Не так давно я рассказал моим друзьям, никогда до этого не бывавшим на просторах России, о затее российского руководства создать аналог американской Кремниевой долины в Сколково. Я умудрился перевести ключевые слова и выражения проекта, такие как «распил бюджета», «откат», «басманное правосудие» (это было несложно), рассказал историю про Манилова (в шестой раз, как заметил один мой товарищ), про Хлестакова (в третий раз, заметил другой) и про то (в первый раз), как Петр (для многих — Великий) на болоте страшными жертвами отстроил-таки новый город.

Вот в этом-то была моя ошибка. «Ох, замечательной красоты город, ням-ням», — сказал один из друзей. «Город мечты, ням-ням...» — сказал другой. Я пытался было вставить: «Да, фасады только покрашены, на крови, говорю, построен, слышите? Холодно там». Но меня уже не слушали. «Мосты раздвигаются, ночи белые, девушки, ням-ням...» Спасительная идея мне пришла не сразу: «Сколково не там, Сколково под Москвой». Все замолчали на минуту. Инициативу надо было развивать, да замешкался я. Вдруг один, свежий такой выпускник Гарварда, разразился тирадой: «Твои взгляды окрашены твоими знаниями и опытом, а я вот не вижу причины для такого скептицизма». И он перечислил все известные факты о российской науке, технологиях, Кулибиных... Сложилось впечатление, что не зря пропагандистский (и не без душка) канал Russia Today вещает на Нью-Йорк, оказывается, ведь «можут, когда хочут» — посмотрите на моих загипнотизированных товарищей.

Кстати, один из них, известный своей злопамятностью, которая свойственна выпускникам Йеля, сразу вспомнил, как я не советовал покупать некую российскую акцию пять лет назад и как я был не прав. Купили по моему настоянию аналогичную турецкую, но заработали меньше. Это я тогда, оказывается, про Манилова первый раз и рассказал.

Через пять минут я почувствовал себя осажденным. Возбужденные аналитики и экономисты башмаками не кидались, но освистывали мой нигилизм, цинизм, объективизм, пессимизм... «Перестань, — сопел один, — я из-за твоих баек про меркантильных русских девушек, грабящих западных джентльменов, может тако-о-о-й половой жизни лишился». Я вспомнил очертания фигуры его супруги и про себя немного удивился. «Ну из Арканзаса, ну не готовит дома, ну...» — подумал я, но ничего не сказал: надо было что-то делать с главной темой разговора, а авторитет мой падал стремительно, и мысли об арканзасской талии не давали возможности сосредоточиться.

Вспомнил: обычно мои друзья забывают тему любого разговора, как только им предлагается игра со ставками. Так уж они устроены и обучены — холодно и спокойно, без оглядки на эмоции и идеологии, подсчитывать вероятности и ставить деньги на кон.

И я предложил спор, станет ли Сколково успешным проектом или «как всегда». (Тут, правда, на меня опять напали — один американец, папа которого работал в оборонке против России, замычал: «Гагарин — это “как всегда”? Ракеты — это “как всегда”?»)

Но как же определить успех Сколково? Думали, перебирали... и решили.

Сразу отвергли такие критерии, как количество созданных бизнесов, количество сотрудников, объем заработной платы: ну понятно, слишком много возможностей для приписок и «мертвых душ». И вот на чем остановились.

Критерий первый — размер привлечений публичного западного венчурного капитала (пусть даже отмытого староноворусского). Единственное условие — считать капиталом только тот, что пришел из фондов, которые известны своими вложениями не только в Россию и имеют в своем распоряжении деньги западных пенсионных фондов (дотошные они: помню, как мне деньги давали в 1996 году на мой бизнес в Силиконовой долине, всю душу вымотали). Показатель — пять миллиардов долларов к 2015 году. Немного. При достижении трех миллиардов я начинаю медленно проигрывать, а по достижении пяти проигрываю всю ставку.

Критерий второй — количество патентов, зарегистрированных в ЕС и США и с большинством авторов из числа сотрудников сколковских проектов, должно превысить 50. Условие — автор должен иметь стаж работы в сколковском проекте от одного года. Патент должен принадлежать сколковской компании по крайней мере наполовину. Компания должна иметь деньги сколковского проекта минимум за год до публикации патента.

Критерий третий — объем экспортных продаж продуктов, принадлежащих сколковским компаниям, в 2015 году в страны ЕС, в Китай или в США (но не в страны СНГ) должен превысить 3% аналогичных продаж «Газпрома». Скромненько, но реально.

Критерий четвертый — по крайней мере три сколковские компании должны быть до 2015 года проданы крупным западным технологическим компаниям; и хотя бы одна западная компания капитализацией больше 100 миллионов долларов должна быть куплена российской компанией из Сколково до 2018 года.

Критерий пятый — из пятерки крупнейших компаний Сколково (по объемам продаж) будет не более чем одна, где среди трех самых главных управляющих будут бывшие сотрудники КГБ, ТАССа, Внешторга или руководства ВЛКСМ (до 1990-х).

Критерий шестой — в период 2015–2018 годов из числа руководителей десяти крупнейших сколковских компаний в тюрьму за махинации сядет не более чем один (не важно, жулик он или его преследует государство).

Все ставки распределены равномерно между шестью критериями, то есть как бы шесть независимых споров. Я, кстати сказать, не в каждом из споров на стороне пессимистов, даже с моей очень скептической точки зрения по каждому пари вполне реален как положительный, так и отрицательный результат. Сколково может стать вполне успешным проектом, если у него будет четкая цель. От распилки бюджета и воровства никуда не деться, но это еще не проигрыш для общества.

Всем желающим начать свои комментарии словами «У нас в России своя специфика...» и вариациями на эту тему сообщаю: мы начинали компании и в Уганде, и в Кении. Не такое видали.

Пари — не только упражнение для ума. Добавлю, что нам часто приходится нанимать команды для разработки новых идей. Так вот, не преувеличу, если скажу, что 80% нашего времени мы тратим на то, чтобы определить критерии успеха проекта и правильно выстроить контракты всех менеджеров. Очень важно, чтобы управляющие капиталом, менеджеры не начинали «кушать» до того, как проект монетизировался для инвесторов. При этом делиться с теми, кто выполнил бизнес-план, совсем не жалко.

В процессе переговоров инвесторов с управляющими создаются десятки таблиц, и мы рассматриваем сотни сценариев, где изучаются все возможные конфликты интересов и создаются системы оценки каждого менеджера. Очень важно создать состязательность и механизмы независимого контроля.

Кто-нибудь может предложить критерии успеха лучше, чем эти? Если да, пошлем куда надо.