Мерседес «Лукойла» ни в чем не виноват
Участники проекта «Сноб» комментируют результаты расследования резонансного ДТП
Официально завершилось расследование громкого ДТП — произошедшей 25 февраля аварии на Ленинском проспекте с участием «мерседеса» вице-президента «ЛУКойла» Анатолия Баркова, в которой погибли две женщины: известный акушер-гинеколог Вера Сидельникова и ее коллега и родственница Ольга Александрина. Буквально сразу же после аварии в ГИБДД заявили, что в ней виновата Александрина, которая выехала на своем «ситроене» на разделительную полосу. Невероятная поспешность, с которой были сделаны эти выводы, привлекла к ДТП всеобщее внимание, которое вылилось в беспрецедентную общественную кампанию. После бессчетных публикаций в блогах и СМИ и запросов в милицию и прокуратуру расследование взял под контроль президент Медведев, а о результатах отчитался глава Московской милиции Владимир Колокольцев. Материалы дела опубликованы в сети. Выводы следствия подтвердили первоначальную версию: «Автомобиль Citroen превысил скорость и попытался перестроиться с крайнего левого ряда в правый ряд, где находился другой автомобиль. Увидев, что тот автомобиль перестраивается, водитель Citroen вывернул руль налево, машину стало заносить. В результате данный автомобиль выехал на ту полосу движения, по которой проезжал Mercedes S500. Произошло лобовое столкновение».
Выводы следствия комментирует юрист Артур Басистов.
Отчет ГУВД о проделанной работе впечатляет. Писать отчеты они умеют. Работа такая. Единственное, чего я не нашел, — это упоминания о свидетелях, которые подтверждали бы версию следствия. Свидетелей аварии не могло не быть по определению. Нам же говорят только о трех свидетелях, которые видели быстро едущий «ситроен», но не видели аварии. Каких свидетелей проверяли на полиграфе, неясно. Теперь о запросах. Важно не то, куда был направлен запрос, а был ли получен на него ответ и каково его содержание. Запросы можно разослать хоть в НАСА, хоть в Гугл, хоть папе римскому, однако если в ответе нет никакой ценной информации, цена такому запросу — ноль. Я не увидел также упоминания о «черных ящиках». Впрочем, возможно, это входит в состав автотехнической экспертизы, однако странно, что для пущей убедительности это не было выделено в отдельную позицию.
Одновременно с завершением следствия пресс-служба компании «ЛУКойл» заявила, что вице-президент компании Анатолий Барков намерен из личных средств оказать материальную помощь двухлетней Надежде Сидельниковой, дочери погибшей Ольги Александриной. Ее отец Сергей Сидельников, на первоначальном этапе следствия по делу о ДТП признанный потерпевшим, скоропостижно скончался. Причем, как объяснили в «ЛУКойле», помощь Надежде Сидельниковой будет осуществляться по аналогии с корпоративной программой поддержки детей нефтяников компании, погибших на работе.
Мнения по поводу реакции «ЛУКойла» разделились диаметрально:
Булат Столяров написал в Facebook:
Они полностью ебанулись. Вице-президент «ЛУКойла» окажет помощь дочери погибшей акушерки по аналогии с теми программами, которые действуют в отношении погибших при исполнении нефтяников. То есть акушерка — это в каком-то смысле погибший блядь нефтяник, ее жизнью просто пришлось заплатить за эффективную нефтедобычу. Если души нет, хотя бы голову включили бы, уроды. Мы все, короче, потенциальные, временно живые, погибшие нефтяники. Пока нефть не попросила... На самом деле это история о том, чего стоят так называемые новые государственные приоритеты, «дело на контроле первого лица» и проч. Союз любой службы безопасности любой НК с коллегами-ментами плюс смазка — намного сильнее, и политический риск нипочем.
