Фрагмент мозаики «Добрый Пастырь» в мавзолее Галлы Плацидии, V век
Фрагмент мозаики «Добрый Пастырь» в мавзолее Галлы Плацидии, V век

Цветущие и увядающие растения были символом Адониса — и выходило, что культ способствовал распространению растений в городской среде Афин или Александрии. В истории религии такое случалось нередко, причем влияние было обоюдным. Среда и методы хозяйствования всегда влияли на религиозные символы и понимание религии, и зачастую серьезнее, чем кажется.

Древние иудеи разводили коз и овец, и в символический ряд иудаизма, а следом и христианства вошли агнцы и козлища, так же как и смоквы, оливы и множество других растений и животных Ближнего Востока. Но можно ли адаптировать те же символы для других культур? Во время важного для русской православной традиции праздника Вербное воскресенье верба заменяет не растущую в наших широтах пальму. Адекватная ли эта замена?

В конце XIX века со схожей проблемой столкнулись протестантские миссионеры, проповедовавшие инуитам на востоке Канады. Жители северных краев, естественно, не знали о множестве вещей, совершенно естественных для культуры Средиземноморья. И проповедникам пришлось заменить реки, текущие молоком и медом, реками ворвани — китового жира. А агнец божий превратился в белька, детеныша тюленя. Иннокентий (Вениаминов), православный креститель алеутов, в молитве «Отче наш» вынужден был вместо непонятного «хлеба насущного» использовать «рыбу». Не легче задача стояла перед католическими монахами- иезуитами, которым пришлось нести слово божие индейцам Латинской Америки. Индейцы не знали ни винограда, ни европейских зерновых, а между тем их нужно было как-то причащать. Хлеб легко заменялся маисовыми лепешками, но можно ли было, как иногда предлагалось, вместо вина использовать горячий шоколад?

Верба не похожа на пальму и все же тоже ассоциируется с весной. Гостия из маиса так же мало похожа на мацу, которую Иисус и апостолы ели во время Тайной вечери, как и обыкновенная европейская гостия, так что эта замена вряд ли существенна. Но горячий шоколад не похож на вино, символизирующее кровь. Правда, в ацтекской и некоторых других традициях Америки какао-бобы были связаны с телом одного из местных божеств, а горячий шоколад — с кровью духов (известно, что иногда бобы поливали кровью). Однако были ли эти ассоциации кстати для христианского богослужения? Та же история и с инуитами. Бельки — необыкновенно симпатичные животные, в смысле умиления оставляющие ягнят далеко позади. Однако ягнята, вырастая, становятся овцами, а бельки — тюленями. То есть хищниками. Китовый жир для инуита не менее важен, чем молоко и мед для европейца. Но, чтобы получить молоко и мед, не нужно никого убивать, а китовый жир иначе не добудешь. (Характерно, что инуиты были разочарованы историей Ионы: сидел прямо в ките и не воспользовался шансом для такой хорошей охоты!) Выходит, замена могла породить в сознании слушателей смыслы, уводящие далеко от первоначальных христианских образов. А все потому, что христианский ассоциативный ряд формировался изначально во вполне конкретных географических и биологических условиях.

Издательство: Альпина нон-фикшн
Издательство: Альпина нон-фикшн

Ради сохранения своих символов религии приносили с собой растения и животных в одни места и уничтожали их в других. Там, где появлялись христиане, возникали и виноградники, а мусульмане их нередко вырубали. Если бы не влияние религии, мы не покупали бы сегодня в магазинах аргентинских вин (первая лоза в этой стране была высажена католическим священнослужителем), зато, возможно, знатоки разбирались бы в десятках египетских и ближневосточных сортов, ныне не существующих. Или пили бы вина из Ирана, одного из старейших винодельческих регионов мира, который в наши дни из-за исламских запретов алкоголь практически не производит. Между тем виноградники влияют на жизнь не только людей, но и животных, птиц, насекомых — словом, на экосистему тех мест, в которых выращиваются.

Священные огни зороастрийцев не гаснут столетиями. Один из огней, горящих сейчас в Йезде, по преданию, не погасал с V века нашей эры, больше полутора тысяч лет, несмотря на мусульманские гонения на зороастрийцев и политические пертурбации. Священный огонь прятали от врагов, оберегали любой ценой, переносили за тысячи километров. Прекрасный символ мужества и веры, не гаснущей ни при каких обстоятельствах. Но есть у священных огней и другая сторона: для их поддержания нужно было топливо, чистая древесина. До нас дошли античные свидетельства о том, что зороастрийские храмы покупали целые леса, которые потом превращались в дрова. Едва ли это могло бесследно пройти для экологии Древней Персии.

На распространение чая в Китае и позже в Японии оказали большое влияние буддийские монахи. Существует даже присловье: «Чай и дзен едины на вкус». Чайная церемония стала неотъемлемой частью дальневосточной культуры, а разведение чайных кустов изменило местное сельское хозяйство и сильно повлияло на природу. Популяризация какао в Европе и, соответственно, рост плантаций какао-бобов за ее пределами стали возможны благодаря тому, что католическая церковь сочла какао постным напитком, а монашеские ордена иезуитов и камальдулов начали его распространять.

Традиции Великого поста также оказали серьезное воздействие на атлантическую рыбную ловлю. Католикам в постные дни нельзя есть мясо, но рыбу дозволяется, так что спрос на нее в соответствующие периоды резко возрастал. Это имело, кстати, не только экологические, но и более широкие исторические последствия (в свою очередь повлиявшие на экологию планеты). В Европе позднего Средневековья и Нового времени самыми распространенными промысловыми рыбами были сельдь и треска. Сельдь ловили в Балтике, и в значительной степени этот лов обеспечил рост влияния Ганзейского союза, главной торговой системы Северной Европы. Однако в XV веке сельдь из Балтики ушла. Специалисты предполагают, что причиной мог быть как раз чересчур активный ее лов. Ганзейский союз начал приходить в упадок, экономика севера перестраивалась, и это открыло пути другим влиятельным государствам Нового времени, таким как Швеция или Россия. Конечно, дело было не только в сельди, но и она на это повлияла.

Треска, бывшая основной пищей для множества французов и испанцев во время Великого поста, сыграла в истории, возможно, еще большую роль. Дело в том, что главным местом ее лова были берега Ньюфаундленда, острова на северо-востоке Северной Америки, в наши дни входящего в состав Канады. С конца XV века европейские моряки, особенно часто баски, преодолевали океан ради ловли трески. Это был один из лучших способов заработка, доступных простому рыбаку. Фактически это означает, что треска приводила их к берегам Нового Света если не раньше его открытия Колумбом (хотя такая гипотеза тоже выдвигалась), то во всяком случае с самого раннего периода колонизации Америки. Благодаря треске плавание через океан стало привычным для тысяч людей, дважды в год отправлявшихся на рыбный промысел. Многие из них впоследствии оказались матросами на кораблях, шедших за тридевять земель уже не ради трески, а во имя великих географических открытий и славы колониальных империй. Так что, может быть, без лова трески освоение мира проходило бы совсем иначе, а значит, и распространение христианства, и то, что историки называют «колумбовый обмен», — перемещение животных и растений из Евразии в Америку и наоборот. Но треска, быстро портящаяся и казавшаяся многим европейцам не слишком вкусной, никогда не стала бы популярна, если бы не традиции католических постов.