Отрывок моего романа "Частная практика"

" Психолого-лирическое отступление

Ох, читатель, нам необходима передышка! Гло­ток аналитического воздуха, поэтических архитектур и вольных сверхобобщений! Пока отцы и дочери, жены и мужья, а также их любовники, матери и дети притаились в тайном литератур­ном пространстве и готовятся к развитию своих сюжетных ли­ний, пока герои решают, какой из жанров им ближе, выбирая развязки, позволим себе лирическое авторское отступление.

Вам говорили, что смерть автора — дело уже решенное, конченное и обжалованию не подлежащее. Врали, ибо в каше современности возможно все. Не стоит и автору отказывать себе в небольших удовольствиях.

Волшебная каша жизни неустанно варится и варится, рас­текаясь по маленькому голубому шарику. Мы не просто вы­жили, вытеснив кучу разнообразной живности, — мы рассе­лились по всей Земле, приручили энергии воды, земли, огня, воздуха и атома, заставив их делать все новые и новые вещи нам на потеху. Мы не соглашались мириться с болью, голо­дом, страданием и смертью. Нам не нравился естественный отбор, и мы изменили биологию. Мы не хотели быть едой, зато с удовольствием кушали всех остальных.

Что происходит сейчас с главным героем планеты, верши­ной пищевой цепочки живого? Правда ли, как утверждают многие, что человек изменился? Стал мудрее, добрее, лучше? Готов отринуть биологическое бремя? Измениться решитель­но, дабы смутные грезы фантазеров о постчеловеке будущего стали реальностью? Стоит ли всерьез доверять милосердию героини, прово­дящей будни в стеклянном офисе, парящем в московских об­лаках, и неспособной умертвить купленную по недомыслию живую рыбу? Правда ли, что исключительно из сочувствия к рыбе, бунтарка Даша Думова, так и не сумев оглушить бед­няжку традиционным ударом о твердую поверхность, засуну­ла ее в холодильник, надеясь на то, что рыба отойдет в мир иной во сне и без мучений. Рыбный отсек, не выдержав жела­ния рыбы жить, сломался, и в распоряжении рыбы оказался весь холодильник целиком. В итоге проявленного милосердия рыба, перемазанная кетчупом, осколками стекла, недоеден­ными котлетами и прочей холодильниковой чепухой, умерла гуманным, по убеждению Даши, способом. 

Верно ли то, что беспощадное реанимирование умираю­щих, стерилизация бездомных животных и убийство про­тивника высокоточными крылатыми ракетами есть главные достижения гуманистической цивилизации? Об этом ли меч­тали просветители и европейские гуру? 

Или все это ерунда, и человеком быть не модно?! И мы, по убеждению других, так и остались свирепыми голодными палеоантропами, непримиримо пробивающими черепа своим собратьям с целью съесть их вкусненький мозг, а все наши духовные достижения, включая сочувствие к рыбе, антиде­прессанты и европейские ценности, — просто завитушки на торте, которые составляют образ и репутацию торта, но пре­небрежительно отбрасываются, если речь заходит о дележке кусков? 

Или украшения и завитушки человека в сути своей всего лишь системы лжи и насилия? И грозное лицо палео­антропа, совершившее потрясающий эстетический апгрейд через фотошоп, ботокс и чистые волосы, осталось совершенно неизменным лицом самого агрессивного существа из всех из­вестных?

К слову сказать, палеоантроп или, да простят нас антропо­логи, Homo — представляет собой совершенно потрясающее в своей творческой силе существо. И тем удивительней, что, научившись летать на железных птицах и играть с элементар­ными частицами, мы чрезвычайно далеки от открытия соб­ственной природы. Нигде более Homo не проявляет столько слепоты и заблуждений, как в представлении о самом себе!

Никакое другое знание не является столь желанным и страш­ным, как правда о себе. Мы готовы искать ее в кабинетах психологов, у гадалок-астрологов и в интернет-тестах, делясь с другими лишь частью добытой информации. Приятной частью.

Долгое время наш интерес был вынесен вовне и заключал­ся в познании Б-га. Со времен Ницше акции божественно­го стремительно падали, однако какие-то шансы у него еще оставались. Но светлый Гагарин вслед за Декартом, не нашед­шим внутри грудной клетки души, принес лишь ожидаемое разочарование — в бесконечном холодном космосе супермена никто не встретил, зато голубая планета вселила неизвестные доселе человечеству чувства.