Борис Зимин принципиально с ним не согласен:
Особого цинизма я здесь не вижу. Это нормально, что пострадавшим выплачивается компенсация. Другой вопрос, что, когда я ознакомился с материалами дела в сети (кстати, то, что это было выложено в сети, беспрецедентно и уже вселяет надежду), мне стало очевидно, что там по крайней мере обоюдка, а не целиком вина водителей Citroen. Поэтому само расследование не вызывает доверия вообще. Любой здравомыслящий человек может это увидеть и усомниться в правосудии, а также получить еще одно подтверждение, что положение наших органов внутренних дел шатко в глазах людей: они у нас неподсудны.
То, что выводы следствия получились именно такими, кажется, ни у кого не вызвало удивления. Однако есть разные мнения относительно причин. Антон Носик считает, что все было предрешено с самого начала, Сергей Пархоменко видит одну из причин такого исхода дела в неудачном выборе адвоката родственниками погибших женщин.
Антон Носик: У меня не было иллюзий по поводу того, чем эта история могла закончиться. Та же как и в деле сына Сергея Иванова, который сбил женщину на пешеходном переходе. Конечно, женщина сама виновата, что он сын министра обороны. И Александрина сама виновата, что это вице-президент «ЛУКойла», что у него много денег и много связей.
До тех пор пока этим расследованием не занимаются люди, независимые от власти и больших московских денег, до тех пор пока в деле участвуют люди, имеющие возможность уничтожать в реальном времени записи на камерах наблюдения, люди, имеющие право на глазах у всей страны, попав в ДТП, свинчивать с машины номера, другого результата ждать не приходится. Естественно, они контролировали все это расследование от начала и до конца. Президент сделал заявление, чтобы хорошо выглядеть. Никаких признаков того, что объективность этого расследования кем-то контролировалась, я не увидел. Всем понятно, почему оно длилось так аномально долго: основная цель состояла в том, чтобы люди забыли об этом резонансном происшествии. Система просто тянула время.
Я не доверяю ни отечественной правоохранительной системе, ни отечественной юстиции. Я не жду от них ни независимости, ни объективности. Я не верю, что у нас сильные мира сего могут быть привлечены к ответственности без прямого политического заказа, без указания сверху. Поэтому, чем закончится это расследование, мне было понятно с первой минуты.
Сергей Пархоменко: Конец этого дела чрезвычайно типичен для всех ситуаций, в которых один из участников по какой-то невыясненной и сомнительной причине мертв и не может себя защитить. Конечно, смерть последнего оставшегося в живых родственника этих двух женщин была немедленно использована стороной «ЛУКойла». Кроме того, в данном случае сыграло роль то роковое обстоятельство, что муж потерпевшей обратился за юридической помощью к адвокату Игорю Трунову. Адвокат Игорь Трунов очень слабый адвокат, крайне редко выигрывающий свои дела и известный только колоссальным резонансом и шумом и пылью, которые он поднимает вокруг дела, в котором он участвует.
А по мнению Мананы Асламазян, решение по делу «ЛУКойла» связано с тем, что никакой общественной кампании на самом деле не было — она существовала только в воображении протестующих:
В стране реального общественного резонанса не было. История с «ЛУКойлом» должна была показать «умным», что они зашли слишком далеко. Нельзя только подкрасить здание, надо укреплять конструкции и расширять окна. Но этого «ремонта» должно потребовать общество, а оно пока, к сожалению, равнодушно.
Насколько я знаю, у адв. Трунова со товарищи отобрали подписку о неразглашении материалов предварительного следствия. Трунов понимает, что если он опубликует материалы, может лишиться статуса. Поэтому единственный вариант доступа - опубликование материалов по инициативе ГУВД. Разумеется, в таком случае персональные данные свидетелей они закроют. Но там важно содержание показаний, а не персоналии. И, конечно, самое важное - экспертизы.
В таком случае Трунов, не нарушая подписки, может просто подтвердить, что опубликованное соответствует материалам, которые он видел в деле. Или не подтвердить. Хотя, по большому счету, обойти подписку несложно. К примеру, фотоаппарат с отснятыми материалами дела или папку с ксерокопиями могут просто украсть из машины. Разбитого стекла для такого дела не жаль, было бы желание.
Эту реплику поддерживают: