Михаил Соловьев: Доноров органов не разбирают на части в больницах — это криминальный миф из 90-х

Ɔ. Я хочу завещать свое тело после смерти науке. Как этот процесс выглядит в России?

В нашей стране существует система посмертного донорства, которая не предусматривает завещания. Так что распорядиться судьбой собственного тела после смерти в России невозможно. Вдобавок, если мы говорим о законах, то у нас действует презумпция согласия. Это означает, что любой человек, попавший в больницу, заранее за то, чтобы у него после смерти изъяли любые органы. Ограничений по сути нет. Врачи руководствуются необходимостью и листом ожидания людей, которые нуждаются в пересадке.

Ɔ. Получается, врач имеет больше прав на тело умершего человека, чем его родственники?

Врач имеет полное моральное и законное право на то, чтобы изъять из пациента все необходимые органы после его смерти. Но на практике все выглядит, конечно, иначе. Врачи спрашивают у близких о том, как был настроен их родственник относительно донорства при жизни. Если выясняется, что поступивший в больницу человек выражал при жизни свое несогласие — пусть даже устное, врачи не предпринимают никаких действий. К сожалению, родственники очень часто говорят «нет» просто потому, что не хотят хирургического вмешательства. Оно и понятно — омраченный горем вряд ли согласится на нечто подобное. Объяснить ему в таком состоянии, что органы его близкого могут спасти жизни пяти-шести человек, очень тяжело. Но даже если это все-таки удается сделать, зачастую время потеряно и в пересадке нет никакого смысла, потому что эти органы не смогут вновь заработать.

Ɔ. Как долго органы могут быть пригодны для трансплантации после смерти человека?

Очень многое зависит от конкретного органа. Почка, например, может находиться вне тела человека и быть пригодной для пересадки в течение суток. Этого времени, как правило, более чем достаточно, чтобы связаться с человеком, которому требуется пересадка, и провести операцию. К слову, 50% всех трансплантаций органов приходится именно на почки. Понимаете, как важно на фоне такой востребованности органов убедить родственников дать согласие на пересадку? Интересная ситуация складывается с мозгом. Если врачи констатируют его смерть, то в остальных органах, если они не повреждены, еще можно поддерживать жизнь. Это увеличивает возможное время их использования после смерти человека.

Ɔ. Когда люди сами смогут решать, что делать с их телами после смерти?

Сегодня мы только начинаем всерьез говорить о донорстве органов. Все больше людей хочет, чтобы их желания можно было как-то отразить в правовом поле. На языке юриспруденции это называется «испрошенное согласие», когда законом предусматривается возможность человека оставить завещание, где он распорядится собственным телом, как ему вздумается. Мне кажется, сейчас очень важно как можно больше рассказывать о том, что посмертное донорство — это высшее проявление альтруизма, какое только может быть. О том, что есть возможность даже после смерти сделать что-то полезное для других. О том, что на тот свет с собой не унести ровным счетом ничего. Лично я испытываю огромную гордость при мысли, что после смерти тела смогу спасти несколько человек. При этом по закону сегодня пересадку можно осуществлять только прямым родственникам: детям и родителям. А вот пересаживать почку мужа жене не будут. Возможно, это сделано для того, чтобы в России не процветали насильственные браки ради пересадок.

Ɔ. Как исправить положение?

Наша организация общалась с различными больницами. Мы хотели за свой счет оборудовать операционные, докупить недостающее для трансплантаций оборудование и отвезти персонал на обучение. Лечащим врачам наши идеи и планы очень нравились. Они консультировали нас по разным вопросам, знакомили с другими специалистами, проводили работу с родственниками пациентов. Но стоило обратиться к руководству больниц, как мы наткнулись на стену непонимания. Нам все время отвечали одно и то же: «Если мы не проводим операции по трансплантологии, то и делать этого не будем». Сейчас я со своими коллегами работаю в Удмуртии, где операции по трансплантациям вообще не проводятся. Ни одной за пять лет! Ситуация в других регионах России не лучше. Ежегодно в стране проводится не более 1900 операций по трансплантации органов. В США их в 15 раз больше. Во Франции — в 10. Так что в этой сфере мы действительно очень сильно отстаем.

Ɔ. Как вы думаете, когда ситуация изменится?

Сегодня мы в первую очередь боремся с негативным стереотипом из 90-х о том, что донорство органов связано с убийствами и воровством: якобы, если станешь посмертным донором, то тебя непременно положат в больницу, «разберут на части», а дело замнут. Времена изменились, наши правоохранительные органы работают и, разумеется, не допустят такого. Во-вторых, таким организациям, как наша, необходима помощь государства. Оно должно дать больницам указание сверху о сотрудничестве с нами. Врач сегодня — это не самостоятельная единица, и даже при желании работать с нами ничего не получится. И наконец, третье: в России необходимо ввести механизм испрошенного согласия, когда человек все-таки имеет право еще при жизни решать, что с ним будут делать после смерти. Всем будет легче: и врачам, и родственникам.Ɔ.

Беседовала Василиса Бабицкая