На днях давняя клиентка Анна приходила с новым мужчиной статус получать. Она сама статус в Израиле в начале двухтысячных получала, но это так давно было, что супруг её уже умер. Благо всё имущество вовремя на неё переписал. Я помогал переписывать, потом помогал отстаивать от позарившихся негодяев детей от первого брака, и она меня запомнила. Теперь всех ко мне ведёт.

Лет шесть назад приходила с Павлом. Они подали документы в МВД, несколько лет шли рука об руку, так сказать, по годами проторенному коридору к синему паспорту в конце тоннеля, и совсем чуть-чуть не дошли – Павел вдруг оказался гей. Нет, правда. Анна не поняла, сначала обиделась сильно и выгнала, а друз Азми из шкафа выходить не хотел. Боялся, в деревне не поймут.

Из Израиля Павлу уезжать очень не хотелось – Анна назад не взяла, и он встретил Ольгу. Ничего, что она на десять лет старше была, но борода прекрасная. Правда, Ольга этого не знала, а определение должности «борода» вовлеченность подразумевает. По крайней мере, я так думаю. А потом, через годик, нате вам – сюрприз. Ольга тоже не поняла.

Азми всё ещё торчал в своём шкафу в одной из друзских деревень неподалёку от Хайфы, и Павлу пришлось обратно в Ужгород уезжать. Но от влечения в Сион Павел не удержался.

Умудрённый собственным горьким опытом, он понял, что с женщинами натурализация не пойдет, и на гей-парад в Тель-Авиве сотоварищи прилетел. Там встретил Уди. Уди из шкафа уже давно вышел и согласился с Павлом легализироваться.

Ну а Анна с новым мужчиной легализоваться приходила. Андрей зовут.

- Как там Павел? - спрашиваю.

- Так он в Канаде, Рами.

- Да ну? С Уди?

- Нет, с каким Уди? С Азми! Он всё-таки из семьи ушёл, ему родственники угрожали, и им как сексуальным меньшинствам, вроде, убежище дали.

- Это любовь! - говорю.

А вы мне, Санта-Барбара. Не, не слышал. У меня своей работы хватает.