Чтобы приступить к волнующей нас теме, отойдем чуть в прошлое. Не настолько далекое, чтобы запутаться во вре­мени, но все же достаточное, чтобы задаться вопросом, что же случилось в ноосфере Земли такого волшебного, что важ­ная часть человечества забросила Б-га в его постижимо-непо­стижимом устройстве, всецело предавшись страсти познавать собственно человеческое, психологическое, свое — нутряное? Дерзнула подвергнуть это нутряное коренному анализу, пе­ределке, вдохновившись образом постчеловека, супермена и робота. Как случилось, что мучительные отношения чело­века с Богом, веками возводившие Homo на пики страданий, счастья, благости и крови, отошли тихонько на второй план, а популярная идиома «царство божие внутри нас» будто уте­ряла свой метафорический смысл?

Фокус внимания Homo покинул храмы, оставив там ри­туальное, сместившись во внутреннее царство в надежде из­учить его законы и устройство. Для упрямцев, жаждущих Б-га в реальности, запасливый Homo предусмотрел важнейший ин­ститут под названием «психиатрия», объявив упрямцев без­умцами.

Физики говорят об этом вполголоса, но с тех недалеких событий прошлого время сильно ускорилось, разогналось и понеслось вскачь. Что в пророчествах физиков отразилось очередным вариантом апокалипсиса — при котором время захлебнется в самом себе и Вселенная схлопнется, как детские ладошки. Поиски Б-га суеты не терпели, потому как Б-г пре­бывает в вечности, а там, где вечность — нет стресса. Человек же, невзирая на исключительную наглость, о смерти забыть не может и собственные амбиции ограничивает космической секундой, именуемой жизнью.

Итак, гордый Homo вот уже сто лет, с откровений Великого Зигмунда, интересует сам себя более всего на свете. Честность психоанализа вернула нам часть запрещенной природы — сек­суальное влечение, психические структуры и внутренние объ­екты. Дальше больше — бесстрашные психонавты на несколь­ких континентах возвращали Homo агрессию, жажду власти, правила социальных игр, законы развития, зависимость от культуры и истории, всякие забавные механизмы восприятия типа оптических иллюзий и пр. Ящик Пандоры распахнулся, и из него, согласно мифу, в самосознание ринулись все бесчис­ленные завитушки человеческого. Сегодня античный призыв «познай себя» звучит так громко, что Homo сделал сию прак­тику самым экстремальным из всех возможных развлечений. Началась эпоха психологического просвещения, до расцвета которой, надеюсь, мы доживем с тобой, мудрый читатель.

Миллионы Homo, составляющих цвет иудео-христианской культуры, затеяли беспрецедентный эволюционный экспери­мент, нашедши царство внутри и изучая себя и свои законы.

Начали с главного — защитно-оборонного устройства. Си­стемы психологической обороны Homo — о! сколь много слав­ных песен об этом сложено и спето! Психология подарила человечеству секретные знания о том, как мы, полностью оправдывая звание «венца творения», научились защищаться от реальности, в которой, лишенные достойных зубов, когтей, тепленькой шубки и других полезных эволюционных призна­ков, мы не ощущали бы себя венцом, а так — незначительным венчиком, если бы не научились делать это: игнорировать, вы­теснять, отрицать, проецировать, идентифицироваться, рас­щепляться и расщеплять, избегать, соматизировать, интеллектуализировать и психологизировать.

Представь себе, читатель, хоть на пару минут, что стоишь ты голый в смешной юбочке из травки в темном предрассветном лесу. В руках у тебя палка, а впереди медведь — всамделишный русский мишка с когтями в палец и трех метров росту. Что же тебе сотворить с собственной психикой, чтобы прямо на месте не умереть от ужаса, не пуститься в безумный парнокопытный бег в надежде выжить, а напасть и убить медведя? Повесить его шкуру у себя в кабинете и хвастаться сослуживцам. В этой сложной ситуации у тебя всего-навсего несколько вариан­тов, почти полностью описывающих базовое эмоциональное устройство Homo.

