Александра Виграйзер
ФРИЛАНСЕРЫ
ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
Что касается частных охранных компаний, под эгидой которых действуют люди, которых вы упомянули, они там действительно присутствуют.
Это не государство российское.
И они не являются участниками боевых действий, к сожалению или к счастью
Это не государство российское.
И они не являются участниками боевых действий, к сожалению или к счастью
Во время прошедшей 17-й прямой линии Владимир Путин фактически признал существование российских частных военных компаний, ответив на вопрос корреспондента русской службы BBC о защите прав сотрудников российских ЧВК: «Что касается частных охранных компаний, под эгидой которых действуют люди, которых вы упомянули, они там действительно присутствуют. Это не государство российское. И они не являются участниками боевых действий, к сожалению или к счастью». Тем не менее, несмотря на решение российскими вооруженными людьми «народно-хозяйственных, как раньше говорили, вопросов» далеко за границами родины, в России частная военно-охранная деятельность за рубежом остается вне закона, несмотря на несколько попыток ее легализации в разные годы. Между тем на протяжении столетий наемники покоряли королевства и помогали создавать империи, а в недавнем прошлом находились на острие холодной войны. Этим текстом «Сноб» начинает серию публикаций о мировом рынке наемничества и частных военных услуг. Наш первый текст — о псах холодной войны
«Наемники честолюбивы, распущенны, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы», — предупреждал «идеального правителя» в начале XVI века знаменитый мыслитель Никколо Макиавелли в своем трактате «Государь». Флорентиец не был голословен: он вспоминал, как еще в античности наемники чуть не уничтожили Карфаген, прибегнувший к их услугам для борьбы с Римом, а средневековую Италию «довели до позора и рабства».
Слово «фрилансер» сегодня ассоциируется с человеком, покончившим с «офисным рабством». Однако это вовсе не современный офисный жаргон: в нем скрыто lance – рыцарское копье, а сам термин придумал Вальтер Скотт для описания средневекового наемного воина — «вольного копейщика». В Европе они никогда не исчезали полностью, лишь превратившись со временем из массового социального явления позднего Средневековья в штучный товар Нового времени.
Истории о «копейщиках» ХХ века примерно так же противоречивы, как и те, что рассказывают о шпионах. В изложении дружественной им стороны они предстают отважными воинами, в рассказах противника –— кровавыми головорезами. Вечная дихотомия «наш разведчик, их — шпион» и термины, неотделимые от своей эмоциональной окраски, приводят к тому, что рассуждать о «наемничестве», не становясь на одну или другую сторону, — достаточно сложно. Любое исследование упирается в то, что выяснить реальную мотивацию тех или иных лиц, о которых мы сегодня говорим как о наемниках, возможным практически не представляется. Все, к чему имеет доступ публика, — часто приукрашенные рассказчиками и самими героями биографии да пересказы историй с участием этих героев писателями, журналистами и доброхотами. Проверить их достоверность затруднительно — режимы, за которые воевали наемники, исчезли, персонажи уже мертвы, да и дошедшие до нас их собственные рассказы, как и журналистские материалы или истории свидетелей и «очевидцев», стоит интерпретировать с оглядкой на цели, преследуемые авторами.
Публичного присутствия «наемников» в современном понимании на международной арене не наблюдалось до начала Конголезского кризиса 60-х годов. Впрочем, свидетельств о том, что люди, обладающие определенным набором навыков, были востребованы — достаточно. Так, во время Гражданской войны в Испании (1936–1939) советская пресса (например, Илья Эренбург) многократно обвиняла испанских националистов в использовании наемников — в частности, подразделений «регуларес», укомплектованных марокканцами. Тем не менее наемники как высокооплачиваемые специалисты присутствовали, скорее, как раз в рядах республиканцев, особенно в первый период войны, пока не появились советские военспецы, пилоты и танкисты. О встрече с американскими наемными летчиками-истребителями доброжелательно упоминает Хемингуэй в рассказе «Ночь перед боем», сообщая, что зарплата иностранных летчиков на службе республиканцев — внушительные по тем временам $1000.
Слово «фрилансер» сегодня ассоциируется с человеком, покончившим с «офисным рабством». Однако это вовсе не современный офисный жаргон: в нем скрыто lance – рыцарское копье, а сам термин придумал Вальтер Скотт для описания средневекового наемного воина — «вольного копейщика». В Европе они никогда не исчезали полностью, лишь превратившись со временем из массового социального явления позднего Средневековья в штучный товар Нового времени.
Истории о «копейщиках» ХХ века примерно так же противоречивы, как и те, что рассказывают о шпионах. В изложении дружественной им стороны они предстают отважными воинами, в рассказах противника –— кровавыми головорезами. Вечная дихотомия «наш разведчик, их — шпион» и термины, неотделимые от своей эмоциональной окраски, приводят к тому, что рассуждать о «наемничестве», не становясь на одну или другую сторону, — достаточно сложно. Любое исследование упирается в то, что выяснить реальную мотивацию тех или иных лиц, о которых мы сегодня говорим как о наемниках, возможным практически не представляется. Все, к чему имеет доступ публика, — часто приукрашенные рассказчиками и самими героями биографии да пересказы историй с участием этих героев писателями, журналистами и доброхотами. Проверить их достоверность затруднительно — режимы, за которые воевали наемники, исчезли, персонажи уже мертвы, да и дошедшие до нас их собственные рассказы, как и журналистские материалы или истории свидетелей и «очевидцев», стоит интерпретировать с оглядкой на цели, преследуемые авторами.
Публичного присутствия «наемников» в современном понимании на международной арене не наблюдалось до начала Конголезского кризиса 60-х годов. Впрочем, свидетельств о том, что люди, обладающие определенным набором навыков, были востребованы — достаточно. Так, во время Гражданской войны в Испании (1936–1939) советская пресса (например, Илья Эренбург) многократно обвиняла испанских националистов в использовании наемников — в частности, подразделений «регуларес», укомплектованных марокканцами. Тем не менее наемники как высокооплачиваемые специалисты присутствовали, скорее, как раз в рядах республиканцев, особенно в первый период войны, пока не появились советские военспецы, пилоты и танкисты. О встрече с американскими наемными летчиками-истребителями доброжелательно упоминает Хемингуэй в рассказе «Ночь перед боем», сообщая, что зарплата иностранных летчиков на службе республиканцев — внушительные по тем временам $1000.
«Наемники честолюбивы, распущенны, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы», — предупреждал «идеального правителя» в начале XVI века знаменитый мыслитель Никколо Макиавелли в своем трактате «Государь». Флорентиец не был голословен: он вспоминал, как еще в античности наемники чуть не уничтожили Карфаген, прибегнувший к их услугам для борьбы с Римом, а средневековую Италию «довели до позора и рабства».
