«Уроки Фарси», или о Холокосте с пластмассовой улыбкой

Нацистским концлагерям в кино, кажется, не было посвящено ни одного по-настоящему тонкого игрового фильма. Все просто: дуализм добра и зла тут столь очевиден, что и говорить не о чем. Не поспоришь. В массовом искусстве эта тема настолько сакральна, что авторы, которые посвящают себя ее развитию, как будто бы отказываются стараться. И все равно — признание, награды, похвалы. Как ни действуй на зрителя, историческая реальность эпохи столь беспрецедентно жестока, что на его глазах волей-неволей выступят слезы. Голливудский светоч номер один Стивен Спилберг нашел в аду Второй мировой святого германского спасителя евреев Оскара Шиндлера — и растрогал миллионы людей лакричной историей его подвига. Роберто Бениньи перед тем, как погрузить зрителя в лицезрение лагерного быта, показал ему приторную итальянскую буффонаду, образовав таким образом макабрический контраст рая и ада. «Пианист» Романа Полански показывал холокост с точки зрения хрупкого человека искусства. «Мальчик в полосатой пижаме» Марка Хермана покорил толпу особым «беспристрастным» взглядом ребенка, фиксирующим очевидную несправедливость происходящего.

Режиссер Вадим Перельман, а в первую очередь, вероятно, его продюсеры — в особенности, очевидно, Илья Стюарт и Тимур Бекмамбетов, известные блестящим чутьем к тому, что продается и котируется в России и за ее пределами, — по всей видимости, считая вышеперечисленные киноработы эталоном рефлексии темы концлагерей, решили встать с «Уроками фарси» в этот ряд — беспроигрышный в плане финансовой окупаемости и зрительского признания. Сюжет «Уроков» — весьма формальная зарисовка, которую составляют сказочные случайности. Бельгийский еврей Жиль (Науэль Перес Бексаярт — звезда гей-драмы «120 ударов в минуту») пойман немецким патрулем при попытке пересечь границу Швейцарии. С тучей таких же бедолаг нацисты везут его в лес к месту расстрела — благо, по дороге волей случая он меняет бутерброд на книгу персидских сказок. И — так уж выходит — заблаговременно предупреждает солдат, что он не еврей, а перс, оставшись единственным выжившим среди пойманных. Оказывается, перса ищет офицер ближайшего концлагеря гауптштурмфюрер Кох (идеальный ариец, голубоглазый блондин Ларс Айдингер), мечтающий изучить фарси, чтобы после триумфа вермахта вести тихую жизнь в Тегеране с братом, который эмигрировал в Иран, не согласившись вступить в нацистскую партию. Все это, естественно, «вдохновлено реальными событиями». Как иначе?

Фото: Hype Film

Дальше все развивается по накатанной. Концлагерь, злобные солдаты вермахта и несчастные заключенные. Лагерный быт показан весьма поверхностно: вот бараки, вот кухня, мелкие сошки немецкой иерархии шушукаются о своем за обедом. А вот евреев куда-то увозят и там расстреливают. Главный герой на все это молча смотрит с влажными зареванными глазами и складывает язык, который робко, но удачливо выдает за настоящий персидский. Кох учит выдуманные слова, напивается и пытается дружить со своим придворным учителем, в пьяном виде изображая из себя сентиментального простофилю, вступившего в партию не подумав, потому что так поступили все. Жиль постоянно проговаривается о том, что выдумал фарси сам, или путается в своих показаниях, всякий раз избегая смертного приговора и возвращаясь к своим привилегированным относительно лагерного быта позициям.

Увы, если говорить о Вадиме Перельмане как о режиссере, то он просто обыкновенный. Не жестокий, не сентиментальный, не чувственный, лишенных особых эстетических предпочтений и ориентиров. Это студийный профессионал, рекламщик в прошлом, автор нескольких бодрых сериалов здесь и жанровых фильмов с голливудскими звездами в нулевые — и ни о какой авторской аутентике или приметах стиля разговора в его случае быть не может. Эта характеристика распространяется и на «Уроки фарси» — ладно скроенный, но безликий фильм.

Например, ненависть к нацистам в «Уроках» выражена в том, что они постоянно вульгарно шутят и норовят настучать начальству на ближнего, после чего мерзко вопят «Хайль Гитлер!», а еще обсуждают обеденное меню, в то время как ведут расстреливать заключенных. Присутствуют и расстрелы, и пытки, но все это показано как-то блекло, будто бы исподволь, без патетики или натурализма. Свастики вообще не явлены на экране: вдруг еще возникнут проблемы с показами в разных странах. И вообще, все как-то слегка пластмассово — так, как оно и должно быть в глазах толстосумов из больших студий: согласно сотню раз отработанным жанровым механизмам и без авторской отсебятины. Чтобы костюмчики были чистенькими, парички ровненькими, а мораль ближе к финалу — о том, что ничто не может сломить человеческой силы воли.

Вам может быть интересно:

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь