Ольга Серебряная: Хорошо темперированный мат

Есть такое словосочетание, «*баный цирк» — его сегодня в ночи употребила Мария Баронова, рассказывая о комментариях, которые она давала прессе в связи с «болотным делом». В отношении прессы это была своего рода уловка-22. М.Б. соглашалась давать комментарии только при условии, что вышеуказанное словосочетание в них будет звучать постоянно — потому что как иначе прокомментировать Сергея Кривова, потерявшегося по дороге из СИЗО, и предшествовавшее этому продление ареста по списку. Пресса же соглашалась на это условие, прекрасно зная, что смыслообразующее словосочетание придется при монтаже вырезать, потому что иначе вступают в игру следующие ставки: от 2 до 3 тысяч рублей с Марии Бароновой и от 20 до 200 тысяч с юридического лица, выпустившего ее речь в эфир.

Тут, кстати, стал понятен смысл закона о запрете мата в СМИ: когда он принимался, многие — да и я сама — недоумевали, зачем запрещать то, чего и так нет. Теперь ясно, что Дума действовала превентивно. Мат табуирован только в тех средах, где имеется забота о поддержании своего статуса (на Slate об этом есть отличный подкаст почти на полчаса). Люди, которым печься о собственном статусе не надо по причине непомерной его высоты (например, представители власти), о чистоте речи, как правило, не задумываются: в большинстве ситуаций любой, кто их услышит, на социальной лестнице стоит заведомо ниже. Дума, получается, вполне разумно предвидела ускоренное образование в России среды, представителей которой статус не беспокоит по причине того, что ниже уже некуда. Ну, в самом деле, какой резон Марии Бароновой поддерживать свой статус обвиняемой по «болотному делу»? В этом статусе можно употреблять хоть четырехэтажный мат и думать исключительно о том, чтобы он точнее выражал существо дела — выше с российскими судами все равно не пробиться, а скатывание ниже кардинальных отличий не принесет. То есть запрет был направлен на самых бесправных — с тем, чтобы лишить их возможности высказаться по существу.

Я намеренно дважды употребила это выражение, «по существу», потому что убеждена, что у мата есть денотат. Мат — это не способ выражения чуйвств. Мат — это способ адекватного описания действительности в ее взаимодействии с нами. И наличие этого денотата ярче всего проявляется с помощью запикиваний. Взять, к примеру, вот этот подредактированный для публикации ролик «неудачного запуска» «Протона» с Глонассами:

Если бы редактор не поработал, кто бы разобрал, что там эти люди бормочут? А так все ясно: они самым непосредственным образом столкнулись с тем самым денотатом. Предъявленным в данном случае еще и визуально. Поэтому журналистов, соглашавшихся брать интервью у Марии Бароновой на ее условиях, легко понять: следы монтажа, оставшиеся после вырезания «*баного цирка», будут свидетельствовать о присутствии денотата еще красноречивее, чем сам «*баный цирк».

Но здесь есть второй аспект. Мат, помимо того, что отсылает к своему постоянному денотату, еще и определяет его. Скажем, когда Баронова квалифицирует происходящее на выездном заседании Замоскворецкого суда в здании Мосгорсуда как «*баный цирк», она присутствие денотата выражает прилагательным, а способ его предъявления миру — непродуманный, нелепый, хаотичный — существительным «цирк». И вот этот «цирк» должен, вообще-то, оскорблять организаторов «болотного дела». Потому что они же люди серьезные и должны были устроить процесс. А устраивают вместо этого балаган. Это важная черта мата: он должен оскорблять, причем в каждом случае оскорблять нужных людей.

Оскорбление — вполне цивилизованное и очень эффективное средство установления границ, норм и правил в отношении сопротивляющихся индивидов. Человек, не реагирующий на вежливые просьбы не запирать машину на парковке, скорее всего, лучше поймет суть дела, если его несколько раз назовут (в зависимости от ситуации и типа личности) «безмозглым чурбаном», «козлом», «жлобярой», «*бланом», «у*бком» или даже «пидором». Хорошо адресованное оскорбление — последнее средство ненасильственного решения конфликта. Это сильная вещь, но находящаяся все-таки в пределах разговора, а следовательно не исключающая возможность совместной деятельности: или оскорбленный скорректирует свои поступки, или оскорбляющий получит в ответ четко сформулированные резоны.

Теперь касательно «пидора»: оскорбления не только воздействуют на своего адресата, но еще и презентуют некую общественную иерархию. «Пидор», употребленный в оскорблении, означает, что употребляющий его полагает геев париями — точно так же, как оскорбительно употребленная «баба» утверждает второстепенность женщины. Это тонкие вещи, над которыми надо рефлексировать, для чего, разумеется, требуется практика и готовность признавать «правильные» бранные выражения общеупотребительными.

Здесь пример надо брать с немцев: они только что включили емкое, хоть и английское, слово shitstorm в словарь «Дуден», сославшись на то, что его употребляют не просто все, но даже и федеральный канцлер. Oxford English Dictionary, впрочем, тоже содержит с недавних пор headfuck (сущ. и гл.), а также headfucking (как процесс).

Для «болотного дела» это, впрочем, слишком мягкое слово.