Слово «фрилансер» сегодня ассоциируется с человеком, покончившим с «офисным рабством». Однако это вовсе не современный офисный жаргон: в нем скрыто lance – рыцарское копье, а сам термин придумал Вальтер Скотт для описания средневекового наемного воина — «вольного копейщика». В Европе они никогда не исчезали полностью, лишь превратившись со временем из массового социального явления позднего Средневековья в штучный товар Нового времени.
Истории о «копейщиках» ХХ века примерно так же противоречивы, как и те, что рассказывают о шпионах. В изложении дружественной им стороны они предстают отважными воинами, в рассказах противника –— кровавыми головорезами. Вечная дихотомия «наш разведчик, их — шпион» и термины, неотделимые от своей эмоциональной окраски, приводят к тому, что рассуждать о «наемничестве», не становясь на одну или другую сторону, — достаточно сложно. Любое исследование упирается в то, что выяснить реальную мотивацию тех или иных лиц, о которых мы сегодня говорим как о наемниках, возможным практически не представляется. Все, к чему имеет доступ публика, — часто приукрашенные рассказчиками и самими героями биографии да пересказы историй с участием этих героев писателями, журналистами и доброхотами. Проверить их достоверность затруднительно — режимы, за которые воевали наемники, исчезли, персонажи уже мертвы, да и дошедшие до нас их собственные рассказы, как и журналистские материалы или истории свидетелей и «очевидцев», стоит интерпретировать с оглядкой на цели, преследуемые авторами.
Публичного присутствия «наемников» в современном понимании на международной арене не наблюдалось до начала Конголезского кризиса 60-х годов. Впрочем, свидетельств о том, что люди, обладающие определенным набором навыков, были востребованы — достаточно. Так, во время Гражданской войны в Испании (1936–1939) советская пресса (например, Илья Эренбург) многократно обвиняла испанских националистов в использовании наемников — в частности, подразделений «регуларес», укомплектованных марокканцами. Тем не менее наемники как высокооплачиваемые специалисты присутствовали, скорее, как раз в рядах республиканцев, особенно в первый период войны, пока не появились советские военспецы, пилоты и танкисты. О встрече с американскими наемными летчиками-истребителями доброжелательно упоминает Хемингуэй в рассказе «Ночь перед боем», сообщая, что зарплата иностранных летчиков на службе республиканцев — внушительные по тем временам $1000.
Слово «фрилансер» сегодня ассоциируется с человеком, покончившим с «офисным рабством». Однако это вовсе не современный офисный жаргон: в нем скрыто lance – рыцарское копье, а сам термин придумал Вальтер Скотт для описания средневекового наемного воина — «вольного копейщика». В Европе они никогда не исчезали полностью, лишь превратившись со временем из массового социального явления позднего Средневековья в штучный товар Нового времени.
Истории о «копейщиках» ХХ века примерно так же противоречивы, как и те, что рассказывают о шпионах. В изложении дружественной им стороны они предстают отважными воинами, в рассказах противника –— кровавыми головорезами. Вечная дихотомия «наш разведчик, их — шпион» и термины, неотделимые от своей эмоциональной окраски, приводят к тому, что рассуждать о «наемничестве», не становясь на одну или другую сторону, — достаточно сложно. Любое исследование упирается в то, что выяснить реальную мотивацию тех или иных лиц, о которых мы сегодня говорим как о наемниках, возможным практически не представляется. Все, к чему имеет доступ публика, — часто приукрашенные рассказчиками и самими героями биографии да пересказы историй с участием этих героев писателями, журналистами и доброхотами. Проверить их достоверность затруднительно — режимы, за которые воевали наемники, исчезли, персонажи уже мертвы, да и дошедшие до нас их собственные рассказы, как и журналистские материалы или истории свидетелей и «очевидцев», стоит интерпретировать с оглядкой на цели, преследуемые авторами.
Публичного присутствия «наемников» в современном понимании на международной арене не наблюдалось до начала Конголезского кризиса 60-х годов. Впрочем, свидетельств о том, что люди, обладающие определенным набором навыков, были востребованы — достаточно. Так, во время Гражданской войны в Испании (1936–1939) советская пресса (например, Илья Эренбург) многократно обвиняла испанских националистов в использовании наемников — в частности, подразделений «регуларес», укомплектованных марокканцами. Тем не менее наемники как высокооплачиваемые специалисты присутствовали, скорее, как раз в рядах республиканцев, особенно в первый период войны, пока не появились советские военспецы, пилоты и танкисты. О встрече с американскими наемными летчиками-истребителями доброжелательно упоминает Хемингуэй в рассказе «Ночь перед боем», сообщая, что зарплата иностранных летчиков на службе республиканцев — внушительные по тем временам $1000.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется «The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«Когтистая лапа итальянского захватчика».
Плакат времен Гражданской войны в Испании
Плакат времен Гражданской войны в Испании
Каудильо Франко позволить себе расходы на наемников не мог: у него не было государственного золотого запаса. Воевать с «красными» в Испании в полном составе рвался кубанский Гвардейский казачий дивизион, базировавшийся после крымской эвакуации Врангеля (1920 года) в Югославии. Личный состав дивизиона насчитывал несколько сотен человек. Однако казаки требовали от Франко оплаты логистических расходов, рыночных зарплат и гарантий компенсаций семьям погибших и раненых. Франко на эти условия не пошел и, в итоге, на его стороне в испанской гражданской войне участвовало всего около сотни добровольцев-белоэмигрантов, служивших за обычное жалование испанских солдат и офицеров.
Офицеры-белогвардейцы на командных должностях в армии Парагвая, воевавшие против боливийских соединений под командованием отставного немецкого генерала Ганса Кундта, демобилизованные офицеры германского рейхсвера, нанятые за вознаграждение правительством Чан Кайши взамен советских советников, а затем получившие открытую поддержку правительства Германии. Такие примеры хорошо иллюстрируют отсутствие четких формальных критериев «наемничества» в тот период — не было еще никаких конвенций ООН, как и самой ООН, а нужду в квалифицированных военных кадрах при этом испытывали многие правительства и режимы. Предложений на рынке хватало: эмигрировавшие царские офицеры, распущенные по домам после Версальского мира немецкие военные. Многие из них, не умея ничего, кроме как воевать, в силу обстоятельств были вынуждены искать возможности для трудоустройства в самых разных уголках света.
Настоящий ренессанс наемничества в XX веке произошел в бывших колониях и пришелся именно на период демонтажа колониальных империй после Второй мировой войны. Новые государства, образовавшиеся в границах бывших колоний европейских стран, часто были полны непримиримых племенных и социальных противоречий. Как правило, после ухода колонизаторов все эти антагонизмы почти немедленно выплескивались наружу в форме анархии, государственных переворотов, затяжных гражданских войн в новых государствах. Собственные вооруженные силы новых государств, как правило, созданные из покинутых белыми офицерами «туземных» колониальных частей полиции и жандармерии, часто были или плохо подготовлены, или сами становились источником нестабильности.