Ты можешь под влиянием ужаса очень быстро убежать или залезть на дерево (избегание) — вариант первый, предна­значенный для «незначительных венчиков», живущих дольше остальных. Вариант второй — замереть, попробовать исчез­нуть, сделать вид, что тебя тут нет, что ты и есть благословен­ная Пустота (игнорирование и вытеснение). Пустота в надеж­де, что мишка подумает также (проецирование)! Последний вариант уже весьма сложен и является великой защитой от безумного ужаса, который ты побеждаешь, когда берешь под контроль свои кишки, слезные каналы и потоотделение.

Вариант третий — ты дико злишься, вонючий медведь бе­сит всерьез, какого черта он вообще тут ходит? Злость лишает страха, и ты буквально сходишь с ума — отрицаешь реаль­ность, в которой ты беспомощный человечек в юбочке из травки с палочкой в руках, а перед тобой смертельно опасный зверь.

Лишившись страха и обнаглев, ты наконец-то начинаешь конструктивно мыслить. И мыслишь очевидную ерунду — что ты с мишкой ровня (идентификация с агрессором). Или, что резко увеличивает твои шансы на жизнь — что ты гораздо круче мишки. Дальше в игру вступает творчество — ты бе­решь рогатину и, подставив ее под брюхо медведю, меняешь доисторические представления о пищевых цепочках и пре­восходстве.

Дорогой читатель, ты будешь смеяться, но почти все твое поведение в жизни описывается этими тремя вари­антам применения психологических защит. Бей, беги, замри.

Есть, конечно, еще четвертый вариант в запасе — для про­каченных пользователей. Ты можешь поговорить с мишкой, убедить его уйти с дороги и отправиться в зоопарк. Правда, для этого надо стать святым человеком. А поскольку святые встречаются редко, ориентироваться на них лучше в безопас­ной домашней обстановке.

Homo на протяжении истории решал подобные зада­чи настолько успешно, что в неукротимой жажде контроля и безопасности окружающей среды научился защищаться и нападать так умело, что порой живет в полностью выду­манном мире. Многослойная реальность для нас с тобой , чи­татель,  — повседневность и ежедневный труд. Защиты, они же средства нападения, могут работать на автопилоте, не утруж­дая хозяина.

Украсив торт бесчисленными украшениями, Нomo стара­ется забыть себя в зарабатывании денег, политике, сериалах, спорте, компьютерных играх и любви. Некоторые довольны вполне, не приходя в сознание добрую половину жизни, дру­гие увеличивают скорость движения. Если очень быстро дви­гаться, то жизнь вообще можно не замечать — она проносит­ся мимо.

Но иногда, под влиянием особенных событий как-то: лю­бовь, рождение-смерть, возрастной кризис, болезнь, потеря дохода, свадьба-развод, катастрофы и войны, Homo останав­ливается, замедляется, обнаруживает себя бедного и одиноко­го в страшном лесу и начинает интересоваться собственной судьбой более пристально. Подобно Андрею Болконскому, лежащему под небом Аустерлица на пороге смерти и пони­мающего, что «ничего и не знал до этого момента», человек задумывается, так ли он живет, как хотел бы, и что все это значит. Смерть — последнее, что сбивает нас с толку.

Для того чтобы замедлиться или остановиться, можно ждать грома с неба, и для многих это единственный путь. Но для других Homo, склонных к безопасной эволюции, пси­хологическая практика подходит как нельзя лучше. В этом месте необходимо слегка приоткрыть свои карты, совершить усилие, чтобы уважаемый читатель не подумал, что текст ре­кламирует психологию как таковую.

Видишь ли, терпеливый читатель, нам просто необходи­мо совершить это сложное усилие, нет-нет, это не преувели­чение, — духовный подвиг, чтобы идти к непознанной еще теме нормы. Честность, этот забытый многими феномен че­ловеческого общения, нам совершенно необходима! Скажу на ушко — знаешь, чем отличаются психологи от всех остальных? Они совсем не обязательно очень умны и уж точно не видят никого насквозь, им точно не хочется работать бесплатно, по­тому что это работа, требующая большой концентрации, а от нее быстро устаешь. Они не знают, как жить правильно, и не являются образцом и идеалом.

