Президент не смотрел премьера

Интервью Медведева вызвало неожиданный для меня лично повышенный интерес общественности. Зашумел российский интернет, уже три дня сыплются разного рода комментарии, идет обильное цитирование нескольких «избранных мест» из президента, делаются далеко идущие, но ничем не обоснованные выводы и т. д.     

Особое внимание наблюдателей за тем, что еще называется «российская политика», привлекли два момента. Первый связан с неожиданным вопросом самим телевизионщикам со стороны Медведева о качестве новостного телевидения в стране. Ответы трех телевизионных начальников и реакция президента на их ответы требуют, безусловно, отдельного серьезного разговора.   

Второй эпизод, который моментально стал национальной сенсацией, — это ответы Дмитрия Медведева на вопросы относительного Михаила Ходорковского и российской политической оппозиции. Они оказались иными, нежели ответы премьер-министра Владимира Путина на примерно такие же вопросы, заданные ему россиянами в ходе недавней прямой линии. Эта разница ответов тщательно анализируется сейчас в многочисленных комментариях, где большинство авторов говорят о том, что президент, мол, не согласился с премьером или, более того, решил публично ему возразить или поправить. Всерьез обсуждаются вопросы, зачем Медведев это сделал, какую преследовал цель, что будет теперь и как ответит своему преемнику Путин.

Мне кажется, что это надуманные рассуждения. Никоим образом президент страны не пытался поправить своего премьера или ему возразить. Он не пытался опередить его в иллюзорной борьбе за рейтинг или симпатии общественности. Уж тем более набрать очки в несуществующей предвыборной гонке. Я не устаю повторять, что ни Медведев, ни Путин совершенно не рассматривают свои действия в рамках какой-либо конкуренции друг с другом. Представьте себе, что им и в голову такая мысль не приходит. Она является продуктом умственной деятельности комментирующих тандем аутсайдеров, пытающихся увидеть то, чего нет в действительности. Хотя понять это их желание увидеть разницу между двумя членами тандема можно легко...

Конечно, я могу ошибаться, но мне представляется довольно банальной причина всех этих разногласий: Дмитрий Медведев не был знаком с ответами Путина на аналогичные вопросы. Вряд ли у президента страны есть даже теоретическая возможность прочитать, а уж тем более посмотреть более чем четырехчасовую стенограмму прямой линии. Да и зачем? Позиции по всем главным вопросам у них давно и прочно согласованы и определены, а расхождение в ответах и выборе слов не имеет никакого отношения к реальной политике, которой они с Путиным занимаются. Я и публично продолжаю утверждать, что «тандем работает», как, в частности, звучит одно из моих нескольких частных высказываний, опубликованных на сайте WikiLeaks. Мне кажется, так и следует относиться к тому, что было сказано Медведевым.

В целом, мне представляется, что президент вполне справился со своей собственной задачей в этом интервью. Он показал относительное знание реалий и ситуации в стране, доступно объяснил свои приоритеты и дал личные оценки тому, что было или не было сделано. Другое дело, что его приоритеты и оценки не обязательно совпадают с тем, что чувствует или видит сегодня значительная часть российского общества. Правда, Медведев и не ставил перед собой задачи говорить от имени общества. Тем не менее опасность того, что власть и общество видят ситуацию в стране слишком по-разному, на мой взгляд, не уменьшается. Скорее наоборот.

Хочется надеяться, что Медведев это понимает и именно этим вызваны и его вопросы про новостное телевидение и рассуждения о необходимости всем чиновникам тщательно отслеживать общественные мнение и ситуацию в стране и регионах через интернет. Слова президента о том, что «большая вовлеченность гражданского общества в обсуждение вопросов нашей стране явно не повредит. У нас такие глубокие тоталитарные традиции, что нам еще их изживать и изживать. И пока дергаться по поводу того, что общественность села на шею, мне представляется абсолютно безосновательным», мне кажется, стоит иметь в виду. Ибо «ватная ситуация», как охарактеризовал Медведев обстановку вокруг станицы Кущевской, имеет гораздо больший масштаб: российская власть с трудом слышит сигналы снизу, что показали, например, недавние события на Манежной.  

То же самое можно сказать по поводу первого комментария, наконец, сделанного президентом по следам увольнения Юрия Лужкова: «Коррупция — невиданные масштабы, даже для более чем десятимиллионного мегаполиса, невиданные масштабы. Пробки на дорогах. Транспортный коллапс, по сути, периодически создается, и не только из-за того, что президент или премьер на машине проехали. Условий нет для того, чтобы нормально городское хозяйство работало. Понатыкали зданий непонятно где и как, бездумно, к сожалению. Конкурентная среда. Где это видано вообще, пробиться нигде почти невозможно. Нет конкуренции. Все подряды и тендеры кто выигрывает, кто выигрывал до последнего времени?..

Тот, кто за счет своих недюжинных предпринимательских способностей доказал свое право заниматься этими вопросами, — "самые талантливые предприниматели", как говаривал бывший мэр Москвы. Но мы знаем, как такие решения принимали. Всему этому нужно было положить конец».  

Все это правильно и здорово. Однако, во-первых, это отнюдь не относится исключительно к Москве. Мы все это хорошо понимаем. Во-вторых, разве это стало известно только осенью этого года? Неожиданные острые прозрения российских вождей заставляют думать о том, что они или вообще не видели проблемы до тех пор, пока Лужков был им политически лоялен и нужен, или, что еще хуже, они не представляли, что же годами происходило в главном городе страны. А медведевский вывод о том, что мол, «нужно делом заниматься, а не пиаром личным и политическими разводками», а также что достоинство нового столичного мэра в том, что он «без звездной  болезни, не стремящийся к личному пиару и политической конкуренции», несколько противоречит принципам политики в демократической стране, но говорит о российской вертикали власти, что в моих комментариях не нуждается.   

Можно соглашаться или не соглашаться с теми или иными высказываниями президента в нынешнем телевизионном интервью. Мне, например, очень понравилось признание Медведева, что слова о том, что выборов губернаторов не будет в России еще сто лет, были сказаны им сгоряча. Я, правда, при этом разговоре присутствовал лично и особенной горячки не помню. Но дело не в этом и не самих словах, а в том, что, оказывается, не все, что «отливается в граните», отливается продуманно. Это дорогого стоит, и я приветствую такое признание президента. Мне также понравились его рассуждения про то, что «одной стабильностью развиваться нельзя — должен быть драйв. А драйв — это как раз желание что-то делать. Это намерение преодолевать себя. Поэтому тот, кто считает, что у него все хорошо, должен остаться в Куршавеле». Правда, хотелось услышать еще одно предложение в этом абзаце — что же является драйвом для самого президента, и иметь, таким образом, возможность, сравнить его драйв, например, со своим.

Все же были заданы многие правильные вопросы и получены вполне адекватные ответы. Многие вопросы не были заданы, хотя, мне казалось, у Медведева есть ответы на них. Но дело не только в этом. Вряд ли Медведев сказал что-то принципиально новое, чего мы не знали сами до этого про ситуацию в стране или его самого. Главный вопрос, что знает, а чего не знает президент Дмитрий Медведев про ту, реальную, Россию, которой он третий год руководит, на мой взгляд, остался без ответа. По крайней мере, так мне показалось. Ответ на этот вопрос может неожиданно дать сама жизнь. Хорошо бы, чтобы, когда это будет происходить, наш президент не оказался бы опять на концерте какой-либо заезжей иностранной знаменитости.