Офицеры-белогвардейцы на командных должностях в армии Парагвая, воевавшие против боливийских соединений под командованием отставного немецкого генерала Ганса Кундта, демобилизованные офицеры германского рейхсвера, нанятые за вознаграждение правительством Чан Кайши взамен советских советников, а затем получившие открытую поддержку правительства Германии. Такие примеры хорошо иллюстрируют отсутствие четких формальных критериев «наемничества» в тот период — не было еще никаких конвенций ООН, как и самой ООН, а нужду в квалифицированных военных кадрах при этом испытывали многие правительства и режимы. Предложений на рынке хватало: эмигрировавшие царские офицеры, распущенные по домам после Версальского мира немецкие военные. Многие из них, не умея ничего, кроме как воевать, в силу обстоятельств были вынуждены искать возможности для трудоустройства в самых разных уголках света.
Настоящий ренессанс наемничества в XX веке произошел в бывших колониях и пришелся именно на период демонтажа колониальных империй после Второй мировой войны. Новые государства, образовавшиеся в границах бывших колоний европейских стран, часто были полны непримиримых племенных и социальных противоречий. Как правило, после ухода колонизаторов все эти антагонизмы почти немедленно выплескивались наружу в форме анархии, государственных переворотов, затяжных гражданских войн в новых государствах. Собственные вооруженные силы новых государств, как правило, созданные из покинутых белыми офицерами «туземных» колониальных частей полиции и жандармерии, часто были или плохо подготовлены, или сами становились источником нестабильности.
Каудильо Франко позволить себе расходы на наемников не мог: у него не было государственного золотого запаса. Воевать с «красными» в Испании в полном составе рвался кубанский Гвардейский казачий дивизион, базировавшийся после крымской эвакуации Врангеля (1920 года) в Югославии. Личный состав дивизиона насчитывал несколько сотен человек. Однако казаки требовали от Франко оплаты логистических расходов, рыночных зарплат и гарантий компенсаций семьям погибших и раненых. Франко на эти условия не пошел и, в итоге, на его стороне в испанской гражданской войне участвовало всего около сотни добровольцев-белоэмигрантов, служивших за обычное жалование испанских солдат и офицеров.
Офицеры-белогвардейцы на командных должностях в армии Парагвая, воевавшие против боливийских соединений под командованием отставного немецкого генерала Ганса Кундта, демобилизованные офицеры германского рейхсвера, нанятые за вознаграждение правительством Чан Кайши взамен советских советников, а затем получившие открытую поддержку правительства Германии. Такие примеры хорошо иллюстрируют отсутствие четких формальных критериев «наемничества» в тот период — не было еще никаких конвенций ООН, как и самой ООН, а нужду в квалифицированных военных кадрах при этом испытывали многие правительства и режимы. Предложений на рынке хватало: эмигрировавшие царские офицеры, распущенные по домам после Версальского мира немецкие военные. Многие из них, не умея ничего, кроме как воевать, в силу обстоятельств были вынуждены искать возможности для трудоустройства в самых разных уголках света.
Настоящий ренессанс наемничества в XX веке произошел в бывших колониях и пришелся именно на период демонтажа колониальных империй после Второй мировой войны. Новые государства, образовавшиеся в границах бывших колоний европейских стран, часто были полны непримиримых племенных и социальных противоречий. Как правило, после ухода колонизаторов все эти антагонизмы почти немедленно выплескивались наружу в форме анархии, государственных переворотов, затяжных гражданских войн в новых государствах. Собственные вооруженные силы новых государств, как правило, созданные из покинутых белыми офицерами «туземных» колониальных частей полиции и жандармерии, часто были или плохо подготовлены, или сами становились источником нестабильности.
Офицеры-белогвардейцы на командных должностях в армии Парагвая, воевавшие против боливийских соединений под командованием отставного немецкого генерала Ганса Кундта, демобилизованные офицеры германского рейхсвера, нанятые за вознаграждение правительством Чан Кайши взамен советских советников, а затем получившие открытую поддержку правительства Германии. Такие примеры хорошо иллюстрируют отсутствие четких формальных критериев «наемничества» в тот период — не было еще никаких конвенций ООН, как и самой ООН, а нужду в квалифицированных военных кадрах при этом испытывали многие правительства и режимы. Предложений на рынке хватало: эмигрировавшие царские офицеры, распущенные по домам после Версальского мира немецкие военные. Многие из них, не умея ничего, кроме как воевать, в силу обстоятельств были вынуждены искать возможности для трудоустройства в самых разных уголках света.
Настоящий ренессанс наемничества в XX веке произошел в бывших колониях и пришелся именно на период демонтажа колониальных империй после Второй мировой войны. Новые государства, образовавшиеся в границах бывших колоний европейских стран, часто были полны непримиримых племенных и социальных противоречий. Как правило, после ухода колонизаторов все эти антагонизмы почти немедленно выплескивались наружу в форме анархии, государственных переворотов, затяжных гражданских войн в новых государствах. Собственные вооруженные силы новых государств, как правило, созданные из покинутых белыми офицерами «туземных» колониальных частей полиции и жандармерии, часто были или плохо подготовлены, или сами становились источником нестабильности.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
Марокканские наемники генерала Франко. 1936 год
Весь постколониальный мир XX века — Африка и большая часть Азии — стали ареной противостояния между СССР и США, а потому и питательной средой для развития иностранного наемничества. «Советский лагерь» и «капиталистический Запад» стояли за спинами местных группировок, борющихся друг с другом за власть и природные ресурсы после демонтажа колониальной системы.
Контроль над добывающей отраслью и промышленными предприятиями хотели сохранить крупные концерны из бывших «капиталистических» метрополий, а Советский Союз тем временем активно двигал новые государства на «социалистический путь развития», подразумевавший, среди прочего, национализацию природных богатств, щедро снабжая «национально-освободительные» движения и режимы в разных странах оружием и советниками. По статистике военного историка Юрия Рыбалкина, в той или иной форме военную помощь СССР оказывал 70 государствам и государственным образованиям, повстанческим и народно-освободительным движениям, советские войска и специалисты в разное время базировались в 40 странах мира.
Использование собственных регулярных армий в конфликтах на территории бывших колоний имело бы для западных правительств множество рисков и осложнений. В условиях, когда, с одной стороны, необходимо было противостоять «коммунистической угрозе», а с другой стороны, не давать повода для прямых обвинений во вмешательстве во внутренние дела уже независимых государств, хорошо подготовленные европейские и американские наемники на службе у прозападных африканских режимов оказались удачным выходом из положения.