Зачем же они нужны, спросишь ты, если не для того, чтобы складывать в них свои идеалы мудрости и нормы? Подобно философам и жрецам прошлого психологи унас­ледовали эту неприятную обязанность. Когда в незнакомой компании тебя представляют как психолога, люди несведу­щие слегка, но все же заметно сжимаются в ожидании, опа­сении и надежде на немедленный диагноз и излечение. Это чуть заметное, но очевидное съеживание сильно раздражает. Зачем же психологи соглашаются терпеть все эти сложно­сти в общении с людьми, выраженные в простеньком «ты же психолог!»? Секрет прост — всех нас объединяет страсть к познанию царства, вожделение к устройству психического и мало с чем сравнимое удовольствие от свободы пользовать­ся психикой виртуозно и со знанием дела. Быть живыми, чувствовать и оставаться при этом взрослыми людьми. Или не оставаться.

Можно принять вызов психологов за блажь или стремле­ние к власти, если бы не готовность делиться извлеченными из практики знаниями. И в качестве должного несут они лю­дям добрую весть или, другими словами, новую и совершен­ную защиту от одиночества холодного космоса, нестабильной окружающей среды и, главное, от себя самого и себе подоб­ных. Называется эта защита — психологизация или осознан­ность. Понимание почему, как и зачем мы чувствуем то, что чувствуем и делаем то, что делаем.

Проблема «как же все-таки делать то, что хочется на са­мом деле» — подводит нас к возможности творчески подойти к процессу и продолжить то, чем мы занимались в детстве, — учиться. Учиться понимать других и делать себя понятными. Учиться приспосабливаться к себе и миру не только спосо­бами, предложенными своей семьей и ее семейным сценари­ем, но и другими интересными опциями, доступными всему многообразию Homo.

Учиться — судьба Homo! Единственного существа, ко­торое учится психическому не только у себе подобных, но и у всего живого — мы смелые, как львы, хитрые, как лисы, и верные, как собаки. Кроме того, тайны человеческого мозга открываются медленно и неохотно, сколько бы строгие ана­томы ни нарезали мозги дольками.

Самые любопытные, конечно, уже прознали про глав­ное — эволюция человеческого мозга идет только в одном направлении — постоянном увеличении стимуляции, то есть контакта мозга со все большим количеством стимулов — вку­сов, запахов, изображений, отношений, идей и переживаний. Жадный до новенького мозг заставляет человека двигаться в поисках новых ощущений. Безжалостная эволюция как за­ботливая мать двигает человека и его мозг постоянно вперед, расширяя границы его сознания. Количество стимулов, ко­торые перерабатывают наши дети, не сравнить с теми, что воспринимали мы.

За этим-то и приходят самые продвинутые (а не самые несчастные, как думают профаны) из Ноmo к психологам, которые отлично знают, по сути, только одно — как расширя­ется сознание. Ну и предлагают заняться этим неторопливо и вдумчиво, как правило, раз в неделю. Практика сия сложи­лась под влиянием опыта.

 Конечно, у вас есть альтернатива в качестве химической стимуляции — наркотики и психо­тропы всех мастей, но Нomo мудр и двигается сразу во всех направлениях. Кроме того, у всех химических стимуляторов есть один недостаток — они действуют слишком быстро. Бы­стро расширяющееся сознание многие Homo не выдержи­вают и сходят с ума или просто не адаптируют полученный опыт. Дело, конечно, в энергии. Ее тратится слишком мно­го, и последующее торможение с целью восстановления ре­сурсов не дает закрепиться полученному опыту и полезным навыкам.

Эволюция настаивает на медленности изменений. Она их смакует. Мозг в буквальном смысле заклинивает, если новых стимулов слишком много, а системы обороны ненадежны. В случае неудачи приходится долгие годы возиться и восста­навливать баланс. Так что в деле эволюции, как, впрочем, и в других делах, очень важны мера и скорость, чему психологи обучаются долгими годами, проживая собственное расшире­ние.

Что происходит между двумя людьми, укрывающимися на часок в неделю от всего мира в уютном кабинете? Есть множество ответов на этот вопрос, зависящих от выбора психологической конфессии. Освобожденный литературой от верности какому-либо культу, автор ответит в духе предше­ствующих рассуждений.

В этот сладостный миг между прошлым и будущим Homo с удивлением рассматривает свое психологическое оружие, ко­торым он привык защищаться и нападать на своих собратьев по жизни. Вспоминает, каким образом он заимел это оружие в детстве, кто в семье учил его драться и какой стиль предпо­читала семейная система. Он вспоминает оружие, от которого отказался. А какое нашел и после каких обстоятельств. Затем он может отложить оружие на время и рассмотреть царство внимательно и по-хозяйски.

