Константин Андреев:
Клуб спасателей детей имени Абрамовича

Мир омерзительно несправедлив не только на первый взгляд, но и в денежном эквиваленте. Накануне Всемирного экономического форума, прошедшего на прошлой неделе, федерация благотворительных организаций Oxfam призвала сливки Земли, стекавшиеся в Давос на личных самолетах, всерьез бороться с растущим экономическим неравенством. «Состояние беднейшей половины человечества», отметила Oxfam среди прочего, нынче «равно состоянию 85 богатейших людей мира».

Зажмуримся. Представим здоровенные весы, как в руке у Фемиды. На VIP-чаше — Фридман, Тимченко и еще 83 представителя вида homo sapiens. На другой чаше — 3 500 000 000 представителей того же вида. Сидят друг у друга на ушах, упираясь в орбиту Луны. Между чашами — совершенное равновесие.

Страшная картинка. Хоть сейчас беги вступай в КПРФ, захватывай телефон-телеграф, грабь награбленное. Как они людям в глаза смотрят, эти восемьдесят пять и дальше по списку «Форбса»? Ведь знают же, знают не хуже нас, что ни один гомо сапиенс не может работать в миллион раз лучше другого. Если трудолюбивый инвестор в городе Нью-Йорке срубает в год триста миллионов, а трудолюбивый учитель в городе Бамако, Республика Мали, — три сотни, как можно летать персональными самолетами? Как вообще можно владеть миллиардами и спать по ночам, пока миллионы детей не ходят в школу? Прочесывают помойки? Пухнут от голода?

Ответ следующий: а запросто. Мы с вами спим? Спим. Ну, вот и они спят. Точно так же.

Осталось только разобраться, при чем здесь мы.

Начнем с одной нехитрой игры. Называется «Диктатор». Придумал ее (вместе с коллегами) психолог Даниель Канеман, лауреат Нобелевской премии по экономике и автор безжалостного бестселлера «Думай медленно… Решай быстро» — о том, из какого сора растут наши решения.

В игре «Диктатор», по большому счету, один игрок. Ему дают некую сумму денег — скажем, пять долларов — и говорят, что где-то — допустим, в соседней комнате — сидит анонимный участник №2. Можно, говорят, с ним поделиться, если есть желание. Но, говорят, совсем не обязательно. На ваше, говорят, усмотрение.

За тридцать лет игры в «Диктатора» в американских и прочих университетах выяснилось, что альтруизм, как и несправедливость, поддается исчислению. Он равен примерно двадцати процентам — с такой долей денег готов расстаться средний «диктатор». Иными словами, если нам предложат поделиться халявной сотней, мы, скорее всего, отсчитаем незнакомцу две монеты по десять рублей и с чистой совестью покинем лабораторию.

Двадцать процентов чистого альтруизма на душу населения — это, в общем-то, неплохо. Это даже хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, по мнению ряда исследователей. Ученые же тоже люди — живут среди нас, имеют глаза, читают новости и пресс-релизы Oxfam.

Одним из усомнившихся был экономист Джон Лист. Он слегка изменил правила. Сообщил части своих «диктаторов», что анонимному участнику №2 тоже дали пять баксов. Можно с ним делиться, можно не делиться, можно вообще забрать у него доллар. Еще одной группе «диктаторов» разрешили отобрать у второго участника не просто доллар, а хоть сразу все пять.

Логика здесь проста: если альтруизм чист, без душка и примесей, «диктаторы» в худшем случае возьмут свою пятерку, и оба участника останутся при своих.

С теми, кто мог отобрать только один доллар, примерно так оно и вышло. Но «диктаторы», способные отнять всё, не желали оставаться при своих. В среднем они отбирали у невидимого участника два с половиной доллара. Половину его средств.

Эксперимент Листа лишний раз обнажает неприглядную подкладку нашего благородства. Помогать близким заставляет сострадание; в прочих случаях включается кокетливое желание считать себя «не самым плохим человеком». Если Плохой Человек не даст другому ничего, мы щедро отстегнем двадцать процентов. Плохой Человек отнимет доллар — мы не отнимем ни цента. Плохой Человек захапает пятерку — мы скромно возьмем два пятьдесят.

Добрейшей души люди. Могли бы, как говорится, и пристрелить.

— Может, хватит стрелки-то переводить? — подаст голос читатель, не забывший, что текст начался с миллиардеров. — Ну, допустим. Забрал бы я у кого-то там пятьдесят рублей в лабораторных условиях. Но уж яхту за триста миллионов баксов я бы никогда не купил! Отдал бы двести девяносто девять в «Русфонд», на остаток жил бы до старости. Работал бы школьным учителем без зарплаты!

Может быть. Я не спорю. Спорит, например, философ Питер Сингер, автор книги The Life You Can Save и основатель одноименного благотворительного движения.

Еще сорок лет назад Сингер написал эссе «Голод, богатство и нравственность» — один из ключевых текстов западной этической мысли прошлого столетия. Там, на третьей странице, Сингер приводит сценарий с прудом и ребенком. Мол, идете вы мимо мелкого пруда, одетый с иголочки, и видите, что в пруду тонет ребенок. Спасти его — дело одной минуты. Надо всего лишь войти в мутную, тинистую воду и вынести его на берег. Поразмыслив, вы решаете, что костюм вам дороже, и бодро шагаете дальше.

Пока мы подыскиваем слова, чтобы адекватно возмутиться, Сингер напоминает: ни расстояние до ребенка, ни его национальность, ни наличие тысячи других взрослых и даже тысячи других тонущих детей не меняют сути сценария. В глобальной деревне совокупный моральный вес этих переменных — ноль. Единственный фактор, который имеет значение, — способность помочь.

Вы уже пили в наступившем году произвольный напиток за 200 и более рублей в модном заведении с незабываемой атмосферой? Я пил. На эти деньги можно было бы спасти ребенка. От малярии. Противокомариная сетка, обработанная инсектицидом, стоит как раз около двухсот деревянных по курсу ЦБ.

За те же деньги можно было бы вылечить десять африканских малышей от шистосоматоза. Это паразитарная болезнь. Кровососущие червяки забираются под кожу, откладывают яйца, вызывают лихорадку, поражают половые органы.

И так далее. Если принять логику Сингера, печальный вывод неизбежен. Мы водим хоровод вокруг пруда с тонущими детьми всех оттенков кожи. Без остановки. Под ручку с Потаниным и Абрамовичем. Только Потанин не вытаскивает из тины целый миллион детей. А мы с уважаемым читателем, помнящим начало текста, люди не самые плохие. Мы не вытаскиваем сотню-другую. Всего лишь.

Существенная разница? Не знаю. Решайте сами. Формулируйте тезисы о локальной природе ответственности и прогрессивном налогообложении. Толкуйте о создании капитала и рабочих мест.

А я пошел дальше играть в «Диктатора» с половиной человечества. Более трех миллиардов землян живут менее чем на два с половиной доллара в день. Именно столько, если помните, оставляли участнику №2 щедрые подопытные в смешном эксперименте профессора Листа.