Контроль над добывающей отраслью и промышленными предприятиями хотели сохранить крупные концерны из бывших «капиталистических» метрополий, а Советский Союз тем временем активно двигал новые государства на «социалистический путь развития», подразумевавший, среди прочего, национализацию природных богатств, щедро снабжая «национально-освободительные» движения и режимы в разных странах оружием и советниками. По статистике военного историка Юрия Рыбалкина, в той или иной форме военную помощь СССР оказывал 70 государствам и государственным образованиям, повстанческим и народно-освободительным движениям, советские войска и специалисты в разное время базировались в 40 странах мира.
Использование собственных регулярных армий в конфликтах на территории бывших колоний имело бы для западных правительств множество рисков и осложнений. В условиях, когда, с одной стороны, необходимо было противостоять «коммунистической угрозе», а с другой стороны, не давать повода для прямых обвинений во вмешательстве во внутренние дела уже независимых государств, хорошо подготовленные европейские и американские наемники на службе у прозападных африканских режимов оказались удачным выходом из положения.
Весь постколониальный мир XX века — Африка и большая часть Азии — стали ареной противостояния между СССР и США, а потому и питательной средой для развития иностранного наемничества. «Советский лагерь» и «капиталистический Запад» стояли за спинами местных группировок, борющихся друг с другом за власть и природные ресурсы после демонтажа колониальной системы.
Контроль над добывающей отраслью и промышленными предприятиями хотели сохранить крупные концерны из бывших «капиталистических» метрополий, а Советский Союз тем временем активно двигал новые государства на «социалистический путь развития», подразумевавший, среди прочего, национализацию природных богатств, щедро снабжая «национально-освободительные» движения и режимы в разных странах оружием и советниками. По статистике военного историка Юрия Рыбалкина, в той или иной форме военную помощь СССР оказывал 70 государствам и государственным образованиям, повстанческим и народно-освободительным движениям, советские войска и специалисты в разное время базировались в 40 странах мира.
Использование собственных регулярных армий в конфликтах на территории бывших колоний имело бы для западных правительств множество рисков и осложнений. В условиях, когда, с одной стороны, необходимо было противостоять «коммунистической угрозе», а с другой стороны, не давать повода для прямых обвинений во вмешательстве во внутренние дела уже независимых государств, хорошо подготовленные европейские и американские наемники на службе у прозападных африканских режимов оказались удачным выходом из положения.
Контроль над добывающей отраслью и промышленными предприятиями хотели сохранить крупные концерны из бывших «капиталистических» метрополий, а Советский Союз тем временем активно двигал новые государства на «социалистический путь развития», подразумевавший, среди прочего, национализацию природных богатств, щедро снабжая «национально-освободительные» движения и режимы в разных странах оружием и советниками. По статистике военного историка Юрия Рыбалкина, в той или иной форме военную помощь СССР оказывал 70 государствам и государственным образованиям, повстанческим и народно-освободительным движениям, советские войска и специалисты в разное время базировались в 40 странах мира.
Использование собственных регулярных армий в конфликтах на территории бывших колоний имело бы для западных правительств множество рисков и осложнений. В условиях, когда, с одной стороны, необходимо было противостоять «коммунистической угрозе», а с другой стороны, не давать повода для прямых обвинений во вмешательстве во внутренние дела уже независимых государств, хорошо подготовленные европейские и американские наемники на службе у прозападных африканских режимов оказались удачным выходом из положения.
С БОГОМ
И АВТОМАТОМ ТОМПСОНА
И АВТОМАТОМ ТОМПСОНА
Through '66 and 7
They fought the Congo War
With their fingers on their triggers
Knee-deep in gore
The days and nights they battled
The Bantu to their Knees
They killed to earn their living
And to help out the Congolese
They fought the Congo War
With their fingers on their triggers
Knee-deep in gore
The days and nights they battled
The Bantu to their Knees
They killed to earn their living
And to help out the Congolese
1960 год — от Республики Конго (бывшей бельгийской колонии, сейчас это ДРК) отделяется провинция Катанга. Бывший губернатор, а теперь президент Республики Катанга Моиз Чомбе резко выступает против «левых и диктаторских устремлений центра» в лице правительства премьер-министра Патриса Лумумбы (того поддерживает СССР), но сил у него недостаточно. Новоявленный руководитель заручается поддержкой бельгийского добывающего конгломерата Union Miniere и с его помощью организует Жандармерию Катанги. Сотрудников этих вооруженных сил готовят инструкторы бельгийских гарнизонов, которые еще не успели покинуть бывшую колонию (Бельгийское Конго получило независимость всего за 11 дней до того, как Катанга стала страной).
Жандармерия Катанги поначалу справлялась с защитой независимости, но было ясно, что это временно. Один из бельгийских друзей президента — Шарль Юге предложил Чомбе навербовать за границей белых, тот согласился. В этот момент для стороннего наблюдателя разъясняется положение дел: на одной из сторон в гражданской войне воюет «белый сброд», «набранный по объявлению» (в буквальном смысле) со всего мира и разительно отличающийся внешне от местного населения. Таких людей запросто можно сепарировать от общей массы и маркировать однозначным термином. Наконец-то настоящие наемники.
Проблема в том, что обывательский подход не выдерживает критики: хотя мировую известность как «солдаты удачи» действительно получили люди вроде Боба Денара, Зигфрида Мюллера и Майка Хоара (Хора), изначально имевшие к Конго отношение довольно опосредованное, среди наемников оказался, к примеру, Жан Шрамм — бельгиец по происхождению, много лет до того управлявший в Конго семейной плантацией. Он же, кстати, и организовал батальон «Леопард», навербованный из местных юношей и бывших плантаторов.
Жандармерия Катанги поначалу справлялась с защитой независимости, но было ясно, что это временно. Один из бельгийских друзей президента — Шарль Юге предложил Чомбе навербовать за границей белых, тот согласился. В этот момент для стороннего наблюдателя разъясняется положение дел: на одной из сторон в гражданской войне воюет «белый сброд», «набранный по объявлению» (в буквальном смысле) со всего мира и разительно отличающийся внешне от местного населения. Таких людей запросто можно сепарировать от общей массы и маркировать однозначным термином. Наконец-то настоящие наемники.
Проблема в том, что обывательский подход не выдерживает критики: хотя мировую известность как «солдаты удачи» действительно получили люди вроде Боба Денара, Зигфрида Мюллера и Майка Хоара (Хора), изначально имевшие к Конго отношение довольно опосредованное, среди наемников оказался, к примеру, Жан Шрамм — бельгиец по происхождению, много лет до того управлявший в Конго семейной плантацией. Он же, кстати, и организовал батальон «Леопард», навербованный из местных юношей и бывших плантаторов.