Тактики и стратегии психологического боя весьма типич­ны. Психическое оружие и психологический бой — мы пред­почитаем его вместо клыков и зубов. Подавлять и взаимодейство­вать с другими с помощью чувств оказывается эффективней, чем убивать и калечить. Дальше мы обязательно расскажем вам о том, как радуется человек в уютном кабинете, получив контроль над внутренней армией и научившись ставить агрес­сию на службу любви. Ликующий мозг получает то, что ему так не хватало — новые стимулы и контроль. Совершивший подвиг Homo чувствует себя живым. Живым...

Конечно, люди убежденные и аккуратисты тут же воз­разят, что дьявол в деталях, и человек психоаналитический совершенно не похож на человека рационального или бихевиориального. И будут абсолютно правы, потому что дело вку­са — очень важное дело. Однако задача у всех одинакова: взять самое ценное, что нарыли профи в многочисленных школах, и подобно крупицам алхимического золота соединить его со своей жизнью.

Вот, например, Саша Косулин, переживший обычный лю­бовный психоз на фоне кризиса среднего возраста, психоло­гической миссией видел осознание клиентами их агрессивных влечений. Считал, что для мужчин и женщин это одинаково важно. Годы практики доказали ему, что осознающий адекват­но свою военную мощь человек становится ярок, интересен и доволен жизнью. Жертвы выходили из плена однотипных трагедий, истерики ставили крутые реалити-шоу, от которых сами приходили в восторг, шизоиды обретали смыслы и успо­каивались. Нарциссы получали шанс на хорошие отношения. Главное, все переставали страдать и принимали свое царство с любовью.

В этом месте Саша Косулин наверняка многозначительно напомнил бы нам об очередном моменте искренности, и от него не отвертеться! Видите ли, выбор осознавать себя — это билет в один конец, нельзя слезть на полустанке или вернуть­ся в сладкие райские времена неведения собственной приро­ды. Счастья в пути никто не обещает. Отводя глаза в сторону и смущенно улыбаясь, мы бы даже сказали, что вовсе и на­оборот!

Вы не станете несчастны и не будете страдать больше, нет- нет, что вы... это невозможно. Просто, если вы вдруг загляните внутрь своего механизма, увидите, как вы работаете, и испы­таете этот первый восторг встречи, назад пути не будет. Вас все время будет тянуть увидеть весь механизм целиком. Меха­низм себя и механизмы других, ну и, когда вы уже достаточно продвинетесь, — ваши общие механизмы. Всю игру целиком. Пазлы, тайны и скрытые пружины. На пути к новым стиму­лам и контролю обязательно проживание массы сложных бо­лезненных чувств, плотно укорененных в нас родительскими матрицами и культурой. Страх и стыд удерживают от жизни целые поколения хороших людей.

Дорогой читатель, если ты не герой и предложение совер­шить духовный подвиг с целью познания внутреннего царства вызывает у тебя усмешку пополам с зевотой — немедленно выбрось эту книжку и никогда к ней не возвращайся! И не говори потом, что автор тебя не предупреждал. Хотя, раз ты дочитал до этой страницы, мы с тобой в одной лодке. Мир справедлив — за подвиг героя всегда ждет награда.

И если читатель принял приглашение и все еще держит книжку в руках, необходимо ввести еще пару-тройку важ­ных моментов, которые помогут нам далее лучше ориенти­роваться в теле романа. После того как мы вместе поднялись на высокие уровни, объединяющие всех Homo как таковых, теперь нам надо слегка заземлиться и обозначить момент настоящего, в котором мы все тут оказались.

Итак, эволюция зовет в путь золотого Homo, к коим и мы с тобой относимся. Какой он — этот золотой герой? Человек будущего — наша лучшая версия? Он красив, здоров, реали­зован, живет до 120, и что там еще? Да, еще золотой Homo непременно должен быть счастлив. Счастлив, Карл! Самые упрямые и смелые идут к психологам и психотерапевтам за счастьем.

С чем же приходят люди к психологам и что хотят? Без исключения все, заметьте — все! — озабочены качеством своих отношений с родителями, детьми и партнерами по жизни. Каждый хочет стать героем хорошей истории про любовь и успех. Иметь людей рядом, которых можно любить. Уди­вительно, но именно это, оказывается, сложнее всего. Во сто крат проще зарабатывать деньги или страдать от несправед­ливости бытия и окружения.

