Вот ФСБ хватает за горло Следственный комитет, а вот ФСБ рвет таможню. Вот Генеральная прокуратура впивается в Следственный комитет и вырывает из его ослабших челюстей некий московский аэропорт, припоминая былые унижения, связанные с закрытием нелегальных казино. Из-под ковра выметают тела заслуженных бульдогов.
За схваткой силовиков телезритель наблюдает под пивко. Даже просвещенный обыватель, обученный либеральной прессой искать во всем тайные смыслы, смотрит сводки с полей боев спецслужб отстраненно, как будто это 3D-реконструкция поединка допотопных ящеров, нарисованная для него любознательным британским телеканалом BBC. Как будто все это никакого отношения к нему — к нам с вами — не имеет.
А ведь имеет.
Нынешний расцвет спецслужб — и расправляющей замятые крыла Федеральной службы безопасности, и присягающей лично и без посредников самому президенту миллионной Нацгвардии, и находящихся во всегдашнем тонизирующем спарринге Следственного комитета и Генпрокуратуры — происходит исключительно благодаря нам, многонациональному народу Российской Федерации.
Ведь единственное важное мастерство, которое есть у российских спецслужб, единственный товар, которым они торгуют, — это их умения и навыки упреждения и подавления народного бунта и фронды в элитах. Так сказать, сохранить нынешнюю экосистему. А единственный покупатель на этот товар у них — действующий президент России.
Именно в своих обещаниях наиболее эффективно отследить, отмониторить, спрогнозировать, вычислить, настучать и застукать, подслушать, подглядеть, спровоцировать, подставить, не допустить, предотвратить, вывести на чистую воду, обнаружить предателей и кротов, выбить признание, дискредитировать, нейтрализовать, запугать, рассеять, раздробить, завербовать, демобилизовать, парализовать, изолировать, посадить и в самом крайнем случае устранить — соперничают меж собой силовые ведомства. И все эти умения применять предполагается к нам с вами.
Кажется, многонациональному народу Российской Федерации не очень доверяют. Не доверяют экспертным рейтингам, не доверяют вциомовскому благолепию, не верят в телевизионное волшебство. Сомневаются в искренности народа, сомневаются! И потому в любой неясной ситуации подменяют народ проплаченной массовкой. И потому разрешают полиции, Нацгвардии и ФСБ штурмовать жилые здания, стрелять в толпу, по женщинам с детьми.
Народ вроде и не спорит с властью, он вроде бы всем доволен и со всем согласен, ему вроде бы очень понравился Крым, он вроде бы поверил в Донбасс, он вроде бы по флажку научился любить и ненавидеть турок, его вроде бы не смущают ни миллиарды у виолончелистов, ни дворцы у друзей детства, ни связи между силовиками и кущевскими, ни между силовиками и блатными королями, да и вообще, его уже давно ничто не смущает, как бы ни брала его власть на слабо. Золотой народ! В чем такой вообще можно заподозрить? Как не совестно ждать от такого народа подвоха?
Но — ждут и подозревают.
Потому что подозревать обучались с первого курса своих академий и высших школ, и теперь не могут иначе. Или потому что кроме страха и подозрений не умеют производить ничего другого, что могли бы продать единственному своему покупателю.
Но покупатель не хочет платить наличными: наличных в стране недостача. Покупатель предлагает производителям страха кормиться самостоятельно, подножно; и вот овчарки, обязанные оберегать стада, режут поголовно овец под тем предлогом, что в шкуре одной из них скрывается волк, дичают и принимаются грызть друг друга.
В здоровом обществе эти органы называются правоохранительными; они поддерживают установленные законом правила игры, позволяя гражданам страны спокойно производить валовый национальный продукт. В «обществе курильщика» это определение ничего не описывает и не объясняет, и вместо него бытует термин «силовые ведомства», поскольку они приватизировали государственную монополию на насилие и распоряжаются ей исходя из соображений своей собственной выгоды, забыв уже о выгоде государства.
Силовики в России — последние настоящие бизнесмены и последние настоящие политики, поэтому так интересно нам, низшему звену пищевой цепи, наблюдать за боями генералов, происходящим где-то далеко вверху. И потом — каннибализация силовиков временно отвлекает их, что для прочего люда уже благо.
Но надо помнить, что хищники, несмотря на свои гипертрофированные жевательные мышцы и угрожающие клыки, очень уязвимы. Они не производят органику из солнечной энергии, они не перерабатывают клетчатку в животные белки, они не производят вообще ничего, кроме страха, и при всем их презрении к планктону и к травоядным, когда они сожрут все, до чего могут дотянуться, их дни будут сочтены.
Битва ящеров в России разворачивается не за право охранять стада, а за право истребить их. Экосистема трещит по швам, но глупо думать, что судьба травоядных должна заботить кого-либо, кроме травоядных. Травоядные всегда виноваты — и всегда тем, что хищникам охота кушать.
Продавая страх перед русским бунтом, крушить экономику, отъедаясь напоследок, и тем самым бунт приближать. Зачем? Известно: у хищников острый нюх, но часто бывает слабое зрение. Так что, от близорукости? Или чтобы продать русский бунт повыгодней русскому царю? Интересно!
Не переключайтесь. Тем более что переключаться вам некуда.
