Разговорчики

Старый Арбат, кафе "Час пик", четыре столика, барменша, повторяющая через слово "господа", два сивоухих блинчика, начиненные какими-то листьями, жидкий "Экспресса" (так в меню). Итого - сорок семь тысяч (что-то около девяти долларов).

Как же к ней обратиться? Выручает вечное "девушка".

- Девушка, а у нас в Хьюстоне...

- Где у вас?

- В Хьюстоне...

- ...Да, да, господа, слушаю.

- ... поесть можно в два раза дешевле. И потом, как же остальные девяносто девять процентов, у которых месячная зарплата всего на ваших пол-блинчика?

- А пусть не едят.

                                                                    ***

Подземный переход на Тверской. Старушка, худенькая, в сиреневом полупердунчике и шапке блином продает газету "Совершенно секретно". На сиськах дебелой мадам на обложке примостилась табличка "Газеты, журналы".

- Сколько, бабушка?

- Так две тыщи...

Он никак не может разобраться в разноцветных фантиках-денежках.

 - Еще вчера все зелененькими были и на одно лицо, а сейчас вот эта радуга.

 Удивительно, но старушка иносказанность воспринимает совершенно точно.

- А они теперь, милый, порозоветь должны.

- Что? Зеленые?

- Ну да. Президент ихний реформу готовит, чтоб рублю пособить, как Никитка в шестьдесят первом, чтоб не тыщями на одну зеленую, а сотнями. И розовенькие, милок, будут, розовенькие...

                                                                       ***

Ленинградское шоссе, шикарный "Пежо". В салоне - коммерческий директор одной из инофирм - мясистая, хохотливая женщина и водитель-слуга.

Между машин у светофора прыгает на костылях одноногий замызганный парнишка и привычно гундосит:

- Дай двадцать тыщ на похороны, дай двадцать тыщ на похороны, дай...

Хохотливая тетка вытаскивает две бумажки, машет ими. Машина медленно двигается в потоке, парнишка скачет вслед.

- Ну, вот тебе, уже двадцать тыщ - инфляция.

- А в прошлый раз просил на свадьбу, - встревает шофер-слуга.

- Он всегда здесь живет?

- Ага.

Мальчишка на костылях скачет за машиной, заглядывая за полуопущенное стекло.

- Ну, дай двадцатку. На похороны.

В салоне хохочут.

- Да это ж три доллара, нет, четыре, парень.

Машина медленно движется. Уже почти у станции метро "Сокол" паренек за стеклом запинается, падает, и в этот момент на дорогу летят скомканные бумажки...

                                                                              ***

Самолет, рейс "Москва-Амстердам".

Дородная мадам в шевиотовом костюме с необъятной грудью, вся в отворотах:

- Немец все это и построил. Оборудование дал для деревообработки, а, самое главное, котел, где мы теперь опилки сжигаем совсем без дыма. Он это, как у вас говорят, инвези... инстеви... во-во, инвестировал. Хотел, наверное, болезный, прибылью распоряжаться, чтоб хоть свое-то вернуть. А ее, родной, прибыли и нет. Вот уж как третий год.

Сверху нам то один налог, то другой, опять же руководству надо зарплату прибавлять, оно без этого никак не могет - она, ты сам, родной, посуди - на контракте, то есть, я не знаю, что это такое, но вынь ему и положь. Вообще-то, зарплата у них лимона полтора, но в квартал уважь, еще восемь-десять подкинь.

 А я? А я - главбух, родной.

Сама-то? Сама-то считаю, что деньги надо отдавать, тем более, что и амортизация даже всебестоимости учтена, но не получается. Вот приезжает немец наш недавно, бумаги все просмотрел, глаза аж квадратные, а денег нет. А ты, родной, говоришь - рынок. Не-е-е! Это еще пока барахолка.

Сама-то? Сама-то ничего, вот, видишь. В Цейлон намылилась, счас название у него неприличное, и не выговоришь. Сри... сери ... во-во, ланка эта самая. А приеду - машину брать буду. "Жигуль" надоел, хочу "Гольф". Не, недорого - тыщ тринадцать. Вот так и живем.

...Недавно, вот, слышь, во сне Петровку нашу видела, усадьбу Головиных, где мама моя дворником была. А еще Саяны вспоминаю, куда с мужем, царство ему небесное, в шестьдесят третьем ездили. Снег, помню, как перина. Он меня толканет, а я все падаю, падаю, и снег вокруг вьется. И кедры высокие - верхушек не видать...

                                                                              ***

Маленький, лысоватый, бухгалтерского вида мужчина (только без нарукавников).

- Директора наши правильно все рассчитали. Дело под майские, зарплату уже который месяц не платят, а мы тут как тут, и денег у нас мешок...

Это нас так в Ржев послали акции камвольной фабрики скупать. Ужас, сколько народу набежало - все работники - кто по одной, кто по две акции тащит. Давали мы за них гроши, ну, а без нас они вообще за них что-нибудь получили бы? И все-таки мы не ожидали столько - идут и идут. Мы хвать, а мешок уже пустой...

А в это время самые уже старухи пошли: "Ну, купи, милый, купи у нас, мы хоть в магазин сходим, конфеток купим".

Пришлось нам по своим карманам шарить - свою мелочь искать.

А ты говоришь: "Контрольный пакет, дивиденды". Какие к черту дивиденды, когда им жрать нечего, акцинерам гребаным!

                                                                                                    Хьюстон, январь 1997 г.