Дом солнца

Как это обычно и случается, все началось с музыки. Собрались ребята, выпили пива, покурили, достали гитары. Кто-то взял первый аккорд, еще и еще; другие присоединились. Получилось здорово. Обычно такое чувствуешь на рассвете у моря, прислонившись спиной к теплой известковой стене дома, в котором живешь. Такое было у ребят настроение.

Едва свежеотпечатанные списки фамилий с проставленными напротив них баллами вынесли в холл института и прикрепили к стенду у входных дверей, как толпа возбужденных молодых людей столпилась у стенда. Саше чудом удалось пробраться к спискам абитуриентов. «Здорово!» — невольно воскликнула она, обнаружив рядом со своей фамилией заветную «проходную» цифру двенадцать и магическую надпись «зачислена». Близоруко щурясь, она осмотрелась по сторонам и начала пробиваться к выходу. Наконец Саша выбралась к фонтану в центре институтского дворика, села на лавочку рядом, достала из нагрудного кармана куртки очки, протерла носовым платком веселенькой расцветки и собралась было их надеть, как проходящая мимо девица самодельной холщовой сумкой случайно задела ее локоть и очки по замысловатой траектории улетели в воду.

— Ух ты! — отчего-то хихикнула неловкая девица, но тут же спохватилась, склонилась над водой и принялась шарить по дну фонтана.

— Я сама, сама! — попробовала остановить ее Саша. Но не успела, потому что девица уже извлекла мокрые очки и сунула их в ее ладонь.

— Спасибо, — поблагодарила Саша.

— Дай закурить! — в ответ попросила девица. 

— Я не курю, — отчего-то смутилась Саша. 

— А меня зовут Герда, — невпопад представилась курильщица, перекинула сумку через плечо и независимо направилась своей дорогой. 

— А я — Саша! — крикнула ей вслед Саша.

— И ты не куришь! — не оглядываясь, отозвалась девица и скрылась за поворотом.

— Не курю, — согласилась Саша, недоуменно пожала плечами, поднялась с лавочки и тоже пошла прочь. 

Путь девушки лежал сквозь еще прохладные утренние дворы. Саша шла не торопясь, с удовольствием разглядывая прохожих, ощущая себя туристом в иностранном городе. Проходя мимо компании играющих девчонок, девушка не сдержалась и весело ударила по их мячу. Он перелетел через голову одной из школьниц и покатился к детской площадке. 

Девчонки ахнули. 

— Ой, девочки, извините! — Саша тут же побежала за мячом.

Но не успела она сделать и двух шагов, как мяч уже оказался в руках у невесть откуда возникшего высокого молодого человека в джинсах клеш. Загорелое лицо, обрамленное гривой светлых, почти белых волос, улыбалось. Покрутив беглеца, колоритный парень протянул его девушке.

— Большое спасибо! — смущенно поблагодарила она.

— Вот так все и начинается! — беспечно бросил незнакомец и пошел дальше.

Саша хотела было удивиться, но у нее за спиной взревел клаксон незаметно подъехавшего автомобиля и отвлек ее. 

— Александра Владленовна! — окликнули ее. 

Саша обернулась и обнаружила персональный ЗИЛ отца с неизменным Николаем Ивановичем за рулем. 

— Поступила? — спросил он. 

— Поступила, — кивнула она. 

— Молоток! — похвалил Николай Иванович. — Подвезти?

— Зачем, дядя Коля?! — пожала плечами девушка. — Два шага всего. 

— Ну, смотри, — ответил водитель, — ладно, поеду шаровую проверю.

Саша помахала ему вслед, перебежала детскую площадку, ворвалась в подъезд и взбежала по лестнице.

Отца она застала сидящим у телевизора на кухне.

— Ну? — нетерпеливо потирая руки, поинтересовался Владлен Александрович. 

— Зачислена! — радостно выпалила девушка.

В дверях появилась Елизавета Анатольевна с вазой, наполненной мандаринами. За ней шел Вадим. 

— Приняли, мама! — обняла ее Саша и взяла мандарин.

— Как это прекрасно! — обрадовался Вадим и взглянул на часы. — Жаль, что не смогу уже с вами посидеть. У меня на кафедре распределительная комиссия. 

— Очень, очень жаль, но понимаю... — поддержал его Владлен Александрович.

Он поднялся, приобнял Вадима за плечи и повел к дверям: 

— Вот распределят тебя в Африку мартышек гонять, так ты нашу барышню бери ассистентом. Только смотри, чтобы ее там не сожрали. 

— Конечно-конечно, Владлен Александрович, — важно закивал Вадим, — пусть на мир посмотрит. 

— Ну, давай, — напоследок хлопнул его по спине Владлен Александрович и вернулся на кухню. — Так, девочки! Собираемся и идем на «Месть и закон», наслаждаться интригами. Машину я отпустил, прогуляемся наконец как люди до кинотеатра пешком. Да, вот еще! — Он подмигнул Саше. — В качестве премии за удачно сданные экзамены мы с мамой взяли тебе путевку в Болгарию на две недели. Уезжаешь через три дня. Заметь: самостоятельно! 

— Папа, ты чудо! — бросилась ему на шею счастливая девушка. 

— Вот у кого самые лучшие родители? Понимаем тебя, дочь, а? Ладно, пойдем-пойдем, — поторопил довольный отец.

День выдался солнечным, и прогулка получилась отменная. Владлен Александрович шествовал в центре, галантно поддерживая своих дам. Елизавета Анатольевна шла справа, Саша — слева от отца. Прохожие уважительно расступались, пропуская образцовую семью. Постовой милиционер на перекрестке даже козырнул им — так, на всякий случай. 