1960 год — от Республики Конго (бывшей бельгийской колонии, сейчас это ДРК) отделяется провинция Катанга. Бывший губернатор, а теперь президент Республики Катанга Моиз Чомбе резко выступает против «левых и диктаторских устремлений центра» в лице правительства премьер-министра Патриса Лумумбы (того поддерживает СССР), но сил у него недостаточно. Новоявленный руководитель заручается поддержкой бельгийского добывающего конгломерата Union Miniere и с его помощью организует Жандармерию Катанги. Сотрудников этих вооруженных сил готовят инструкторы бельгийских гарнизонов, которые еще не успели покинуть бывшую колонию (Бельгийское Конго получило независимость всего за 11 дней до того, как Катанга стала страной).
Жандармерия Катанги поначалу справлялась с защитой независимости, но было ясно, что это временно. Один из бельгийских друзей президента — Шарль Юге предложил Чомбе навербовать за границей белых, тот согласился. В этот момент для стороннего наблюдателя разъясняется положение дел: на одной из сторон в гражданской войне воюет «белый сброд», «набранный по объявлению» (в буквальном смысле) со всего мира и разительно отличающийся внешне от местного населения. Таких людей запросто можно сепарировать от общей массы и маркировать однозначным термином. Наконец-то настоящие наемники.
Проблема в том, что обывательский подход не выдерживает критики: хотя мировую известность как «солдаты удачи» действительно получили люди вроде Боба Денара, Зигфрида Мюллера и Майка Хоара (Хора), изначально имевшие к Конго отношение довольно опосредованное, среди наемников оказался, к примеру, Жан Шрамм — бельгиец по происхождению, много лет до того управлявший в Конго семейной плантацией. Он же, кстати, и организовал батальон «Леопард», навербованный из местных юношей и бывших плантаторов.
Жандармерия Катанги поначалу справлялась с защитой независимости, но было ясно, что это временно. Один из бельгийских друзей президента — Шарль Юге предложил Чомбе навербовать за границей белых, тот согласился. В этот момент для стороннего наблюдателя разъясняется положение дел: на одной из сторон в гражданской войне воюет «белый сброд», «набранный по объявлению» (в буквальном смысле) со всего мира и разительно отличающийся внешне от местного населения. Таких людей запросто можно сепарировать от общей массы и маркировать однозначным термином. Наконец-то настоящие наемники.
Проблема в том, что обывательский подход не выдерживает критики: хотя мировую известность как «солдаты удачи» действительно получили люди вроде Боба Денара, Зигфрида Мюллера и Майка Хоара (Хора), изначально имевшие к Конго отношение довольно опосредованное, среди наемников оказался, к примеру, Жан Шрамм — бельгиец по происхождению, много лет до того управлявший в Конго семейной плантацией. Он же, кстати, и организовал батальон «Леопард», навербованный из местных юношей и бывших плантаторов.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
Полковник Мобуту, Жозеф Иле, Патрис Лумумба
Другой пример — Роже Фольк, бывший легионер, оказавшийся в Конго вместе с командой французского полковника Тринкье. По мнению ряда исследователей, поездка Тринкье не была волюнтаристской: в январе 1961 года он якобы получил приказ французского руководства отправиться в мятежную провинцию Катанга. Впрочем, правительство Пятой республики свою причастность к миссии так и не признало, однако известно и о вербовочных пунктах, работавших беспрепятственно в Париже, и о важной роли, которую полковник сыграл в приходе к власти генерала де Голля.
Сам Тринкье — фигура в Конголезском кризисе проходная, очень скоро после прибытия он вылетел во Францию за подкреплением и вернуться обратно уже не смог. Однако в провинции Катанга остались привезенные им бойцы. Присутствие в Катанге одного из них — Роже Фолька в дальнейшем привлекло туда попавших в опалу ветеранов Иностранного легиона, да и других французов. В описании африканских конфликтов Фольк остается в тени, уступая место «короля наемников» своему заместителю, активно рекламировавшему себя Бобу Денару. Однако создателем тактики и автором практики «солдат удачи» того времени стоит считать именно Фолька. Впрочем, путь Денара к вожделенной известности тоже проложен продвинувшим его по службе французским легионером.
У главных героев наемнического бума Катанги вообще больше различий, нежели сходных черт. Военный эксперт Иван Коновалов, автор книги «История современного наемничества», поясняет, что контингент «солдат удачи», воевавших в Конго, а затем и в других войнах на Африканском континенте, можно условно разделить на четыре категории: «Во-первых, это крестоносцы, идейные борцы с мировым коммунизмом или с местными порядками. С другой стороны, самая ясная категория — джентльмены в поисках десятки, люди, искавшие легких денег, а по прибытии понявшие, что заработки тут не просты, они весьма часто дезертировали. Третьи — классические люди войны, которых интересует не результат и не сторона, а сам процесс. Четвертая группа — непосредственно сами африканцы. Их тоже можно делить бесконечно: там и те, кто пытался заработать, и люди, мотивированные идеей лучшей жизни, как рекруты Шрамма, человека, который на подконтрольных территориях создавал "маленькую Бельгию" — школы, инфраструктуру, относительный по тем временам порядок. Были среди них, естественно, и те, кто просто старался выжить, и идейные патриоты той же Катанги или своего племени».
Мятеж Катанги против молодого правительства парламентской Республики Конго и премьер-министра Патриса Лумумбы, занявшего просоветскую позицию, может показаться опосредованной формой противостояния между «коллективным Западом» и СССР. В помощь правительству Лумумбы были отправлены сотни советских военных специалистов — они должны были помочь в борьбе с сепаратистами из Катанги (войска ООН в 1960 году с ним не справлялись).
Сам Тринкье — фигура в Конголезском кризисе проходная, очень скоро после прибытия он вылетел во Францию за подкреплением и вернуться обратно уже не смог. Однако в провинции Катанга остались привезенные им бойцы. Присутствие в Катанге одного из них — Роже Фолька в дальнейшем привлекло туда попавших в опалу ветеранов Иностранного легиона, да и других французов. В описании африканских конфликтов Фольк остается в тени, уступая место «короля наемников» своему заместителю, активно рекламировавшему себя Бобу Денару. Однако создателем тактики и автором практики «солдат удачи» того времени стоит считать именно Фолька. Впрочем, путь Денара к вожделенной известности тоже проложен продвинувшим его по службе французским легионером.
У главных героев наемнического бума Катанги вообще больше различий, нежели сходных черт. Военный эксперт Иван Коновалов, автор книги «История современного наемничества», поясняет, что контингент «солдат удачи», воевавших в Конго, а затем и в других войнах на Африканском континенте, можно условно разделить на четыре категории: «Во-первых, это крестоносцы, идейные борцы с мировым коммунизмом или с местными порядками. С другой стороны, самая ясная категория — джентльмены в поисках десятки, люди, искавшие легких денег, а по прибытии понявшие, что заработки тут не просты, они весьма часто дезертировали. Третьи — классические люди войны, которых интересует не результат и не сторона, а сам процесс. Четвертая группа — непосредственно сами африканцы. Их тоже можно делить бесконечно: там и те, кто пытался заработать, и люди, мотивированные идеей лучшей жизни, как рекруты Шрамма, человека, который на подконтрольных территориях создавал "маленькую Бельгию" — школы, инфраструктуру, относительный по тем временам порядок. Были среди них, естественно, и те, кто просто старался выжить, и идейные патриоты той же Катанги или своего племени».
Мятеж Катанги против молодого правительства парламентской Республики Конго и премьер-министра Патриса Лумумбы, занявшего просоветскую позицию, может показаться опосредованной формой противостояния между «коллективным Западом» и СССР. В помощь правительству Лумумбы были отправлены сотни советских военных специалистов — они должны были помочь в борьбе с сепаратистами из Катанги (войска ООН в 1960 году с ним не справлялись).
Другой пример — Роже Фольк, бывший легионер, оказавшийся в Конго вместе с командой французского полковника Тринкье. По мнению ряда исследователей, поездка Тринкье не была волюнтаристской: в январе 1961 года он якобы получил приказ французского руководства отправиться в мятежную провинцию Катанга. Впрочем, правительство Пятой республики свою причастность к миссии так и не признало, однако известно и о вербовочных пунктах, работавших беспрепятственно в Париже, и о важной роли, которую полковник сыграл в приходе к власти генерала де Голля.
Сам Тринкье — фигура в Конголезском кризисе проходная, очень скоро после прибытия он вылетел во Францию за подкреплением и вернуться обратно уже не смог. Однако в провинции Катанга остались привезенные им бойцы. Присутствие в Катанге одного из них — Роже Фолька в дальнейшем привлекло туда попавших в опалу ветеранов Иностранного легиона, да и других французов. В описании африканских конфликтов Фольк остается в тени, уступая место «короля наемников» своему заместителю, активно рекламировавшему себя Бобу Денару. Однако создателем тактики и автором практики «солдат удачи» того времени стоит считать именно Фолька. Впрочем, путь Денара к вожделенной известности тоже проложен продвинувшим его по службе французским легионером.
У главных героев наемнического бума Катанги вообще больше различий, нежели сходных черт. Военный эксперт Иван Коновалов, автор книги «История современного наемничества», поясняет, что контингент «солдат удачи», воевавших в Конго, а затем и в других войнах на Африканском континенте, можно условно разделить на четыре категории: «Во-первых, это крестоносцы, идейные борцы с мировым коммунизмом или с местными порядками. С другой стороны, самая ясная категория — джентльмены в поисках десятки, люди, искавшие легких денег, а по прибытии понявшие, что заработки тут не просты, они весьма часто дезертировали. Третьи — классические люди войны, которых интересует не результат и не сторона, а сам процесс. Четвертая группа — непосредственно сами африканцы. Их тоже можно делить бесконечно: там и те, кто пытался заработать, и люди, мотивированные идеей лучшей жизни, как рекруты Шрамма, человека, который на подконтрольных территориях создавал "маленькую Бельгию" — школы, инфраструктуру, относительный по тем временам порядок. Были среди них, естественно, и те, кто просто старался выжить, и идейные патриоты той же Катанги или своего племени».
Мятеж Катанги против молодого правительства парламентской Республики Конго и премьер-министра Патриса Лумумбы, занявшего просоветскую позицию, может показаться опосредованной формой противостояния между «коллективным Западом» и СССР. В помощь правительству Лумумбы были отправлены сотни советских военных специалистов — они должны были помочь в борьбе с сепаратистами из Катанги (войска ООН в 1960 году с ним не справлялись).
Сам Тринкье — фигура в Конголезском кризисе проходная, очень скоро после прибытия он вылетел во Францию за подкреплением и вернуться обратно уже не смог. Однако в провинции Катанга остались привезенные им бойцы. Присутствие в Катанге одного из них — Роже Фолька в дальнейшем привлекло туда попавших в опалу ветеранов Иностранного легиона, да и других французов. В описании африканских конфликтов Фольк остается в тени, уступая место «короля наемников» своему заместителю, активно рекламировавшему себя Бобу Денару. Однако создателем тактики и автором практики «солдат удачи» того времени стоит считать именно Фолька. Впрочем, путь Денара к вожделенной известности тоже проложен продвинувшим его по службе французским легионером.
У главных героев наемнического бума Катанги вообще больше различий, нежели сходных черт. Военный эксперт Иван Коновалов, автор книги «История современного наемничества», поясняет, что контингент «солдат удачи», воевавших в Конго, а затем и в других войнах на Африканском континенте, можно условно разделить на четыре категории: «Во-первых, это крестоносцы, идейные борцы с мировым коммунизмом или с местными порядками. С другой стороны, самая ясная категория — джентльмены в поисках десятки, люди, искавшие легких денег, а по прибытии понявшие, что заработки тут не просты, они весьма часто дезертировали. Третьи — классические люди войны, которых интересует не результат и не сторона, а сам процесс. Четвертая группа — непосредственно сами африканцы. Их тоже можно делить бесконечно: там и те, кто пытался заработать, и люди, мотивированные идеей лучшей жизни, как рекруты Шрамма, человека, который на подконтрольных территориях создавал "маленькую Бельгию" — школы, инфраструктуру, относительный по тем временам порядок. Были среди них, естественно, и те, кто просто старался выжить, и идейные патриоты той же Катанги или своего племени».
Мятеж Катанги против молодого правительства парламентской Республики Конго и премьер-министра Патриса Лумумбы, занявшего просоветскую позицию, может показаться опосредованной формой противостояния между «коллективным Западом» и СССР. В помощь правительству Лумумбы были отправлены сотни советских военных специалистов — они должны были помочь в борьбе с сепаратистами из Катанги (войска ООН в 1960 году с ним не справлялись).
Отряд "солдат удачи", Катанга, 1963 год
Два белых наемника сидят с другими заключенными после освобождения из тюрьмы Укенга в Дар-эс-Саламе, Танзания. 1966 год
В 1964 году Майк Хоар подписал контракт на формирование отряда наемников, получившего название «Коммандо 5»
На деле приглашение СССР способствовало лишь одному: Патрис Лумумба был отстранен от власти президентом Жозефом Касавубу 5 сентября 1960 года и вскоре убит. Советские специалисты спешно покинули страну. Патрис Лумумба был убит без суда конголезскими военными, а его память увековечили в Москве, присвоив его имя Университету дружбы народов. В дальнейшем основной силой, противостоящей наемникам на службе Катанги, был контингент ООН, численность которого в пиковые моменты Конголезского кризиса составляла 20 тысяч человек. Многократное превосходство сил привело к тому, что 21 января 1963 года Республика Катанга капитулировала, а ее президент, африканский миллионер и потомственный племенной вождь Моиз Чомбе покинул Конго вместе со своими наемниками.
Но совсем скоро они вернулись — 30 июня 1964 года прозападный мятежник и сепаратист Чомбе стал временным премьер-министром правительства национального примирения уже всего Конго. Причиной тому — сохранившаяся, несмотря на бегство, высокая популярность как в провинции Катанга, так и во всей стране. Предполагалось, что, оперевшись на нее, Чомбе сможет объединить и усмирить уставшую от войн страну. Однако этого не случилось: вспыхнувшее спустя несколько месяцев «восстание Симба» (львов в переводе с суахили) — племен запада страны — под псевдокоммунистическими лозунгами поддержали Куба и СССР. Восставшим удалось быстро захватить больше половины территории страны, на которой они провозгласили свое государство — Народную Республику Конго, и потребовали «второй независимости» — от «буржуазно-клептократического режима». На занятых территориях, не дожидаясь окончательной победы, объявившие себя маоистами Симба начали классовый террор — массово истребляли и брали в заложники как белых, так и образованных и состоятельных черных конголезцев.
Чомбе, знавший действенный метод решения таких проблем, незамедлительно пригласил в страну уже знакомых по Катанге наемников. В Конго вернулся хорошо проявивший себя командующий ВВС Катанги южноафриканец Джерри Пюрен, Шрамм привел свой батальон, набранный из местных жителей, и восемь тысяч катангских жандармов, чуть позже к ним присоединился Денар со своими людьми. Впрочем, основную роль в подавлении восстания Симба сыграли не они, а Майк Хоар. Ирландец, профессиональный организатор сафари на диких животных еще в колониальном Конго, Хоар не очень отличился во время мятежа Катанги: единственная его известная операция — попытка спасения сына южноафриканского богача. Но тесно знакомый с ним по общему бизнесу Пюрен отрекомендовал ирландца Чомбе, и тот прислушался. Ветеран британской армии, повоевавший в Африке еще во время Второй мировой, Хоар летом 1964-го подписал контракт на формирование отряда наемников, получившего название «Коммандо 5».
Набор велся по старинке — в родезийских и южноафриканских газетах публиковали объявления примерно следующего содержания: «Любой здоровый молодой человек, ищущий работу с оплатой более 100 фунтов в месяц, может позвонить по телефону 838 — 5203 в рабочее время. Занятость первоначально в течение 6 месяцев. Немедленное трудоустройство».
Но совсем скоро они вернулись — 30 июня 1964 года прозападный мятежник и сепаратист Чомбе стал временным премьер-министром правительства национального примирения уже всего Конго. Причиной тому — сохранившаяся, несмотря на бегство, высокая популярность как в провинции Катанга, так и во всей стране. Предполагалось, что, оперевшись на нее, Чомбе сможет объединить и усмирить уставшую от войн страну. Однако этого не случилось: вспыхнувшее спустя несколько месяцев «восстание Симба» (львов в переводе с суахили) — племен запада страны — под псевдокоммунистическими лозунгами поддержали Куба и СССР. Восставшим удалось быстро захватить больше половины территории страны, на которой они провозгласили свое государство — Народную Республику Конго, и потребовали «второй независимости» — от «буржуазно-клептократического режима». На занятых территориях, не дожидаясь окончательной победы, объявившие себя маоистами Симба начали классовый террор — массово истребляли и брали в заложники как белых, так и образованных и состоятельных черных конголезцев.
Чомбе, знавший действенный метод решения таких проблем, незамедлительно пригласил в страну уже знакомых по Катанге наемников. В Конго вернулся хорошо проявивший себя командующий ВВС Катанги южноафриканец Джерри Пюрен, Шрамм привел свой батальон, набранный из местных жителей, и восемь тысяч катангских жандармов, чуть позже к ним присоединился Денар со своими людьми. Впрочем, основную роль в подавлении восстания Симба сыграли не они, а Майк Хоар. Ирландец, профессиональный организатор сафари на диких животных еще в колониальном Конго, Хоар не очень отличился во время мятежа Катанги: единственная его известная операция — попытка спасения сына южноафриканского богача. Но тесно знакомый с ним по общему бизнесу Пюрен отрекомендовал ирландца Чомбе, и тот прислушался. Ветеран британской армии, повоевавший в Африке еще во время Второй мировой, Хоар летом 1964-го подписал контракт на формирование отряда наемников, получившего название «Коммандо 5».
Набор велся по старинке — в родезийских и южноафриканских газетах публиковали объявления примерно следующего содержания: «Любой здоровый молодой человек, ищущий работу с оплатой более 100 фунтов в месяц, может позвонить по телефону 838 — 5203 в рабочее время. Занятость первоначально в течение 6 месяцев. Немедленное трудоустройство».
На деле приглашение СССР способствовало лишь одному: Патрис Лумумба был отстранен от власти президентом Жозефом Касавубу 5 сентября 1960 года и вскоре убит. Советские специалисты спешно покинули страну. Патрис Лумумба был убит без суда конголезскими военными, а его память увековечили в Москве, присвоив его имя Университету дружбы народов. В дальнейшем основной силой, противостоящей наемникам на службе Катанги, был контингент ООН, численность которого в пиковые моменты Конголезского кризиса составляла 20 тысяч человек. Многократное превосходство сил привело к тому, что 21 января 1963 года Республика Катанга капитулировала, а ее президент, африканский миллионер и потомственный племенной вождь Моиз Чомбе покинул Конго вместе со своими наемниками.
Но совсем скоро они вернулись — 30 июня 1964 года прозападный мятежник и сепаратист Чомбе стал временным премьер-министром правительства национального примирения уже всего Конго. Причиной тому — сохранившаяся, несмотря на бегство, высокая популярность как в провинции Катанга, так и во всей стране. Предполагалось, что, оперевшись на нее, Чомбе сможет объединить и усмирить уставшую от войн страну. Однако этого не случилось: вспыхнувшее спустя несколько месяцев «восстание Симба» (львов в переводе с суахили) — племен запада страны — под псевдокоммунистическими лозунгами поддержали Куба и СССР. Восставшим удалось быстро захватить больше половины территории страны, на которой они провозгласили свое государство — Народную Республику Конго, и потребовали «второй независимости» — от «буржуазно-клептократического режима». На занятых территориях, не дожидаясь окончательной победы, объявившие себя маоистами Симба начали классовый террор — массово истребляли и брали в заложники как белых, так и образованных и состоятельных черных конголезцев.
