Необходимая операция

Будильник прозвенел в пять утра. Какое-то время Маша лежала, вглядываясь в сонную тишину и лаская глазами тени лунного света, лежащие на открытой двери.

Маша прислушалась к шумному дыханию матери, доносящемуся из соседней комнаты. Ирина Васильевна уже старый человек, ей шестьдесят три года. Месяца три назад она предупредила Машу: «Меня может хватить удар в любую секунду. Я всегда могу позвать тебя на помощь». С тех пор двери в их квартире не закрывались.

«Просыпайся, - скомандовала себе Маша. – Пора принимать женские гормоны».

«Хке… Хке…» - раздался кашель. Маша подпрыгнула на кровати. Шаркающими шагами, Ирина Васильевна подошла к ее комнате и зажгла свет.

- Ты почему так рано проснулся? – она посмотрела на своего сына, потирая глаза. Он щурился на нее из-под одеяла, улыбаясь, как третьеклассник (а между тем ему уже 37 лет!):

- Доброе утро, мама! Мне на работу.

- А почему будильник раньше на полчаса поставил?

- Эээ…

- Ну, иди завтракать, - махнула рукой Марина Васильевна.

Так Маша поняла, что если она хочет исполнить свою заветную мечту, просыпаться ей нужно еще раньше. Она могла бы принять таблетки при Ирине Васильевне (вроде бы так делают взрослые люди). Но мама, как только это увидит, начнет расспрашивать: что за таблетки? А зачем? Неужели ты до сих пор хочешь сделать ЭТО? Ты меня обманывал?!

Ирина Васильевна сидит дома целыми днями, она провожает Машу на работу и встречает по вечерам. Недавно она полюбила бродить по магазинам, где выбирает товары с биркой «красная цена». Любит она также телевизионные ток-шоу. Как-то она увидела передачу, где очкастый доктор вещал: «Транссексуализм обычно проявляется у детей примерно в три года!».

Она ворвалась в Машину комнату и торжествующе выкрикнула: «А знаешь, что умные люди говорят? У тебя не могло это начаться позже! Ты все это придумал». Если Маша это придумал, это значит, что его еще можно спасти.

Она должна спасти своего ребенка от неправильных мыслей!

Маша с трудом смотрела в зеркало на свои широкие плечи, щетину и стрижку ежиком (на ней настояла мама). Это было ее отражение, и в то же время не ее, будто бы ты находишься в королевстве кривых зеркал. Жгучую ненависть она испытывала к своим половым органам. Дошло до того, что было трудно ходить в туалет. Было четкое ощущение, что вместо пениса у Маши должно быть что-то другое…. Она даже знала, что.

Все чаще в голову лезли мысли о самоубийстве. Быть тем, кем хочет, Маша не могла… Да что она вообще может? Ирина Васильевна не переживет, если она покончит с собой! На прошлой неделе по своему любимому телевизору она увидела передачу про геев и лесбиянок, начала причитать: «Ох, не дай Бог!». А если она узнает, что ее любимый сыночек хочет сменить пол, то вовсе сойдет с ума.

Нет, маме нельзя про это знать.

Но выход все же был.

****************************************************************************************************

Дорогая мама!

Я, твоя дочь Маша, пишу тебе письмо. Надеюсь, ты дочитаешь его до конца и не станешь говорить, что это мои подростковые глупости. Мама, мне уже почти сорок лет!

Единственно верным было решение сделать вагинопластику (операция по пути трансформирования мужчины в женщину). Больше я никак не могла спастись, у меня не было шансов… Я бы просто умерла.

Решение пойти на операцию пришло ко мне легко и быстро. Это было очень разумным и естественным шагом. Тебе, конечно, я ничего не сказала. Мамочка, я так не хотела, чтобы тебя хватил удар. После такого погибну я, даже если уже буду женщиной.

Я все рассчитала. Справка о транссексуализме, необходимая для проведения операции, и деньги у меня были. Небольшая сумма осталась в наследство от моей любимой бабушки. Пару лет назад она умерла, оставив квартиру тебе и дяде. Квартиру продали, а деньги поделили между всеми детьми и внуками.

Бабушка была очень хороший человек. Мне кажется, она приняла бы меня, она бы поняла!.. Мне очень больно, что не можешь этого сделать ты.

Ты до того увлеклась построением идеальной картины мира где у тебя есть сын, разговоры по телефону и просмотр шоу по своему любимому телеку, что совсем забыла о том, кто твой ребенок на самом деле. Невзирая на это, я тебя люблю, очень люблю! А ты почему не можешь меня полюбить..?

Только подумай, через что мне пришлось пройти, только чтобы обезопасить тебя от волнений. Да, тебя!

Перед операцией по формированию вагины я разработала план, обдумывая его до мелочей:

1. Уволиться с работы (но как это сделать так, чтобы не заметила ты???)

2. Купить вещи, необходимые для операции (а где их спрятать?)

3. Перед тем, как лечь в больницу, сказать тебе, что я не буду ночевать дома.

Уволиться нужно было, чтобы коллеги не задавали вопросов. На работу меня устроила ты. Твое любимое выражение: «Женишься – жена будет за тебя отвечать, а сейчас я отвечаю». Ты решила, что моя жизнь должна проходить по сценарию, который написала ты. Прости, что я в него не вписываюсь.

И за ложь меня тоже прости. Если бы в шесть утра я не пошла на работу, ты бы стала расспрашивать: «Зачем ты уволился? А хочешь, я тебя на новое место устрою? А хочешь…?». Из-за этого всего я молчала. Я слишком тебя люблю, я не могу выносить твоих слез и раскололась бы в любой момент.

Каждое утро в одно и то же время с рабочей сумкой я уходила из дома и целый день толкалась в торговых центрах, магазинах, от безделья ездила в метро. Необходимые для операции лекарства и прочее я у своего приятеля складировала. Он посоветовал мне уйти от тебя. «Ты что, это же мама…» - вздохнула с горечью я. Твое сердце не выдержало бы!

Однажды в гостях у того друга я слегка задержалась. Мне не удалось сесть на автобус и пришлось идти пешком. Я звонила тебе каждые полчаса, пока я шла от метро. И когда я все-таки пришла домой в 23:30, ты стала кричать и плакать:

- Что за издевательства? Почему ты так себя ведешь? Пообещай, что больше не будешь задерживаться! Пообещай!

Тебе мешает спать мое отсутствие, но и присутствие тоже. Звук воды, когда я в ванной, шаги по коридору, шум посуды на кухне. Кажется, что я тебе во всем мешаю. Мама, неужели это правда?!

Я ненавидела свои половые органы, но тебе это было слишком больно! Однажды я рассказала это тебе и услышала: «ТЫ НАДО МНОЙ ИЗДЕВАЕШЬСЯ, ЭТО ВСЕ ТВОИ ШУТОЧКИ».

Операцию мне сделали в больнице им. Сеченова. Перед тем, как лечь в больницу, я совершила страшный грех (сама не могу понять, зачем это сделала). Я сказала тебе: «На работе у нас вчера был медосмотр. Меня попросили сделать биопсию».

В тот момент я почувствовала злорадство. Я корю себя за это! Ты заплакала:

- Как же так? А вдруг у тебя рак? Вдруг онкология?

- Не волнуйся, мамочка. Я позвоню тебе, как станет известно, - давясь слезами, сказала я. Мне так захотелось признаться во всем! И то же время когда я смотрела на тебя, маленькую, сгорбленную перед телевизором, во мне что-то торжествовало.

На другой вечер я позвонила тебе из больницы, и ты заплакала снова:

- Как ты, сыночек? Как у тебя дела?

Мама, я представила, как ты сидишь в своем кресле, смотришь новости, пьешь чай, и мое сердце чуть не разорвалось.

– Мамочка, поверь, все будет хорошо! – заплакала я.

Утром меня повезли на операцию. Делали ее часов пять… Мамочка, я не буду утомлять тебя подробностями (думаю, это для тебя покажется слишком). Перед тем, как мне сделали наркоз, я думала о только тебе. Ни на секунду я не сомневалась, что делаю правильно, мама! Ты должна была меня понять! Я так на это надеялась!

