В «мирное время» большинство людей не помнят реаниматологов вообще, потому что находятся в реанимации без сознания. Теперь же, во «времена ковида», пациенты прекрасно понимают, что с ними происходит, кто и как спасает им жизни. Но все равно они не могут увидеть врачей, потому что теперь те носят костюмы «космонавтов».
43-летняя Юлия из Дмитрова выписалась из Талдомской районной больницы несколько дней назад. Даже девушка, которая помогала ей выйти из больницы, была в «скафандре».
- Мне хочется сказать спасибо за жизнь врачам. Я хочу увидеть их лица. Я даже не представляю, как они выглядят. Не знаю, как их зовут, и не могу посмотреть их фотографии через социальные сети. Но я постоянно, все время о них думаю, - рассказала Юлия.
Смотрите, Юлия, вот они:
- В выписке сказано, что у меня тяжелая степень поражения легких. Вот, смотрите: «Двусторонняя пневмония, степень КТ-4». Это значит, что я была близка к критическому состоянию. Хуже этого только 5 стадия, - говорит Юлия.
По словам Юлии, в реанимации она думала, прежде всего, про своего сына, студента колледжа. Не заболеет ли он? Изолировался ли дома? И если заболеет, как перенесет болезнь?
Александр Хуртин, врач анестезиолог-реаниматолог
Фигуры с бэйджиками «медсестра Лена», «медсестра Наташа» или «санитарка Римма» подходили к ней регулярно. Также были и фигуры с мужскими голосами. Они советовали учиться дышать: «Медленно. Глубоко».
В какой-то момент она поняла, что должна выжить, чтобы не разочаровать этих людей в скафандрах. Они называли друг друга Наталья Николаевна и Татьяна Геннадиевна.
Юлия рассказывает, что тогда попыталась подружиться с аппаратом ИВЛ. «Мужская фигура» сказала ей, что аппарат реагирует только на «более глубокий» вздох, а если дышать реже, начнет протестующе пищать.
- Когда ты на ИВЛ, кормят обычной едой с ложки. Помогают снять маску, сесть повыше, чтобы легче было глотать, - вспоминает Юлия. – Первые четыре дня в реанимации есть мне не хотелось, а потом медсестры настояли.
Заведующий анестезиолого-реанимационного отделения Таломской ЦРБ Данил Яцыно
Она вспоминает, как девочки в желтых «скафандрах» стояли вокруг ее кровати, уговаривая: «Надо есть, чтобы жить! Давай! Съешь всего три ложки, тебе станет легче - за маму, папу, за сына!». А рядом с ней в реанимации лежали люди без сознания, которых кормили через зонд.
Каждый вечер они звонили ее единственному сыну Владу, рассказывали, в каком она состоянии. А Влад в свою очередь звонил в город Кимры Тверской области, где ждали (и одновременно боялись) его звонка бабушка и дедушка. Он докладывал о состоянии Юлии: может сидеть, говорить, а сегодня даже сделала пару глотков кефира…
Врачи реанимационного отделения
В реанимации она познакомилась с Татьяной. Татьяна три недели лежала без сознания, потом, наконец, пришла в себя. Вместе с Юлией ее перевели в палату интенсивной терапии.
- Мы разговаривали тихо. Смеяться или даже улыбаться боялись, - вспоминает Юлия. – Очень осторожно Татьяна рассказала мне, что живет в Ивантеевке, ей 60 лет. У нее дочка и внучки. И как она расцвела, когда услышала их, пусть даже по телефону!
Главный врач Талдомской центральной районной больницы Игорь Давронов
1 мая ее сразу же положили в реанимацию и подсоединили к ИВЛ. Все это время Юлия была в сознании С ИВЛ сняли 9 мая. 10 мая она дышала через маску, затем ей вставили в нос специальные трубочки. А 12 мая ее перевели в «терапию». Выписали только 25 мая.
Более подробный и обдуманный материал можете прочитать в газете «Подмосковье сегодня».
Этот пост для того, чтобы Юлия увидела лица тех, кто спас ей жизнь.
Мне в свое время это было очень важно.
P.S. про коронавирус, впрочем, я тоже не пишу. Тут и так все понятно.