Творческое безумие периода выразилось в таком большом разнообразии форм человеческих отношений, что многие за­путались в главных вопросах бытия: с кем жить и как, как воспитывать детей, какие отношения хорошие и правильные, а какие нет. Формы существенно усложнились — мужчины и женщины живут в треугольниках, других сложных геоме­трических фигурах, по сути, представляющих собой сложные формы семьи.

Взять для любовницы ипотеку на 15 лет и не собираться разводиться с женой — обычная история. Разво­ды, усыновления, гостевые браки, романы для отдыха, парал­лельные семьи у мужчин и женщин — Homo ищет хорошую форму.

Давнее отсутствие глобальных войн и эпидемий, этих уни­версальных инструментов естественного отбора, все поставило с ног на голову. Среди мужчин перестали выживать самые жестокие и выносливые особи. Женщины, потерявшие страх перед мужским превосходством, подобно тому, как много ра­нее они потеряли страх перед Б-гом, вкусив запретный плод, сделали это еще раз, пустились во все тяжкие самореализа­ции. Зато деторождение перестало быть естественным делом.

Мощный психологический вирус — страх ответственности и принятия решений жестоко терзает нашего современника. Никогда прежде Homo не приходилось столько решать! Жен­щины и мужчины, вынужденные самостоятельно принимать решение о размножении и не привыкшие к этому, склонны решаться годами, не желая взрослеть. Женское одиночество в принятии судьбоносных решений постепенно приводит женщин к мерцающей реальности матриархата.

Мужчины, не занятые войной и богоискательством, пре­вратились практически в подневольных рабов общества по­требления. Рабов женщин принято считать хорошими се­мьянинами и счастливыми людьми. Рабы потребления пред­почитают покупать женщин как товар и утешаются иллюзи­ей власти. Мальчишки и девчонки, наслышанные о временах прошлого, о «настоящих» мужчинах и женщинах и насто­ящих семьях, окончательно запутались, смешались ролями, перестали понимать, чего же они хотят друг от друга.

Ста­рые рабочие биопсихологии рухнули под гнетом ядерного сдерживания и безопасного секса. Растерянные мужчины и женщины замерли друг напротив друга, впервые увидев себя врагами. Наметился Великий Раскол.

И именно в этот момент, возможно, совершенно мимо­летный и незаметный в общей истории, Homo, всегда при­нимающий вызовы среды, всерьез обеспокоился смыслом собственного бытия. По факту, уже почти освобожденный от власти пола, Homo обнаружил себя в рабстве устарелых куль­турных идей, унаследованных от старого мира «настоящих» мужчин и женщин! Все больше горожан грустят в креслах психотерапевтов о том, что жизнь их, кажется, лишена вся­кой ценности, а окружающие ждут от них лишь послушного исполнения своих функций.

Мужчины вдруг оказались в заложниках у женщин и детей, которым «надо дать все» и честно сдохнуть, женщины с жад­ностью занялись самопознанием и конкуренцией с мужчина­ми, тоскуя о вечной любви. И те, и другие перестали пони­мать друг друга, пытаясь скорее обмануть и подчинить, ловко используя рецепты «настоящих» в нужный момент. Вместо страха божьего, люди стали очень бояться друг друга. Боят­ся любить и принимать любовь. Мы, конечно, не откроем вам секрета, рассказав, как сложно стало с сексом. Его очень много в кино и интернете, а в жизни с сексом куча проблем. Естественное влечение угасает вместе со старыми биопсихологиями.

Грандиозное увеличение человеческой популяции меняет мир сильнее, чем мы успеваем это заметить. Товары забирают половой инстинкт. Шмотки, машины, селфи и аватарки — мы стали эстетическими объектами. А на эстетические объекты смотрят, трогать их не обязательно. Поверьте, люди постоян­но признаются нам, что их это очень беспокоит! Срок догово­ра полов истек, а новые условия только начали обсуждаться. Психологи — переводчики между женскими и мужскими ми­рами — знают об этом из первых рук.

Ну вот, автор без меры разболтался, простите его велико­душно, а меж тем из тайного литературного пространства выходит новый герой и требует освободить сцену. Он опреде­лился с жанром, подбодрим же его немного..."

Полная версия романа тут: https://ridero.ru/books/chastnaya_praktika/