Aмериканский империализм

Начнем с внутриамериканского аспекта.

 Америка, в отличие от национальных государств Европы, не является этноцентрическим государством, истоки которого лежат в вековых традициях народа. Ее национальная идентификация не связана, как у других, со славными династиями или крестьянским укладом, с народным фольклором, родным языком или борьбой с чужеземными завоевателями. «Дым отечества» в европейском понимании для американцев чужд. Для них голос предков всегда звучит из-за границы. Америка, как государство и нация возникла и держится исключительно на абстракциях – принципах свободы, права  и суверенитета личности, провозглашенных в Декларации независимости и Конституции как национальная идея. Иными словами, если истоки европейских наций лежат в этнической и территориальной традициях, то США – государство чисто идеологическое.

 Нации всегда стремились к экпансии. Когда это получалось, в орбиту вовлекались другие народы и возникали империи. Из этноцентрических государств получались этноцентрические империи, Британская, например, или Российская. Но когда в советских ВУЗах нас пугали американским империализмом, то что же имелось в виду? Конечно же не территориальные завоевания США, а экспансия совсем иного рода – идеологическая, обращение других стран в «свою веру». Победив, например, во Второй мировой войне Японию, Америка не стала ее аннексировать, или превращать в колонию. Она лишь упразднила вековую авторитарную традицию, заменив ее  демократией и гражданскими свободами – по своему образу и подобию. Того же добился план Маршалла в Западной Европе. (Те же задачи ставил Буш в Ираке – но, увы, пока не очень получилось). Это и есть «американский империализм».

Возник он, кстати, задолго до Второй мировой, в начале 20-го века, когда президент Вудро Вильсон объявил, что принципы, заложенные в американском внутреннем устройстве, должны определять и внешнюю политику, и что США будут впредь продвигать права и свободы по всему миру. То есть, отбросив тезис кардинала Ришелье, что «у государств нет принципов, а есть только лишь интересы», Америка сделала принцип свободы во всем мире своим государственным интересом. Естественно, для тиранов всех стран это было откровенной агрессией – слыханное ли это дело: иностранное государство будет навязывать свои принципы в их королевствах или банановых республиках! 

С тех пор доктрина Вильсона перекочевала в множество законов, статей бюджета, специальных структур в государственной машине и т. д. Американское правительство беспокоится о состоянии демократии на глобусе не из сиюминутного политического интереса, а потому что его к этому обязывает Конституция, законы и «национальная идея».

 Конечно же, в этом сложном мире Америке приходится ранжировать нарушителей принципов и заключать союзы с одними диктаторами, против других, более опасных. Таков был союз со Сталиным против Гитлера. То же происходит сегодня c «партнерством» с Путиным против исламистов. Вопрос, поставленный российскими правозащитниками перед посланцем Белого дома по сути сводится к тому где провести границу между принципом и прагматичным компромиссом.

Америка, конечно, не первый и не единственный пример идеологического государства. Была Священная римская империя, озабоченная продвижением в мире христианства, для чего проводила крестовые походы против неверных и еретиков. Был cоветский коммунизм (который Сталин непостижимым образом смог совместить со старым добрым этноцентризмом Российской империи). Осама бин Ладен мечтал о создании панисламской империи на месте нынешних национальных мусульманских государств. Всех их отличает глубокая внутренняя убежденность в том, что на них лежит миссия нести в мир высшую истину, а не просто банальный захват жизненного пространства.

Каждый американец со школьной скамьи знает, что миссия Америки в мире – продвигать свободу и демократию. Когда об этом говорит американский президент, он лишь повторяет известную всем аксиому – иначе и быть не может!