«Если Сочи — это наш Канн, то Омск должен стать нашим Локарно»: перспективы фестиваля «Движение»

СЯ очень люблю кинофестивали, но я — профессиональный потребитель кино. А кому, кроме кинокритиков, по-твоему, нужны фестивали и, в частности, «Движение»?

Ответ будет скучным: зрителям и профессиональной среде. 10 тысяч не самых избалованных омских зрителей пришло в прошлом году на наши показы. Некоторые из них, может быть, не совсем поняли, куда и зачем пришли, у них нет еще зрительской культуры (ее, впрочем, и у московских зрителей нет), они не знают, что в конце показа, на котором присутствуют авторы, неплохо бы из вежливости немного поаплодировать, но всему этому нетрудно обучиться. Совершенно не хочу показаться каким-то чокнутым культуртрегером, несущим отечественное кино в сопротивляющиеся ему народные массы — вот уж чего нет, того нет. Но фестиваль без зрителя — действительно полный абсурд.

Что же касается нашей кинотусовки, то она очень индифферентна. В ней по большому счету никому ни до кого нет дела, в ней до бесконечности тасуется одна и та же полустертая колода имен. В воздухе висит запрос на какое-то обновление. Вот мы и вводим в замыленный контекст российского кино совершенно новые имена, привлекаем внимание к фильмам, которые без нас бы не прозвучали. Элементарно сводим на очень неформальной площадке ведущих продюсеров, актеров и режиссеров с совсем еще начинающими и маргинальными. Даем возможность мейнстриму подзарядиться новой энергией, а молодым как-то устроить свою судьбу. После первого фестиваля нам не очень сложно заманить к себе и тех, и других.

СКак возник Омск на кинокарте? Там чиновники-синефилы?

Большое культурное событие, без сомнения, наносит город на культурную карту страны, привлекает туда людей, которые, как ты и я, иначе бы в жизни туда не поехали. Честно сказать, мне не особенно важно, где именно проходит «Движение». Но до Омска всего три часа лета из Москвы. Это удобно. Могу сказать, как Омск возник на моей личной карте. Я сидел под пальмой на фестивале в Дубае и лакомился восточными сладостями, когда в телефонной трубке раздался грозный голос продюсера Полины Зуевой, с которой мы тогда почти не были знакомы. Я навел справки и выяснил, что она очень крутой фестивальный организатор. Этого оказалось достаточно.  

ССтандартные критические реплики перед началом первого фестиваля сводились к тому, что вот, мол, президент «Движения» Артем Михалков завел себе дорогостоящую игрушку за госсчет, чтобы, как у папы, был фестиваль. Даже если это, по сути, так и есть, фестиваль, который делался в авральном режиме, удался. Отличная программа, атмосфера, драйв. Но не обидно тебе, как куратору, что, скажем, местная омская пресса предпочла обсуждать бриллиант в твоем ухе, а не концептуальность программы, где сложилась остроумная и эффектная комбинация из фильмов, экспериментирующих — порой радикально — с жанрами?

Еще всех очень сильно волновал и тревожил бюджет. Но, к счастью, были люди, кто обратил внимание на качество самого фестиваля, его концептуальность, амбиции и перспективы. На ту атмосферу, которая стала следствием суперпрофессиональной работы команды Полины Зуевой. То, что ты и другие молодые коллеги с радостью возвращаются в этом году в Омск, для меня очень важно, почетно и приятно. Хотя и в этот раз я не сильно надеюсь на то, что многие заметят, допустим, связь фильма «Оптическая ось» Марины Разбежкиной с удивительной картиной Леонида Парфенова и Сергея Нурмамеда «Цвет нации», которую мы покажем на закрытии. Главное, что для меня самого эти рифмы есть, и при желании их можно услышать. Что касается Артема, то я благодарен ему за возможность делать совсем не игрушечный фестиваль. Я вижу, что и ему самому это очень интересно.

СЕще в продолжение вопроса о том, кому нужны фестивали. Как и чем привлекать режиссеров? Серьезный конкурент «Кинотавр», за которым десятилетняя (25-летняя, на самом деле) история, кинорынок, Черное море — я знаю, что уже после объявления программы из конкурса короткого метра слетел гениальный фильм Жоры Крыжовникова «Нечаянно» — из-за надежды попасть на «Кинотавр». Как тут быть?

Мы с куратором короткометражного конкурса Антоном Сазоновым, само собой, горько оплакивали слет Жоры, но в целом я отношусь к этому философски. «Овсянки», как все помнят, слетели когда-то из программы «Кинотавра» по требованию Венеции. А у Венеции что-то уводит Торонто. А Голливуд время от времени не дает Канну... Короче, дело житейское. Нормальная здоровая конкуренция никому еще не вредила. Вот уже и «Кинотавр» начал интересоваться совсем неформатными картинами, которым раньше там вообще ничего не светило... Разумеется, очень непросто делать новый национальный фест за полтора месяца до «Кинотавра». Но эту слабость мы постарались превратить в силу. Главной своей задачей в прошлом году я считал изобретение концепции фестиваля, максимально далекого от того, что проходит в Сочи. Если предположить, что Сочи — это наш Канн, то Омск должен был стать нашим Локарно или Санденсом. Эта идея сработала настолько, насколько она могла сработать в отечественных политических и культурных реалиях. И оказалась достаточно привлекательной для того, чтобы в результате слет прекрасной картины Жоры Крыжовникова оказался для нас событием малоприятным, но все-таки не критичным.

