Предыдущий пост, посвященный встрече московских правозащитников с представителем администрации Обамы, где они настаивали на более активной американской позиции в отношении нарушений прав человека в России, привел пытливые умы к вопросу: а почему, собственно, Америка берет на себя право насаждать права человека по всему миру? Почему следует жаловаться именно американцам и ждать от них помощи?
Человека моего поколения такой вопрос несколько ошарашивает, ибо аппелляции к американцам были в наше время вещью само собой разумеющейся. Во времена Холодной войны Америка противостояла Советскому Союзу, который Рональд Рейган объявил «империей зла». Те из нас, кто разделял это мнение, по умолчанию видели в Америке силу добра, которая к тому же не стеснялась использовать рычаги давления. Вспомним, как А. Д. Сахаров призвал Конгресс США ввести ограничения на торговлю с СССР в отместку за запрет свободной эмиграции – так pодилась знаменитая поправка Джексона-Вэника.
Но почему теперь? Ведь СССР больше нет, а Холодная война давно закончилась. Америка больше не рассматривает Россию стратегическим противником. Почему одна должна заступаться за внутренних критиков российского режима? Ведь не просто же по инерции, или, как утверждают в Кремле, в силу остаточного «мышления Холодной войны»?
И не «стыдно» ли, как выразилась в дискуссии Катя Пархоменко, просить заступничества у американцев. Мол, сами должны разбираться.
Однако, на взгляд из Нью-Йорка, есть абсолютно американские, внутренние причины и вполне легитимные обоснования в международном праве для того, чтобы не просто просить, а требовать от США употребить свои государственные ресурсы для продвижения демократии и прав человека в России.
Начнем с внутриамериканского аспекта.
Америка, в отличие от национальных государств Европы, не является этноцентрическим государством, истоки которого лежат в вековых традициях народа. Ее национальная идентификация не связана, как у других, со славными династиями или крестьянским укладом, с народным фольклором, родным языком или борьбой с чужеземными завоевателями. «Дым отечества» в европейском понимании для американцев чужд. Для них голос предков всегда звучит из-за границы. Америка, как государство и нация возникла и держится исключительно на абстракциях – принципах свободы, права и суверенитета личности, провозглашенных в Декларации независимости и Конституции как национальная идея. Иными словами, если истоки европейских наций лежат в этнической и территориальной традициях, то США – государство чисто идеологическое.
Нации всегда стремились к экпансии. Когда это получалось, в орбиту вовлекались другие народы и возникали империи. Из этноцентрических государств получались этноцентрические империи, Британская, например, или Российская. Но когда в советских ВУЗах нас пугали американским империализмом, то что же имелось в виду? Конечно же не территориальные завоевания США, а экспансия совсем иного рода – идеологическая, обращение других стран в «свою веру». Победив, например, во Второй мировой войне Японию, Америка не стала ее аннексировать, или превращать в колонию. Она лишь упразднила вековую авторитарную традицию, заменив ее демократией и гражданскими свободами – по своему образу и подобию. Того же добился план Маршалла в Западной Европе. (Те же задачи ставил Буш в Ираке – но, увы, пока не очень получилось). Это и есть «американский империализм».
Возник он, кстати, задолго до Второй мировой, в начале 20-го века, когда президент Вудро Вильсон объявил, что принципы, заложенные в американском внутреннем устройстве, должны определять и внешнюю политику, и что США будут впредь продвигать права и свободы по всему миру. То есть, отбросив тезис кардинала Ришелье, что «у государств нет принципов, а есть только лишь интересы», Америка сделала принцип свободы во всем мире своим государственным интересом. Естественно, для тиранов всех стран это было откровенной агрессией – слыханное ли это дело: иностранное государство будет навязывать свои принципы в их королевствах или банановых республиках!
С тех пор доктрина Вильсона перекочевала в множество законов, статей бюджета, специальных структур в государственной машине и т. д. Американское правительство беспокоится о состоянии демократии на глобусе не из сиюминутного политического интереса, а потому что его к этому обязывает Конституция, законы и «национальная идея».
Конечно же, в этом сложном мире Америке приходится ранжировать нарушителей принципов и заключать союзы с одними диктаторами, против других, более опасных. Таков был союз со Сталиным против Гитлера. То же происходит сегодня c «партнерством» с Путиным против исламистов. Вопрос, поставленный российскими правозащитниками перед посланцем Белого дома по сути сводится к тому где провести границу между принципом и прагматичным компромиссом.
Америка, конечно, не первый и не единственный пример идеологического государства. Была Священная римская империя, озабоченная продвижением в мире христианства, для чего проводила крестовые походы против неверных и еретиков. Был cоветский коммунизм (который Сталин непостижимым образом смог совместить со старым добрым этноцентризмом Российской империи). Осама бин Ладен мечтал о создании панисламской империи на месте нынешних национальных мусульманских государств. Всех их отличает глубокая внутренняя убежденность в том, что на них лежит миссия нести в мир высшую истину, а не просто банальный захват жизненного пространства.
Каждый американец со школьной скамьи знает, что миссия Америки в мире – продвигать свободу и демократию. Когда об этом говорит американский президент, он лишь повторяет известную всем аксиому – иначе и быть не может!
Очевидно, что такая постановка вопроса вступила в противоречие с традицией международного права, сложившейся на протяжении веков в Европе для регулирования отношений между национальными государствами. Однако, после Второй мировой войны началась постепенная эрозия принципа невмешательства во внутренние дела и теперь общепризнано, что нарушения прав человека и преступления против человечности (военные преступления) не являются внутренним делом. Это закреплено во множестве международных соглашений, которые подписала и Россия, таких как Всеобщая декларация прав человека, Хельсинское соглашение или положения о Страсбургском суде. «Гуманитарное вмешательство» может быть и силовым, как произошло, когда НАТО разбомбило Милошевича; никаких оснований для этого, кроме этнических чисток в Боснии и Косово, не было.
Таким образом, обращаясь к Америке с призывом оказать давление на РФ в связи с нарушениями прав человека, российские правозащитники аппелируют к наднациональному правилу, которое пересиливает национальный суверенитет. Иными словами, права личности выше интереса государства – принцип заложенный в Конституции США, а теперь переместившийся и в международное право.
Александр, все верно написали, почти полностью с Вами согласен! Только позволю себе yсилить мысль о том, что Америка плевать хотела на права личности, если защита прав этой личности идет вразрез с экономическими интересами и безопасностью. Дрyгими словами, для Америки права личности - не Высшая гyманистическая цель, а лишь благовидное средство экономической экспансии
Второй довод в пользy того, что Америке наплевать на личность, - это крайне yзкое, плоское, тенденциозное и обскyрантисткое понимание ею Личности. Личность по-американски - это отравляющая смесь из физиологии и политэкономии... Sapiеntis satis
Эту реплику поддерживают: Mix Tarshis, Olga Freeman, Надежда Рогожина, Виктор Енин