Москвичка Виктория пришла в McDonald’s и застала там посетителей, которые громко и нецензурно выражались. Это причинило Виктории моральный вред, впоследствии оцененный ею в миллион рублей. Иск Виктории к McDonald’s был принят к производству Тверским судом Москвы.
Другая москвичка по имени Мария некоторое время назад подала в суд на несколько компаний на тех основаниях, что они не предупредили ее о риске ожирения в результате пользования скидками на продукты питания. Немного подумав, она отказалась от исковых требований до рассмотрения дела по существу. Требования, впрочем, были очень серьезными: 18-миллионная компенсация за лишние 10 килограммов веса и моральные страдания — Марию бросил бойфренд.
Третья москвичка, Тигрануи, сломала руку, поскользнувшись на мокром полу в McDonald’s на Пушкинской, обратилась в суд, и суд взыскал в ее пользу 65 000 рублей, из которых 50 000 в качестве компенсации морального вреда.
Вне зависимости от степени абсурдности исковых требований, всех этих гражданок объединяет одно: они судятся не столько с российским юрлицом, сколько с международной корпорацией, и сам факт, что они предъявляют иск за сломанную руку McDonald’s, но никогда не ГБУ «Жилищник» или департаменту ЖКХ и благоустройства Москвы, глубоко красноречив. Представление российских граждан о пиндосском капитализме, который предпочтет заплатить, чем портить свое пиндосское реноме, удачно накладывается на их убеждение в том, что законопослушание в России сродни проявлению слабости и глупости. Наслушавшись Задорнова, начитавшись недалеких газет и насмотревшись американских комедий, россияне смело штурмуют условный и конкретный McDonald’s — не столько в поисках справедливости, сколько из мести. Матом-то ругаются повсеместно, но отыграться можно лишь на маленьком пятачке: свободная касса.
Откуда взялась эта мода? Во-первых, СМИ и кино приучили русского человека к тому, что США буквально кишат странными и самоуверенными сутяжниками, к тому же всегда добивающимися своего.
Студентка колледжа подала в суд на производителя контрацептивов, потому что перед тем, как лечь с парнем в постель, открыла тюбик, выдавила содержимое на тост и съела, а потом все равно забеременела. Производитель противозачаточного геля заявил в суде, что на тюбике вообще-то написано, каким образом следует использовать его содержимое, но истица ответила, что шрифт слишком мелкий и у нее нет времени искать лупу, когда в кровати ждет мужчина. Как писала пресса, шансы студентки выиграть процесс вполне реальны.
Способность американских юристов отсудить у кого угодно что угодно по какому угодно поводу нашла свое отражение и в кинематографе: в комедии «Лжец, лжец» между главным героем, адвокатом-пройдохой (Джим Керри), и его секретаршей происходит такой диалог:
— К моей сестре через дымовую трубу забрался вор, а потом подал на нее в суд, потому что упал на нож, который лежал на кухонном столе, и порезался. И суд обязал сестру выплатить ему 6000 долларов компенсации! Это разве справедливо?!
— Конечно, нет! Я бы выбил ему десять.
Но самой грандиозной была совершенно реальная история о пожилой американке, обварившейся горячим кофе и якобы отсудившей по этому поводу у McDonald’s два с лишним миллиона долларов. Старушка села в автомобиль, поставила стаканчик с кофе между ног, включила зажигание, тронулась — кофе выплеснулся.
Во многом благодаря подобным историям представления среднестатистического россиянина об американской судебной практике глубоко поверхностны и по большому счету совсем не верны. На деле выбить компенсацию у производителя револьвера за то, что вы, не умея с ним обращаться, прострелили себе ногу, в США практически невозможно.
