Они воевали ЗА ЖИЗНЬ

42 миллиона погибших  – заслуга Сталина и всех его «товарищей» (Виктор Астафьев считал, что "47 миллионов — самая правдивая и страшная цифра").

А победа в Войне – заслуга моего отца и его товарищей, воевавших в 6-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием Павла Порфирьевича Брикеля. Это - Виктор Бельченко и Георгий Митченко, вместе с которыми - после окончания кавалерийского училища - отец прибыл на фронт, и которые погибли на его глазах. Это - Виктор Пыжов, Яков Неумоев, Иван Бородай, Василий Олифиренко, Николай Овчинников, Ефим Фонкац, Петр Казаков, Николай Истебаев, Петр Тронько, Михаил Могилевский …, с которыми отец познакомился на фронте и на встречах с однополчанами двадцать лет спустя.

Некоторых из этих фронтовиков я видел, когда они приходили к отцу, о некоторых знаю по его воспоминаниям и по их письмам. О многих мы с отцом рассказали в книге “ЛЭХАИМ! или Хаим на коне”.

“ЛЭХАИМ!” в переводе с еврейского  - “ЗА ЖИЗНЬ!”, и это - самый краткий тост.

Мой отец и его товарищи воевали ЗА ЖИЗНЬ. И победили.

Вечная слава им и благодарность.

***

 Мой отец в 1944 году и в 1998, когда мы с ним работали над книгой.

Он берёг своих солдат и гордился, что во взводе, которым командовал, никого не убили, а ранения были только легкими. Сам он был трижды ранен и трижды вернулся на фронт. Прошел – проехал в седле - от Волги до Эльбы. И после войны остался с чувством, что он “на коне”.

В сентябре 1980 года отец получил письмо:

 «Дорогой боевой друг Ефим Наумович!

Я получил письмо от писателя Казакова П. И., который воевал в нашем корпусе и сейчас пишет книгу о наших боевых буднях. Он просил меня написать ему некоторые запомнившиеся эпизоды из фронтовой жизни, о своих друзьях-товарищах.

И я решил и написал ему о Вас как о герое-офицере, который своими смелыми боевыми действиями спас жизнь всему нашему 3-ему эскадрону. Вы, может, и не помните этого случая, тогда оно могло показаться обыденным фронтовым делом, но годы спустя, когда такой эпизод обдумываешь в спокойной домашней обстановке, он явно расценивается как геройский, о котором можно писать книги, снимать кино.

Напомню Вам: Дело было в начале 45-го в Германии. На наш третий эскадрон, которым командовал Герой Советского Союза капитан Николай Тихонович Овчинников, ночью, пошли в психическую (а правильнее в пьяную) атаку немцы. Их было много, очень много. Немцев поддерживали бронетранспортеры. Не знаю почему, но наша артиллерия отстала. У нас были только автоматы, гранаты, пистолеты, карабины. Позиция для нас была крайне невыгодная: мы были в лощине (или речушка замерзшая и заснеженная), а немцы наступали сверху, катились лавиной: много, пьяные, поддерживаемые пулеметным огнем с бронетранспортеров.

Наше дело казалось было - труба. Невеселое. Но в самый критический момент Вы вывели свой взвод крупнокалиберных пулеметов и прямо с бричек, не удаляя упряжки, открыли огонь по немцам.

Огонь был настолько плотный, уничтожающий и отрезвляющий, что немцы залегли, бронетранспортеры их начали гореть. Картина была впечатляющая: Ваши пулеметы выше нас на бугру и немцы на бугру, мы в ложбине, через нас летят Ваши пули, среди которых много трассирующих, а когда начали гореть подожженные Вашими пулеметами бронетранспортеры, а часть мы подожгли гранатами - поле боя стало светлым.

Мне запомнилось Овчинников кричал тебе: Горелик - целую, Горелик - обнимаю, молодец, спасибо. Да все мы кричали благодарности Вам, но в шуме боя сам себя с трудом слышишь.

Утром, когда рассвело, вид западной стороны бугра казался жутким: белоснежное поле превратилось в красно-зелено-грязное. Дорого немцы заплатили за свою пьяную атаку.

Вот об этом эпизоде я и написал тов. Казакову. Для Вас, может, в то время было обыденное дело, но это геройство: оказать помощь, спасти целое подразделение. Это геройство всего Вашего взвода.

Так, что если выйдет его книга, не удивляйтесь, что о тебе, боевой друг-спаситель, будет там написано.

Вот у меня все. Живу, работаю.

Да поделюсь с тобой тоже одним фронтовым делом. В июне (27) 1944 г. - это в Белорусской операции (Багратион) я был ранен в ногу и в руку. В руку осколочное слепое, в ногу пулевое касательное, пулей разорвало ахиллесово сухожилие.

2,5 месяца был на излечении и опять воевал. Зажило и воевал. После войны, нога, бывало, болела, то на дождь или когда натрудишь ее. С каждым годом боли стали увеличиваться. Тогда мне было 20 лет, сейчас 55, и дело дошло до того, что временами приходится ходить, опираясь на палку. И вот буквально на днях как-то роясь в старых бумагах, я нашел справку об этом ранении. Потрепанная такая, на сгибах порвана, чернила выцвели, но со штампом и печатью и даже подпись - капитан Татаркин.

О существовании этой справки я запамятовал, и вот вдруг она нашлась. Правда в ней есть приписка - ранение легкое. Два с половиной месяца лечили и легкое ранение. А может быть и правильно - тогда 20-ти летнему - оно было легкое, а сейчас сказывается тяжелым. И вот я думаю, да мне и советуют друзья-фронтовики обратиться в военкомат, чтобы меня определили в военный госпиталь, есть такой в Краснодаре, может там подремонтируют. Как твое мнение: стоящая эта затея? Или скажут - легко ранен, легко и хромай.

Будь здоров. Доброе мое пожелание твоей семье: счастья, здоровья, успехов в работе, учебе, семейного благополучия.

19. 09. 80

[Подпись - Василий Андронович Олифиренко] »