В Германии случился свой Химкинский лес
Николай Клименюк объясняет, почему конфликт вокруг провинциальной стройки изменил политическое лицо Германии
-
- Фото: Photas
Германский «лес преткновения» обнаружился в центре Штутгарта. Там собираются построить новый современный вокзал, который не нравится горожанам, и этот локальный градостроительный казус уже поставил на дыбы всю страну. Начало строительных работ вызвало массовые протесты, которые полиция подавила с беспрецедентной жесткостью — невиданной, пожалуй, со времен студенческой революции 1968 года. 30 сентября при разгоне протестующих от действий полиции пострадали до 400 человек. Одному демонстранту, пожилому инженеру, полицейские буквально вымыли глаза из глазниц струей водомета. После этого на демонстрации протеста, уже против произвола, вышли больше 50 тысяч человек — почти каждый десятый житель города. На лицах у многих демонстрантов был грим — кровь, вытекающая из глазниц. Зрелище жуткое. В 1968 году «революционеры» боролись против наследия национал-социализма и за настоящую демократию. В сравнении с этим вокзал выглядит сущей ерундой, но эта ерунда буквально на глазах и весьма неожиданным образом меняет баланс политических сил самой влиятельной страны континентальной Европы.
Штутгартский железнодорожный узел безнадежно устарел и даже близко не отвечает потребностям одного из богатейших городов Германии, родины Mercedes и Porsche. Всем, в общем, очевидно, что надо что-то делать. Решение проблемы было предложено еще в 1994 году: заменить старый тупиковый вокзал на подземный сквозной, все пути убрать в туннель, а на месте наземной развязки построить жилые районы. План не вызывал особого сопротивления до 2005 года, когда проект был завершен и согласован во всех инстанциях. И тут против строительства развернулась настоящая борьба в судах и на выборах.
Претензий к вокзалу масса. Из-за его огромной стоимости (4,2 миллиарда евро) властям приходится замораживать другие важные проекты. Весь центр Штутгарта на 10 лет превратится в огромную грязную стройплощадку. Проект уродует здание старого вокзала и городской парк, в котором придется вырубить десятки деревьев. Экологические риски от строительства тоннеля под всем городом вообще невозможно просчитать.
Борьба не дала никакого результата, хотя проект не устраивает всех — по данным недавних опросов, против проекта 67% жителей Штутгарта и 51% жителей земли Баден-Вюртемберг, из казны которой будет покрываться львиная доля расходов на строительство.
Имеется альтернативный проект модернизации существующего транспортного узла, но власти его даже не рассматривают: решение принято, критики могут помолчать. Противники проекта во главе с Партией зеленых настаивают на пересмотре решения в парламенте. Пока все попытки добиться хоть какого-то компромисса с треском проваливались.
Эскалация конфликта оказалась для всех полным сюрпризом. Этот сюрприз, как мне кажется, выявил главную проблему стабильной современной демократии — отсутствие обратной связи. Именно за обратную связь и ведется сейчас борьба. В 1968 году немецкая молодежь пошла на баррикады не потому, что хотела свергнуть власть, а потому, что власть ее не слышала, — они остались как бы за бортом демократии. Из тех протестов, кстати, и появилась Партия зеленых — сначала они были непарламентской оппозицией, а потом стали частью истеблишмента. Но тогда, в 1968-м, речь шла не только об обратной связи — «вне демократии» оказались и граждане, которых никто не представлял, и взгляды, которые не были отражены. Современная немецкая демократия представляет весь политический спектр, но самой политики в ней мало. Западная Европа переживает период стабильности, когда политика — это менеджмент. Вместо судьбоносных решений типа войны и мира приходится заниматься процентными ставками. В таких условиях различия в политических платформах не слишком важны, а часто вообще почти неразличимы. Вот тут-то и оказывается, что решающий фактор успеха политических сил — это обратная связь с избирателями, способность представлять не свою идеологию, а их интересы. Это и вскрыла незначительная, на первый взгляд, провинциальная драма — вокзал, которого никто не хочет, но который все равно будет построен, потому что власть так решила. А протесты она воспринимает как покушение на самое себя.
Между тем безуспешная борьба горожан с ненавистным проектом уже перепахала политический ландшафт города, федеральной земли Баден-Вюртемберг и всей Германии. В традиционно консервативном Штутгарте на прошлогодних выборах в городской совет победителями впервые стали зеленые — они получили больше четверти всех голосов и обошли вечного лидера, христианских демократов. Земельные выборы предстоят в марте и уже обещают много неожиданностей. Согласно опросам последних дней, если бы Германия выбирала новый парламент в ближайшее воскресенье, зеленые получили бы 24% голосов. В этом случае они стали бы второй по числу мандатов партией в бундестаге и смогли бы совместно с социал-демократами образовать правящую коалицию, но уже в качестве старшего партнера. До федеральных выборов еще три года, популярность зеленых за это время, вероятно, снизится. Однако у гипотетического сценария уже есть удивительный побочный эффект. При таком раскладе сил мог бы осуществиться один из главных кошмаров немецких консерваторов. Буквально на днях один баварский политик наделал шума безвкусной шуткой в «Твиттере»: «День немецкого единства в 2030 году: федеральный президент Мухаммед Мустафа призвал мусульман уважать права немецкого меньшинства». Так вот, если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье, канцлером мог бы стать лидер Партии зеленых, сын турецких гастарбайтеров Джем Оздемир.
Николай, отличная статья, спасибо!
Эту реплику поддерживают: Илья Колмановский, Мария Шубина, Мария Имас, Илья Басс, Евгений Стариков, Liliana Loss