Возьмем самый вопиющий пример — с пролившимся горячим кофе. 79-летняя страдалица никогда не получила бы вообще никакой компенсации, и дело даже не дошло бы до суда, будь стаканчик хоть сто раз неплотно закрыт, если бы не ряд обстоятельств. Ведь то, что кофе горячий, является очевидным фактом, как и то, что нельзя быть intentionally stupid — намеренным глупцом. Этот термин официально используется при рассмотрении споров в США. Но суд принял дело к производству, потому что истице было 79 лет, на ней были шорты из синтетической ткани, которые от горячего кофе расплавились и прожгли ноги практически до костей. Несчастной понадобилась пересадка кожи, она потеряла 20% массы тела и чудом не умерла. А в ситуации, когда жизнь подвергнута опасности, американская правовая система всегда разбирается до мелочей.
В ходе этого разбирательства выяснилось, что до того на слишком горячий кофе, проливающийся сквозь неплотно прикрытую крышку стаканчика, жаловались McDonalds более 700 раз. И всякий раз до суда не доходило. Также выяснилось, что пострадавшая поначалу хотела получить лишь $ 20 000 в качестве компенсации медицинских расходов (американская судебная практика такова, что это максимум, на что может рассчитывать пострадавший в таких случаях, ибо компенсация служит только для возмещения потерь, а не для извлечения прибыли). Но поскольку адвокат McDonalds сам сообщил, что ресторан готовит кофе по особенной технологии и делает его супергорячим, чтобы он оставался таким и через полчаса после покупки, суд пришел к выводу, что McDonalds знал об опасности, которая грозит покупательнице кофе, а после 700 жалоб знал о ней тем более, но ничего не предпринял, чтобы проинформировать жертву о рисках. В результате была назначена punitive damage — наказательная компенсация — чтоб другим неповадно было. Попросту говоря, суд решил, что такое безответственное поведение McDonalds угрожает всему обществу. Присяжные присудили истице 2,7 млн долларов — сумму, равную стоимости продажи кофе за два дня во всей сети McDonalds. При этом суд решил, что на 20% в случившемся виновата сама истица, и снизил сумму морального вреда, после чего McDonald’s и вовсе заключил с истицей мировое соглашение, содержание которого засекретили. Но дело не в сумме. Дело в прецеденте. Потому что, если отбросить шумиху, первоначально гигантскую компенсацию и прочие из ряда вон выходящие обстоятельства, в юридическом смысле это история о том, что у бизнеса всегда должно сохраняться человеческое лицо и бизнес должен предвидеть последствия и предупреждать о них, а также системно реагировать на любые повторяющиеся жалобы. К слову, если бы не было 700 с лишним жалоб других покупателей, дело бы закончилось лишь компенсацией медицинских расходов и морального вреда.
В России, где, в отличие от США, действует романо-германская система права, а не прецедентная англосаксонская, потерпевшая тоже могла бы рассчитывать лишь на компенсацию медицинских расходов и морального вреда — что и случилось с москвичкой Тигрануи, упавшей на скользком полу. Но чего в российской системе не существует, так это наказательной компенсации. А ведь именно она заставила McDonald’s не просто выплатить штрафы и издержки, а изменить политику и продемонстрировать тот факт, что он осознал свою социальную ответственность. Вся штука в том, что наказательная компенсация как инструмент прецедентного права служит духу, а не букве закона.
Именно в силу последнего обстоятельства не остается никаких сомнений в том, что, будь в российском праве понятие punitive damage, оно никак не помогло бы, скажем, тем москвичам, которые минувшей зимой попадали на обледенелых благоустроенных тротуарах и переломали себе руки и ноги, и ни один рубль не отправился бы в качестве компенсации в их карман по решению суда. Поэтому наши сограждане качают права в McDonald’s, устраивают немыслимые скандалы в европейских отелях по поводу отсутствия свежих полотенец или протекающего крана и вообще отрываются по полной, где разрешено, ибо дух закона дышит где может, а не где хочет. На языке психологов, в том числе социальных, это называется разрешением отложенного стресса. Довольно вредная штука. Впрочем, стресс накопленный много вреднее.
