазали все скатерти, а тебя ждут все равно.

Потому что ты – Хороший.

Он внушил своим работникам, что людей надо ЛЮБИТЬ!

И прощать им мелкие слабости. Поэтому в «Горыныче» бармены обнимаются. Официанты приносят что-то «от себя». На прощанье дарят буханку хлеба (он там выпекается, мука перемалывается, мельница крутится, печка горит непрерывно).

Сомелье откровенно спаивает. Имеет право: Маруся Миловидова – самая магическая женщина после Тильды Суинтон, которую я видела в жизни. Была бутылка с портретом женщины на этикетке. Маруся открыла : вино оказалось со вкусом сидра. «Габриэла» или «Гертруда» - с немецким именем, не помню. Очень молодое. Очень бродившее. Тонкое и пьяное. Я упала… От восторга.  Самый писк сейчас – эти вина,  ценятся на вес совести.

Десерт оранжевый: сметанник с хурмой. Его надо съесть: дарит надежду о чем-то несбывшемся. Мимика в этот  момент – самое главное: официант стоит, наблюдает. Он ждет слез восторга. Получает. Отходит.

Музыка: плейлист от Георгия Топуридзе, музыкального Ангела и эльфа заведения,  певца  лиры, арфы; кифары и псалтерия. Вид из окна на монастырскую стену лохматого века. Кругом люди странного вида и нездешнего загара. И Зарьков, похожий на режиссера Алексея Учителя. Осталась не опробованной котлета с брусничным соусом… Но она меня ждет впереди.

Верю.

P.S. И пару слов о наших первопроходцах.  

Миша Орлов, саксофонист Анжелики Варум. Человек, построивший «Онегин» в Спб и десятки  ресторанов во всех уголках мира. Друг Pet Shop Boys, Тинькова и наставник юной Ксении Собчак. Первым нанимавший моделей в официанты и ставивший букетики с ландышами на вечеринки  Стинга(это певец из Англии).Человек - Легенда, влюбленный  в Лив Тайлер. Томится в застенках СИЗО Владикавказа: имел неосторожно любить солнце и построить более 20 кафе и ресторанов в Крыму. Ибо: везде люди хотят есть и пить. Красиво. Приучивший крымчан перейти от кофе по-турецки к капуччино и ристретто (раньше таких слов там никто и не слышал). Не повезло: попал под раздачу.

Очень прошу всех, кто его знает и помнит: помолиться о нем. И пожелать сил и выдержки. В день, когда ему огласили приговор – 3 года колонии общего режима -  скончалась от инфаркта его мама, Алиса Львовна. Сразу. Через час. Напоминает историю с Серебрянниковым, правда? Правда, тут давит не Кремль, а Крымская администрация, но для острова и она – Кремль. Просто скажите ему, что помните его. И ждете.

Ведь он вернется.

Миша.