Есть такой античный автор — Аристофан. Греки звали его просто Комиком, как Гомер у них был просто Поэт. Платон, говорят, писал об Аристофане (принадлежность эпиграммы недостоверна), что «музы устроили себе в нем приют». Философ же (то есть Аристотель) отмечал склонность Комика к уменьшительным выражениям типа «поношеньице» и «нездоровьице» и рекомендовал риторам такими штуками не увлекаться. Вот мы и не будем. Предметом нашим станет Аристофанище.
На днях Россию посетил известный американский психолог, борец за брак между мужчиной и женщиной Пол Кэмерон. Как психолог он известен в основном тем, что исключен из Американской психологической ассоциации и неоднократно уличен в подтасовке социологических данных. Сфера научных интересов Кэмерона — связь гомосексуальности с педофилией. И вот этот большой ученый сначала выступил в Думе, а потом дал пресс-конференцию, отчет о которой появился в ТАССе под чеканным заголовком «Гомосексуалисты. Чем они опасны?».
Нет, я не к тому, что это комедия. (Хотя комедия, конечно, обхохочешься: так и видишь академика Петрика, рассказывающего Конгрессу о достоинствах своих волшебных фильтров.) Я всего лишь к тому, что в подтверждение своего тезиса о непомерной склонности гомосексуалов к педофилии Пол Кэмерон сказал следующее: «Еще за триста лет до Рождества Христова Аристофан отметил склонность гомосексуалистов интересоваться мальчиками и вовсе не интересоваться женщинами, а также рождением детей». Удивительно, что Комик отметился и в этой предметной области. Мне, например, известны его тезисы из области насекомоведения, то есть, простите, энтомологии:
Ученик
Мудрец сфеттийский Хэрефонт спросил его,
Что мыслит он о комарином пении,
Пищит комар гортанью или задницей?
Стрепсиад
И что ж сказал о комарах почтеннейший?
Ученик
Сказал он, что утроба комариная
Узка. Чрез эту узость воздух сдавленный
Стремится с силой к заднему отверстию.
Войдя каналом узким в расширение,
Из задницы он вылетает с присвистом.
Помимо комариной задницы, Аристофан свидетельствовал о том, что Сократ поклоняется облакам, что в подземной реке Ахерон водятся лягушки и что городом Тучекукуйщиной правят птицы. И вот, оказывается, высказывал еще и наблюдения по поводу особой склонности древнегреческих гомосексуалов к мальчикам. Воистину матерый был Аристофанище.
Но самое аристофанище наступает, когда задумаешься о контексте. Допустим, большой психолог Кэмерон не слушал в университете курс по истории античной литературы и поэтому искренне полагает, что слова афинского комедиографа можно приводить в качестве аргумента в пользу чего бы то ни было. Допустим, людям, которые приглашали его выступить в российском высшем законодательном органе, не до аргументов, которые он будет приводить. Допустим, депутатам вообще все пофиг.
Но ведь на пресс-конференции же сидели журналисты. Им-то курс античной литературы в университете читали, я точно знаю. И переводил эти его слова переводчик — филолог, то есть, по образованию. И писал отчет для сайта ТАСС тоже, надо полагать, не слесарь второго разряда. Неужели никто из них не сполз под стол от хохота? Неужели никому не стало неловко? Хотя бы настолько, чтобы не включать мощный аргумент ad Aristophanum в ТАССовский отчет? Ну чтобы не оскорблять лишний раз разум сограждан? Почему не нашлось никого, кто высказался бы об этом публично как о позорном аристофанище?
И уж если совсем укрупнить вопрос: почему о таких вот мелких безобразиях во всей стране говорят какие-то три человека — навскидку: Пархоменко, Мальгин, Навальный? Тем более что в данном-то случае речь идет даже не о построенном за наш счет шубохранилище и не о защищенной в 21 год кандидатской диссертации (хотя, вообще-то, это напрямую касается всех обладателей диссертаций, поскольку подрывает и их научный статус) — здесь речь идет о вещи абсолютно отвлеченной, но очень принципиальной: о нашей способности оперировать разумом, строить аргументацию и отличать суждение от насмешки. О том, разумные мы люди или герои Аристофана.
И вот открываю фейсбук и вижу пост Дмитрия Ольшанского. Он утверждает, что ответ на этот мой вопрос содержится в романе «Мастер и Маргарита»:
Да, Никанор Иванович действительно прятал валюту в сортире, Степа Лиходеев пил и безобразничал, а господин, которого разоблачили в варьете, — имел любовницу, все это правда.
Но мир так устроен, что если вы берете на себя функцию разоблачителя всех этих чужих пороков, если вы беретесь ловить и публично позорить этих плохих, вне всякого сомнения, людей, то вы — Коровьев и Бегемот.
То есть, как сказал другой писатель, — ваш адрес не дом и не улица, ваш адрес — ад. Такой вот этический парадокс.
Тут я вспомнила все: и склонность объяснять российское общественное устройство исключительно посредством Пелевина и Сорокина, и крылатое выражение «тюрьма не курорт», и вечную антитезу ворюги и кровопийцы как главный тезис российской политологии, и этику, всегда основанную на слезинке ребенка.
Аристотель писал, что человек есть существо, наделенное логосом. Интерпретаторы во всем мире склоняются к тому, чтобы понимать этот логос как разум. Ну или на крайний случай как разумную речь. В русской версии Аристотеля, я думаю, следовало бы писать: человек в наших широтах есть существо, наделенное литературой как мерилом всего. И в этом его проклятье. Потому что в итоге всегда получается полное аристофанище.