Почти незамеченной осталась новость, грозящая открыть новую эру в истории медицины: одобрен для применения в ЕС препарат «Глибера», первое в истории средство для генной терапии человека.

Есть такие больные — их немного, всего пара человек на миллион — у которых испорчен ген, кодирующий фермент липопротеинлипазу. У человека вообще могут быть испорчены разные гены, и тут проблема в том, что, в отличие от неисправного сердца или глаза, неисправные гены невозможно починить, так как они присутствуют во всех клетках тела. Собственно, именно поэтому наследственные болезни считаются неизлечимыми. До тех пор, пока в дело не вступает генная терапия: она призвана каким-то образом исправить генетический дефект или компенсировать его, причем если не во всех клетках, то, по крайней мере, в большинстве. Принцип состоит в том, чтобы упаковать недостающий генетический материал в вирусную частицу и заразить этим вирусом больного: тогда здоровый ген может встроиться в больной геном, и наследственный больной станет... ненаследственным здоровым (проблема не исчезнет, конечно, из генеалогического древа, но, по крайней мере, его собственная жизнь станет больше похожа на человеческую).

Тут самое время помянуть тех бедолаг, которые померли от гиперлипопротеинемии за все те века, которые предшествовали изобретению лекарства. Так уж повелось: чтобы что-то полезное изобрести, сперва надо, чтобы без этого кто-то склеил лыжи. В свое время так было с антибиотиками: пока их не изобрели, множество народа отошли в иной мир от сепсиса и прочих бактериальных напастей, взять хотя бы Пушкина. Был бы у доктора Арендта пенициллин, и поэт бы выжил. Этому, кстати, посвятили свою выставку в июне этого года две прапрапраправнучки доктора, художницы Маша и Наташа — они мысленно переправили в XIX век посылочку с пенициллином и представили себе, что бы из этого вышло. Очень милая получилась выставка.

Хотя, возможно, в реальности из этого вышло бы мало хорошего. Ну, например, врачи начиная с 30-х годов XIX века стали бы прописывать антибиотики каждому ребенку при простуде. Распространилась бы аллергия на пенициллин. Самые распространенные человеческие патогены приобрели бы устойчивость к антибиотикам ампициллинового ряда, их бы стали все чаще заменять антибиотиками широкого спектра действия (бронебойная штука! пропил курс — и как рукой! Только с водкой нельзя мешать, мне одна странница говорила...). За столетие мощной селекции на устойчивость к антибиотикам такую устойчивость приобрела бы вся популяция микробов, так или иначе контактирующих с человеком. А потом — ррраз! — Вторая мировая война. Горы раненых, а врачи срочно вспоминают методы гнойной хирургии, а то и просто ставят раненым клизму, как в свое время Пушкину.

Собственно, все это как раз и происходит сейчас с антибиотиками, хоть и с опозданием на 100 лет, а потому итоговый коллапс увидят только наши внуки. Те самые, которым при каждом ОРЗ будут прописывать антибиотик «на случай осложнений». Как прописывают сейчас. А некоторые родители и не ждут дурацкого совета врача, дают антибиотик сразу.

Люди добрые. Антибиотик не помогает от вирусных инфекций в принципе. У больного, даже надрывно кашляющего и чихающего, внутри живет нормальный микробиоценоз. Но если на него сверху падает здоровенная дорогая таблетка, среди микробов тут же начинается естественный отбор устойчивых вариантов. Недельки на это хватит — нормальный микробиоценоз сменится на ненормальный, к тому же устойчивый к лекарству. Вот тут-то и настанет хорошее, трудноизлечимое осложнение.

Врач, прописывающий без надобности эту дрянь, подсознательно рассуждает так: небольшая вероятность бактериальной суперинфекции есть всегда. Если он не прописал чего-то на этот случай, он будет виноват. А в том, что инфекция оказалась антибиотикоустойчивая, его вины нет. Нет его вины и в аллергии, она не с первой экспозиции возникает, так что это виноваты, скорее всего, все предыдущие врачи (ну или следующие).

Насколько часто врачи так рассуждают? Об этом нам говорит прелестное американское исследование. Исследовали врачей, в количестве 174 штук. Их разделили на две группы, экспериментальную и контрольную. Врачам из контрольной группы просто сказали, что их собираются изучать на предмет уместности прописываемых ими лекарств. Врачам из экспериментальной группы прочли краткий курс лекций на тему, почему не надо выписывать антибиотики, когда их выписывать не надо. Потом группа экспертов изучала выписанные рецепты. У врачей, которым напомнили кое-что из того, что они и так должны знать, количество не по делу прописанных антибиотиков упало в ДВА РАЗА (с 30% до 14%). Интересно, что у врачей, которых ничему не учили, а просто сказали, что идет наблюдение, этот показатель упал в полтора раза.

Или другими словами: примерно половину никчемных лекарств врачи выписали по невежеству, а половину — по наплевательской расслабухе, как-то так. Выписали в основном детям, вашим в том числе, если вы в Америке. Если вы не в Америке, вашим детям выписали гораздо больше сильнодействующей и бесполезной дряни, а может, вы сами купили «Сумамед» в аптеке без рецепта, потому что тяжело родительскому сердцу слышать, как малыш кашляет.

Возвращаясь к теме новорожденной генной терапии, помянув водкою всех былых жертв липопротеинлипазной недостаточности, впору задуматься и о том, какие волшебные перспективы сулит человечеству новое мощное средство — все-таки не лечебные травки, а изменение генетической природы человека! — в сочетании с невежеством и наплевательством, столь повсеместно проявляемыми нашими братьями по разуму, даже и с медицинскими дипломами. Вот из-за этих неприятных мыслей у меня на этот раз и получилась такая несмешная статья.