Скука и страх. Когда к художнику приходит полиция

Раньше весенние каникулы проходили скучно. В прошлом году — тревожно (пандемия). Теперь у нас микс: и скучно, и тревожно. Пока на экранах идет очередная победительская лента «Девятаев», новости культуры выглядят так: полиция приходит на просмотры фильмов (снятый накануне с показа на ММКФ «Фанаты» Севы Галкина) и спектаклей (премьера «Соседей» о белорусских протестах в «Театре.doc»); в Оренбурге сорвали концерт Noize MC; художница Юлия Цветкова объявила голодовку.

Кино, театр, музыка. По всем фронтам. Власть, как всегда, мало интересуется культурой как таковой, ее содержанием. Да, вероятно, и в Кремле теперь знают, что граница между политическим активизмом и искусством размывается; и задача власти, видимо, всеми силами эту границу удержать. Тем самым с помощью точечных запрещений власть создает новое разграничение: между художниками «правильными» — и неправильными, подозрительными. Тенденция просматривается все отчетливее: выдавить все «неправильное искусство» в андеграунд, на кухни — в серое пространство полузаконности, как в «Сталкере».

Первая такая попытка была связана с «делом Серебренникова», его целью было отлучить вольнодумцев от государственных денег. «Ставите, снимаете нечто свободолюбивое или даже с фигой в кармане, с намеком?.. Не берите деньги от государства». Художники правильно поняли эти правила игры: от государственных денег побежали все, кто мог. Но теперь правила опять меняются, и они уже касаются отдельных «запретных тем». Нельзя говорить обо всем, что власть считает своей исключительной юрисдикцией: нельзя давать оценку происходящему вокруг. Все это находится еще и в активной противофазе новому мировому тренду в искусстве, в основе которого — сочувствие: всякому преследуемому, бесправному, страдающему. Вот на этом сочувствии государство и ставит крест, это нельзя.

Очередное закручивание гаек в искусстве касается, конечно, «отдельных представителей», но общая атмосфера страха и запретов отразится в итоге на всех. Андеграунд питает массовую культуру, это сообщающиеся сосуды, и без одного не будет и другого. Снизу постучали, как говорится — а наверху не ответили: закрыто, мол, на переучет. Каким будет самое рациональное поведение в такой ситуации любого руководителя официальной культурной институции: музея, библиотеки, театра?.. Правильно: не делать ничего. Ничего, что могло бы напомнить об актуальном. А значит, на сцене и экране нас опять ждет сплошная классика: Чехов, Островский, Гоголь; да еще и в таком оформлении, которое ведет не к пробуждению, к усыплению любых чувств. Все это будет поражать своей предсказуемостью и скукой, опять же.

В этой картине не хватает одной детали: что думает министр культуры по поводу происходящего? Конечно, формально «новые художники» не имеют отношения к ведомству Ольги Любимовой — но, как уже было сказано, андеграунд и официоз находятся в ситуации созависимости в том, что касается творческой энергии. Прежний министр культуры Владимир Мединский, нужно отдать ему должное, высказывался часто и формулировал свою позицию порой даже слишком откровенно (многих его речи погружали в уныние). Нынешняя министр молчит, словно подчеркивая свою технократическую роль. Какое-то время, особенно в первый год пандемии, это казалось даже правильным. Но сейчас без артикуляции позиции нельзя, а министр молчит, как будто запреты и срывы кино и спектаклей происходят на другой планете. Ольга Любимова буднично обещает субсидии, открывает дворцы и поздравляет с 1 Мая.

А между тем вызовы перед ее ведомством сегодня — огромные. Про финансовые потери из-за пандемии не будем, это понятно: государство, тянущее на себе всю огромную бюджетную махину, музеи и театры, вынуждено будет раздавать всем по чуть-чуть, не до жиру. Но важен и психологический момент. Пандемия надолго отучила людей ходить в кино и театры, поломала с таким трудом складывавшиеся культурные привычки. Добавим сюда сезонность русской культуры (зимой и летом все замирает) — и вот он, коллапс. Единственный источник возобновляемой энергии — бесплатной, заметим, как от солнечной батареи, — тот самый андеграунд. Новое, колючее, непохожее на сцене и экране могло бы вернуть людей в кинотеатры и театры. Но к этому новому и колючему приходит сегодня полиция (звучит уже как в песне Чижа про 1970–1980-е — «…нам взламывали двери и с погонами — в наш андеграунд»). Это отбивает всякую охоту творить. Вместе с новыми законодательными запретами, в том числе и на просветительскую деятельность, это приведет к небывалой остановке духа и мысли в стране. Новые идеи не рождаются в такой атмосфере. На какое-то время спасением стал сарказм. Но даже он приелся. На смену ему приходит скука. Страх и скука.

Вам может быть интересно:

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь