Художник Тамара Аксирова: зов предков, Париж и Модильяни
(Фотограф: Ксюша Шум (@ksushart)
Тамара Аксирова - необычный художник.
Во-первых, она очень красивая: газельи глаза и грация акробатки.
Во-вторых, у нее в крови - кабардинские гены, она - смельчак с неукротимым норовом. Как скаковая лошадь, которую нельзя удержать в узде. После общения с ней хочется прыгнуть на лошадь и ускакать в горы, к зову ее предков.
Нас свела любовь к Франции: к сыру бри, бордо и луковому супу. В гостях в ее мастерской soupe à l'oignon был заменен на минестроне, а в остальном - французский вечер удался.
Рядом в кроватке мирно сопела Мишель, ребенок небесной красоты, за окном бушевала метель - а когда она не бушевала этой зимой? Ее супруг, рыцарь Даниэль с длинными волосами, варил нам кофе по-турецки... Было тихо, и только портреты со стен взирали на нас ее черными, как смоль, глазами.
Ее картины, какие они?? В них гогеновские африканские краски, яркие, солнечные. Пиросманиевская простота. Параджановская щедрость и неистовство. Гордость Фриды Кало - в них есть всё. Тамара впитала в себя, в свои картины и историю Европы, и восточную мудрость, и простоту горцев, и огонь женских желаний - это не просто холсты, это лекарства. Они лечат. Они предсказывют будущее. Исправляют прошлое...
Я попросила рассказать Тамару о себе.
И вот её рассказ: о творчестве, о предках, о Любви - ну, как же без нее???
Мне надо было куда-то уезжать, а писать картину или стихи - все равно, что уезжать. Вот я с детства и в отъездах.
Помню, меня разбудили в детском саду и повели в зал читать стихи, видимо, репетировать перед каким-то праздником. Я запомнила это ощущение, когда стоишь в огромной комнате, вокруг на тебя все смотрят и все в одежде, а ты без, и громко читаешь стихи...
...................................................................
В живописи, в поэзии ты гол, и все вокруг голое. Художники - посланцы из других миров, как пел Игорь Тальков, они призваны лечить души людей, а порой и находить эти души. Очень символично получилось в детском саду)) . Я, кстати, лучше всего помню себя именно в этом возрасте : о чем думала, что меня беспокоило, о чем хотелось написать сказку.
Отец подарил мне ручку золотого цвета в 7 лет, она была металлическая, помню, что я ею всюду писала слова, цифры, буквы. Меня завораживали три вещи: это слова, телефон, потому что в него можно было их произносить, и часы. Самым сильным потрясением было открытие, что есть время. Мне 5 - 7 лет, стою во дворе, зима, все вокруг в снегу, и отец показывает мне циферблат, стрелку часов и рассказывает, что это такое. Я испытала непередаваемый восторг, ужас и любопытство, со мной произошёл мой «внутренний цигун».
Родители у меня художники. Дед - один из первых профессиональных кабардинских живописцев, заслуженный художник КБАССР, Почетный член Российской академии художеств, отец - заслуженный художник России, мама - преподаватель живописи и художник. С детства в нашей огромной мастерской стоял запах красок, в особенности, когда отец и дедушка работали над огромными полотнами. Эти волшебники - мои главные учителя. Самому главному я училась у них. Своим примером они показывали, что искусство - жизненно необходимо, это воздух, и отношение к живописи должно быть серьезным.
Мне повезло, что с детства меня окружала живопись! У дедушки сильный рисунок и потрясающий колорит. Он вспоминал слова Марка Шагала: «Несмотря на потемки человеческих душ, всегда будут жить художники, черпающие свое вдохновение в свете».
С малолетства я видела, что значит быть свободным, когда подчиняешься только вдохновению и своему таланту.
Я глубоко уважаю своих предков, каждая картина моего деда или отца меня чему-то научила и учит до сих пор. К примеру, дедушкины картины говорят со мной о человеческой красоте, о правде, о разуме и доброте, скромности. Отцовская же живопись возвращает мне утраченное душевное равновесие.
Кавказ я оставила в 17 лет, училась в Санкт-Петербурге на филолога, любовь к слову меня не покидала. Учила языки, влюбилась во Францию, и эта любовь принесла мне много сюрпризов и подарков судьбы.
Становиться художницей я не собиралась, но судьба распорядилась иначе.
Первая выставка была в формате «квартирника», и понеслось!
Каждый, кого я встречала в Питере, был целой Вселенной, книгой, у меня образовался круг друзей, влюбленных в искусство. Я работала в художественных галереях, что подарило мне знакомство с удивительными творцами этого города.
Потом - арт- фестиваль «Замыкание» в замке Истенбург, где я окончательно поняла, что единственное, отчего мне становится немного легче, это живопись. И люди вокруг волшебным образом мне помогают, будто их специально посылают мне сверху: все вокруг работало на то, чтобы я рисовала.
«Я держусь за ветки, которые сама же и держу».
Деньги я зарабатывала по - разному. Например, работала переводчиков в Гемо банке - банке крио консервации стволовых клеток: днем - в офисе, вечером писала картины.
Потом улетаю во Францию в первый раз и по возвращению впадаю в затяжную депрессию. Нашла новый дом - как теперь без него здесь, в Питере?
А он суровый и такой желанный.
Я была беззаветно влюблена в Петербург, как в человека. Сколько всего я рассказывала домам, крышам, окнам, а они - мне?!! Как я писала картины, как будто меня сфотографировали в моменте, я реально это ощущала: щелчок, хоп! И после этого мне надо срочно бежать и писать картины: описать то, что я увидела, почувствовала…
- Чем вы занимались?