В кинотеатре семья расположилась в трех мягких креслах в центре зала. Едва они устроились как следует, как в зале потух свет и начался киножурнал. Во тьме кинозала кто-то плюхнулся на место, пустующее рядом с Сашей. Девушка покосилась на опоздавшего зрителя. К ее крайнему изумлению, он оказался тем самым колоритным молодым человеком, что недавно поймал девчоночий мяч во дворе.

— Вы? — не удержавшись, шепнула она. 

— Вот оно и началось, — весело констатировал парень.

Саша не нашлась, что сказать еще, и смущенно уставилась в мерцающий экран. Лишь когда на нем появилась надпись «Конец», девушка снова робко повернула голову к своему соседу. Увы, кресло пустовало.

— Какие чувства! И ведь без рук! — восторгался довольный просмотренной кинолентой Владлен Александрович, покидая зал.

— Слишком много жестокостей, дорогой. Прости, но «Зита и Гита» показались мне как-то душевней, — высказывала свое мнение Елизавета Анатольевна, следуя за ним.

— Это сказки, моя милая. А тут много жизненной правды! Это понимать надо, — назидательно парировал супруг.

Семья вышла на тротуар и встала на остановке в ожидании трамвая. 

— Ну ладно, ладно, не будем спорить, — мягко отвечала Елизавета Анатольевна. — Сашик! — обратилась она к дочери и протянула рубль. — Иди купи папе мороженого. 

Девушка покорно взяла деньги и вернулась в холл кинотеатра, где с выносного лотка торговали отечественным пломбиром. Едва она заняла очередь, откуда-то подскочила Герда. 

— Некурящая, ты будешь стоять? — с ходу спросила она у Саши и, не дожидаясь ответа, сунула ей в руку мелочь. — Мне тоже возьми, а я пойду наших встречу.

— А наши — это кто? — набравшись смелости, уточнила Саша. 

— Наши — это «система»! — сообщила Герда и ткнула пальцем в стоящих неподалеку длинноволосых ребят. — Хиппи, уразумела? Дети цветов. Вон те — тоже детки «системы», только краснодарской. Они за винилом приехали. 

Изумленная Саша на всякий случай кивнула. Тут Герда заметила выходящего из холла молодого человека и замолчала. У выхода он приветливо помахал Саше.

— Ты чего, Солнце знаешь? — изумилась Герда.

— Немного, — смущенно потупилась та и спросила: — Он тоже из «системы»?

— Солнце сам — «система»! — решительно заявила энергичная девица и позвала кого-то из толпы: — Скелет! Малой!

Два паренька подскочили к девушкам. 

— Виталий! — представился первый, неестественно худой, с печатью абсолютной флегмы на лице.

— Павел Владимирович Кочетков. Для друзей и соседей — просто Паша, — продолжил второй и затараторил: — Герда, прикинь! Я ему говорю: «Хуан, по две штучки. Не мечи». Он покивал, покивал и всю пачку сожрал. А там десять штук. Штука по «ванку». «Караул! — кричу — ты объел “систему”!» А он зеленый стал, как светофор, и давай ногой загребать. «Хуан, — говорю, — ты не кайфуешь, ты прешься! Что теперь мы кушать будем?» А он упал и затих, гад. 

Ну, тут Декабрист — за телефон, а я давай водой поливать. В общем, до Склифа дотянули, а там его на клизму. — Он перевел дыхание, потом взглянул на Сашу и сменил тон: — Все-таки тебе везет!

— Почему? — не поняла она. 

— У меня еще два тикета осталось. На «Удачное приобретение». Два — и больше, хоть убей, нету! 

— Малой! — пытался вмешаться его спутник. 

Но паренек затараторил еще быстрее: 

— Ладно, один! Но никаких кредитов! У тебя «ванок» есть?

— Что? — растерялась девушка.

— Рубль, — пояснил Малой. 

— Есть, — призналась она и показала купюру, выданную мамой для покупки мороженого.

— Повезло, что и говорить! — подбодрил паренек, забрал деньги, сунул взамен отпечатанный на машинке листок и, подхватив под локоть своего худосочного спутника, растворился в толпе. 

— Что это? — разглядывая листок, спросила Саша у Герды. 

— Билет на концерт. Одна станция до Балабаново. В двенадцать. Вся «система» будет, — проконсультировала та. 

— А Солнце тоже? — отчего-то поинтересовалась Саша.

— Наверняка, — кивнула спутница и подпихнула ее к лотку с мороженым. — Ну, чего стоишь? Будешь брать? 

Саша растерянно взглянула на лоток, потом на листок в руке, молча вернула Герде ее мелочь и отошла в сторону. 

— Все-таки чудная ты какая-то! — пожала плечами Герда и почти рявкнула продавщице: — Стаканчик покрепче! 

— А где мороженое? — спросила у Саши Елизавета Анатольевна, когда та вернулась к своим.

— Прости, мам, я рубль обронила, — соврала девушка.

— Какая же ты растяпа! — ахнула мать. 

— Да ладно! Какое мороженое? Что я — детский сад? Идемте! Мне скоро из главка звонить должны, — добродушно поторопил женщин Владлен Александрович. 

Дома Саша сразу закрылась в своей комнате, села за стол и достала дневник. Последней записью шел текст песни «Дом восходящего солнца» на английском. Девушка нарисовала красным карандашом поверх строчек сердце, пронзенное стрелой, подписала сбоку английское слово Love и после недолгих размышлений поставила еще крупный восклицательный знак.