В этом году мы совсем не страдали от отсутствия выбора, но всегда есть кино, которое тебе предлагают, и кино, которое ты сам преследуешь. И нужно время для того, чтобы продюсеры и режиссеры поняли, что теперь у них есть выбор. Может быть, у картины больше шансов прозвучать в одном месте, а не в другом? Может быть, в одном месте она будет принята, а в другом останется незамеченной или провалится с треском? Наше дело — предложить интересную опцию и делать свое дело, поддерживая репутацию феста как важной новой платформы, а решение, куда отдавать фильм, всегда принимают фильммейкеры.

С«Движение», как и большинство российских арт-мероприятий, проходит при господдержке. Это удобно? Это опасно? Я имею в виду потенциальную цензуру. Нынешняя власть, к которой я до недавнего времени относился более-менее лояльно — именно из-за невмешательства в частное пространство, — сейчас как-то нехорошо активизируется, наш курьезный министр культуры пытается диктовать кинематографистам, что и как говорить и снимать. Как ты адаптируешься к такой зависимости фестиваля от государства и отдельных нелепых его представителей?

Функция контакта с властями лежит на героической, без всякой иронии говорю, Полине Зуевой. Благодаря ей, я нахожусь в относительно тепличных условиях. Это, конечно, не значит, что я не чувствую всего, о чем ты говоришь. Моя зона ответственности — это программа. Ради того, чтобы отстоять свое видение, я готов идти на какие-то компромиссы, а на какие-то идти не готов. Пока нам удается находить общий язык. Когда не удастся, меня просто не будет на этом месте. Я не делаю из этого большой драмы.

СТебе не кажется странной ситуация, что фестивальный успех никак не сказывается на прокате фильма? Прошлогодний победитель «Движения» — совершенно прекрасный, на мой вкус, «Доктор» Владимира Панкова — фильм, который никто так толком и не увидел. Ты не думал показать его в «Гоголь-центре», за кинополитику которого отвечаешь? Ну и что делать с прокатом? До него, если вспомнить прошлогоднюю программу, не добрался даже эффектный зомби-хоррор «Метелица».

Фестивальный и прокатный, индустриальный успех — это, увы, две совершенно разные истории. Особенно в России, где непорядок и с фестивалями, и с прокатом. Режиссер может выиграть главный приз «Кинотавра» и не снимать потом много лет. «Слон» может победить в Канне и собрать, кажется, меньше всех других фильмов Гаса Ван Сента. А кто увидит «Сакра Гра», победившую в прошлом году в Венеции? Я бы с радостью показал «Доктора», тем более что Панков — активно действующий режиссер «Гоголь-центра», но время было упущено. Мы смогли запустить «Гоголь-кино» только через полгода после фестиваля, и «Доктор» к тому времени уже был показан в Москве. А фильмы, которые мы представляем в «Гоголь-кино», могут быть только премьерами — российскими или московскими. Я слишком  люблю и ценю это место, чтобы довольствоваться чем-то меньшим. Плюс к этому, «Доктор» существует только на 35 миллиметрах, а у нас цифровая проекция.

СФильм открытия — «Восьмерка» Алексея Учителя — никак на дебют. Это не нарушает формат фестиваля дебютов?

А нигде не написано, что мы не можем показывать вне конкурса картины известных мастеров. И вообще, я против дискриминации по признакам жанра, формата, пола, возраста и т. д. Для нас большая честь представлять на открытии российскую премьеру картины этого знаменитого режиссера. Который к тому же активно работает с молодежью — и во ВГИКе, и как продюсер на студии «Рок».

СВторой год подряд в конкурсе — телесериальные дебюты опытных кинорежиссеров: «Салам, Москва» Павла Бардина в прошлом, «Переводчик» Андрея Прошкина — сейчас. Это веление времени или кураторская эксцентрика?

Это мое ноу-хау, в прошлом году оно прошло на ура, не вижу причины не продолжать в том же духе. Да, Павел Бардин и Андрей Прошкин — не новички, но вполне молодые еще режиссеры, а снятые ими телероманы, блистательные с точки зрения именно кинематографического качества, я считаю едва ли не главными их достижениями на сегодняшний день. Называй это эксцентрикой или как угодно, но мне нужен элемент гравитации — мощная, серьезная работа как краеугольный камень фестиваля. А тупо собирать все имеющиеся в наличии дебюты мне лично скучно и неинтересно. Такие блестящие кураторские идеи, к счастью, реализуются без меня. Да, кто-то видит натяжку в таком подходе. Но ничего, когда в Канне награждают за лучший дебют второй фильм Джармуша или второй-с-половиной Виталия Каневского, никого это особенно не пугает. Когда очень хочется, то все можно. Я не понимаю, почему я должен брать пример не с Канна, а с российского конкурса в Ханты-Мансийске. И да, это основной тренд — разница между игровым, документальным, мультипликационным или телевизионным кино сейчас окончательно нивелирована. Как в мировом контексте, так и в российском. Поэтому в обоих конкурсах «Движения» при мне будут царить разнообразие и эклектика. В этом смысле мы все-таки пока еще часть Европы и мира.

СЧто в программе нового «Движения» для тебя особо ценно?

Как должностное лицо, я не могу ничего выделять, хотя, как у критика, у меня, разумеется, есть свои предпочтения. Ценнее прочего для меня разнообразие программы этого года (разнообразие и баланс — это моя мантра). В главном конкурсе будет и публицистика, и фантасмагория, и арт-док-фильм, и «якутская новая волна», и нацблокбастер, и телероман, и подростковый эксперимент. И здесь — та-дам! — кроется возможность сдержанного оптимизма, потому что все это разнообразие — кто бы мог подумать! — имеет место в сегодняшнем российском кино. И еще мне очень дорога та легкость, с которой мы смогли сделать основную программу премьерной. А ведь это всего лишь наш второй фестиваль.С