- Переживала))
Что может быть ценнее для художника?
В юности я безмерно мучилась, вечный конфликт внутри: меня все время что-то терзало, только творчество и спасало.
Собственно, как и сейчас.
Я помню, как прилетела в Испанию с этюдником, сижу в кафе с круассаном в руке и соображаю, куда я прилетела. Вылетела на импульсе. Все, как всегда, закончилось Парижем. В интернете я познакомилась со своей нынешней подругой, прекрасной писательницей, и вот к ней- то я и уехала, а вернулась уже другой. Влюбленной в тексты Сильвии Платт, с книгой Анны Каван - нехилое знакомство!
Франция всегда меня щедро одаривала. Мне казалось, что от этих книг у меня стигматы появляются. Все, что было нужно - это найти таких, как Целан, Анри Мишо, чтобы жизнь продолжалась!
Судьба меня сводила с интересными людьми.
Одно знакомство продолжилось неожиданно...
Я переехала в Москву, и начались мои выставки, о которых я даже и не мечтала.
Первая персональная выставка в Москве состоялась в Доме кино, и удачно: она имела большой успех, было куплено более 10 картин сразу! Там мы выставили больше 100 работ, написанных в Санкт-Петербурге: графика, живопись.
Потом - долгожданный вернисаж в Музее Марины Цветаевой. Больше 30 выставок в России за достаточно короткий срок, и несколько - в Европе. К примеру, в Дании и Испании: у моих друзей - галерея среди мандариновых плантаций. Я полетела с 40 работами через Голландию. И до сих пор не могу прийти в себя от Амстердама: написала серию работ под названием «Рай для грешников» ( Paradise for sinners).
Моя биография.
Мою биографию можно разделить на периоды: питерский, испанский, французский, башкирский, московский.
В Башкирию меня пригласили с персональной выставкой, поселили в мастерскую народного художника, и я 3 месяца работала там с утра до вечера. Родились работы «Музыка моя», «Автопортрет в мастерской, за которой всегда идет снег», « Любовники в мастерской», «Голубой шкаф». Выставка прошла прекрасно, башкирские искусствоведы познакомили меня с местной богемой.
А картина «Затерявшийся трамвай» с тех пор находится в Государственном Музее имени М.В.Нестерова.
Еще были абхазский период и псковский.
В Пскове я прожила достаточно времени, чтобы ощутить всю энергетику этого места: нигде больше меня так не носило и не бросало с небес на землю, и нигде больше я не видела такое собрание икон. Написала несколько работ, которыми я горжусь. В них - сила борьбы и сопротивления жизненным обстоятельствам.
В Абхазии прожила месяца 3, писала на пленэре, и родилось 20 работ, там же и устроили выставку.
Было волшебно: столько чудесных, творческих людей повстречались, я всех помню!
Я написала там «Писательница Астанда», «На улице Лакобо», «В гостях у Дон Хенаро», жили мы в доме художника, настоящего Мага.
Каждое утро мы пили с ним несравненный кофе и курили, и нигде больше я не встречала такого аромата и вкуса кофе. Так вот именно он мне тогда сказал: «Тамара, есть художники, а есть самородки. Ты - самородок».
Сейчас я живу в Москве, выставки «Цветы апокалипсиса» и «Carpe Diem» в Музее Современного Искусства прошли совсем недавно. В начале прошлой зимы родилась идея проекта открыть экзистенциальный клуб, где люди могут встречаться и обсуждать свои стихи, написанные тексты, делиться любимыми писателями и художниками. Проект пока заморожен в связи с пандемией, но зато на базе этого клуба появилась Студия рисования: все желающие рисовать посещают Студию и создают свои картины. Основная задача: научить или помочь человеку творчески раскрыться, понимать искусство и не бояться самовыражения, а значит, глубоко чувствовать жизнь. Мы изучаем историю искусства и поэзию, еще во времена Боттичелли художникам советовали изучать поэзию, которая во многом помогает сочинять композицию.
Кстати, моя прабабка по матери была замужем за директором Санкт-Петербургской консерватории, Бернхардом Августом Рудольфовичем, переводчиком и композитором.
Мой дед по матери тоже был художником, реставратором музейных фондов. Его дядя Андронов Анатолий Федорович - ученик Прянишникова, Сорокина учился в мастерской И.Е. Репина и продавался на аукционе Сотбис. Он иллюстрировал произведения М.Горького «Песни о Соколе»!
Сейчас его работы находятся в Третьяковской галерее.
В прошлом году, в разгар пандемии, у нас с Даниэлем родилась дочь Мишель, и после ее рождения меня словно подменили! Например, я заинтересовалась жизнью моих предков: кто они были, где жили, чем занимались?
Хочется узнать о них побольше и чтить их память.
В Париже у меня есть любимый отель, рядом с Пер - Лашез (Père Lachaise), меня хорошо знают в этой гостинице))). На тот момент всего, чего мне хотелось от Франции - это припасть к холодной плите Амедео Модильяни и исчезнуть. Где он был похоронен, я не знала и искала это место, спрашивала всех, но, как ни странно, никто не знал, а по указателям никак не удавалось разыскать могилу любимого художника. В итоге я села на скамейке и взмолилась о помощи к духам… Хотите – верьте, хотите - нет, но через минуту из облака кустов ко мне подошел некий мужчина и, представившись адвокатом, произнес: «Чем я могу быть Вам полезен?»
Через 5 минут мы стояли у могилы Амедео и Жанны Эбютерн.
Я приложилась коленом и лбом к погребальному камню, стало легче, и на следующий день я улетела в Москву с ощущением чистой совести.
Мне предстояло много работы и заветная поездка в Индию, но это уже другая история!