Мама, я в тебя верила. Ты для меня – главный человек. Очнувшись после наркоза (ниже пояса все онемело и почти не болело), я первым делом позвонила тебе:

- Мамочка, мне так тебя не хватает. Все хорошо. Приезжай ко мне в больницу. Я все тебе расскажу.

Находилась я в не очень адекватном состоянии. Мне так хотелось тебя видеть, чтобы поделиться радостью! Я это сделала! Я смогла! Теперь ты примешь меня (ведь у тебя нет другого выхода).

Через два часа ты примчалась ко мне в больницу. В тот момент ты любила меня. Ты купила мне моих любимых конфет, яблок и апельсин. Присев на кровать в палате, ты ласково улыбнулась: «Как ты, сыночек? Что с тобой?».

Твои прохладные руки гладили мой напряженный лоб. Я улыбалась. Глядя в твои добрые глаза, ставшие яркими от солнечного света, тихо я сказала одно слово. И тут же ты замерзла на месте и посерела.

Несколько минут ты сидела, серая, и не могла ничего не говорить. Так выглядят люди после дорожно-транспортного происшествия или после того, как их переедет поезд в метро. Никаких эмоций. Ты смотрела перед собой.

«На помощь…» - тихо позвала я. Ворвались врачи (оказалось, что не так с тобой все и страшно), отпоили тебя успокоительным. Ты молчала. «Мама, я не могла иначе», - прошептала я.

Я буду делать только то, что ты хочешь! Прости! Я не могла поступить иначе. Прошу только об одном: пожалуйста, зови меня дочерью. Я – ДОЧЬ! Мама, я верю, что ты меня поймешь».

****************************************************************************

Через два года после операции Маша выглядит как человек-загадка.

У нее чистое лицо, аккуратно выщипанные брови, конский хвост и большая грудь. Лифчики ей не позволяет носить Ирина Васильевна. Как-то она нашла у сына-дочери бюстгальтер. Она не знала, как на это реагировать, и потому отреагировала скандалом:

- Ты надо мной издеваешься? Ты хочешь моей смерти? У тебя просто большая грудь! Сколько мужиков с грудью, и только ты решил в лифчике ходить!

Ирина Васильевна расхохоталась сквозь слезы, пытаясь перевести все в шутку. Нужно было , чтобы улыбнулся ее сын. Это же так смешно! Пусть он признает свою глупость, скажет – да, мама, все фигня, я это сам себе выдумал!

- Мне очень важно то, что подумают соседи. А то был у меня сын, а стал… баба! – продолжила истерично улыбаться она, сияя, как светодиодная лампочка. – Что же говорить-то будут!.. Ты будешь как те… как те трансвеститы с телевизора! И не больше!..

У Маши покатые плечи, как у библиотекаря на пенсии, плохая осанка и широкий шаг. Одежду для улицы – клетчатые рубашки, широкие брюки, - ей покупает мама. Нельзя допустить, чтобы сын позорился! У него так неаккуратно висит грудь, но такое может случиться с любым мужиком! Мужчины не носят бюстгальтеры, а ее сын – мужчина!

Маша приходит с работы домой, скидывает мужское обмундирование и надевает женскую футболку, свою любимую. В ней так уютно! Ирина Васильевна готова с этим смириться («Главное, что кроме меня никто никогда не увидел»). Недавно в шкафу она обнаружила Машины кроссовки 45ого размера, серенькие с розовыми полосками. У нее вырвалось: «Почему розовые? Ты же взрослая женщина!». Про эту ее ошибку тоже никто не должен знать…

И еще есть одна тайна. Маша закрывает дверь в свою комнату на один час вечером, примерно с семи до восьми. В это время Ирина Васильевна включает громко телевизор, стараясь нечаянно не услышать то, что делает ее сын.

Этот час Маша использует для себя. Ежедневно ей необходимо делать бужирование (процедура, необходимая для того, чтобы неовагина не заросла вновь)