Чомбе, знавший действенный метод решения таких проблем, незамедлительно пригласил в страну уже знакомых по Катанге наемников. В Конго вернулся хорошо проявивший себя командующий ВВС Катанги южноафриканец Джерри Пюрен, Шрамм привел свой батальон, набранный из местных жителей, и восемь тысяч катангских жандармов, чуть позже к ним присоединился Денар со своими людьми. Впрочем, основную роль в подавлении восстания Симба сыграли не они, а Майк Хоар. Ирландец, профессиональный организатор сафари на диких животных еще в колониальном Конго, Хоар не очень отличился во время мятежа Катанги: единственная его известная операция — попытка спасения сына южноафриканского богача. Но тесно знакомый с ним по общему бизнесу Пюрен отрекомендовал ирландца Чомбе, и тот прислушался. Ветеран британской армии, повоевавший в Африке еще во время Второй мировой, Хоар летом 1964-го подписал контракт на формирование отряда наемников, получившего название «Коммандо 5».
Набор велся по старинке — в родезийских и южноафриканских газетах публиковали объявления примерно следующего содержания: «Любой здоровый молодой человек, ищущий работу с оплатой более 100 фунтов в месяц, может позвонить по телефону 838 — 5203 в рабочее время. Занятость первоначально в течение 6 месяцев. Немедленное трудоустройство».
Но совсем скоро они вернулись — 30 июня 1964 года прозападный мятежник и сепаратист Чомбе стал временным премьер-министром правительства национального примирения уже всего Конго. Причиной тому — сохранившаяся, несмотря на бегство, высокая популярность как в провинции Катанга, так и во всей стране. Предполагалось, что, оперевшись на нее, Чомбе сможет объединить и усмирить уставшую от войн страну. Однако этого не случилось: вспыхнувшее спустя несколько месяцев «восстание Симба» (львов в переводе с суахили) — племен запада страны — под псевдокоммунистическими лозунгами поддержали Куба и СССР. Восставшим удалось быстро захватить больше половины территории страны, на которой они провозгласили свое государство — Народную Республику Конго, и потребовали «второй независимости» — от «буржуазно-клептократического режима». На занятых территориях, не дожидаясь окончательной победы, объявившие себя маоистами Симба начали классовый террор — массово истребляли и брали в заложники как белых, так и образованных и состоятельных черных конголезцев.
Чомбе, знавший действенный метод решения таких проблем, незамедлительно пригласил в страну уже знакомых по Катанге наемников. В Конго вернулся хорошо проявивший себя командующий ВВС Катанги южноафриканец Джерри Пюрен, Шрамм привел свой батальон, набранный из местных жителей, и восемь тысяч катангских жандармов, чуть позже к ним присоединился Денар со своими людьми. Впрочем, основную роль в подавлении восстания Симба сыграли не они, а Майк Хоар. Ирландец, профессиональный организатор сафари на диких животных еще в колониальном Конго, Хоар не очень отличился во время мятежа Катанги: единственная его известная операция — попытка спасения сына южноафриканского богача. Но тесно знакомый с ним по общему бизнесу Пюрен отрекомендовал ирландца Чомбе, и тот прислушался. Ветеран британской армии, повоевавший в Африке еще во время Второй мировой, Хоар летом 1964-го подписал контракт на формирование отряда наемников, получившего название «Коммандо 5».
Набор велся по старинке — в родезийских и южноафриканских газетах публиковали объявления примерно следующего содержания: «Любой здоровый молодой человек, ищущий работу с оплатой более 100 фунтов в месяц, может позвонить по телефону 838 — 5203 в рабочее время. Занятость первоначально в течение 6 месяцев. Немедленное трудоустройство».
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
Командующий Силами ООН проверяет готовность нигерийского подразделения в Букаву. Май, 1961 год
Хоар не испытывал кадрового дефицита — желающих было в избытке: в Конго стекались ветераны французского легиона, британские колонисты-родезийцы, белые из ЮАР. Нашлись даже пилоты — кубинские эмигранты, противники победившей на Кубе революции. Вербовка, как и само участие наемников в подавлении восстания Симба, по задумке Хоара, должны были остаться незамеченными, но привлечь планировалось более 1000 человек, и, конечно, сохранить это в тайне не удалось — в Конго слетелись американские и европейские журналисты и киношники. Их стараниями «5 Commando» стала одной из самых известных «ватаг наемников» за всю историю.
Хоар не испытывал кадрового дефицита — желающих было в избытке: в Конго стекались ветераны французского легиона, британские колонисты-родезийцы, белые из ЮАР. Нашлись даже пилоты — кубинские эмигранты, противники победившей на Кубе революции. Вербовка, как и само участие наемников в подавлении восстания Симба, по задумке Хоара, должны были остаться незамеченными, но привлечь планировалось более 1000 человек, и, конечно, сохранить это в тайне не удалось — в Конго слетелись американские и европейские журналисты и киношники. Их стараниями «5 Commando» стала одной из самых известных «ватаг наемников» за всю историю.
ДУРНАЯ СЛАВА
В странах «первого мира» общественное мнение относительно участия белых наемников в далеких войнах в бывших колониях разделилось: СМИ Советского Союза, ГДР и всего социалистического лагеря, а вслед за ними и левые европейские медиа и общественные деятели рассказывали о «страшных преступлениях» белых наемников в Африке — зверствах кровавых подручных капитализма и империализма. Излюбленным приемом левой пропаганды было сравнение наемников с немецкими нацистами во Второй мировой войне. В этом смысле большим подарком для журналистов социалистического лагеря оказался колоритный немецкий наемник Зигфрид Мюллер, с удовольствием раздававший интервью за деньги.
В странах «первого мира» общественное мнение относительно участия белых наемников в далеких войнах в бывших колониях разделилось: СМИ Советского Союза, ГДР и всего социалистического лагеря, а вслед за ними и левые европейские медиа и общественные деятели рассказывали о «страшных преступлениях» белых наемников в Африке — зверствах кровавых подручных капитализма и империализма. Излюбленным приемом левой пропаганды было сравнение наемников с немецкими нацистами во Второй мировой войне. В этом смысле большим подарком для журналистов социалистического лагеря оказался колоритный немецкий наемник Зигфрид Мюллер, с удовольствием раздававший интервью за деньги.
Офицер «Коммандо 5» Чарльз Мази позирует с черепом убитого повстанца
Любитель публичности и мастер эпатажа Зигфрид Мюллер никогда не снимал Железного креста, полученного им на Восточном фронте. Он раздал десятки, если не сотни интервью, проникаясь явно избыточным в его положении доверием к журналистам, особенно соотечественникам. Такие симпатии сыграли в его судьбе печальную роль — он позволил двум репортерам журнала «Штерн» сопровождать его группу в период активных боевых действий. Герд Хайдеман и Эрнест Петри довольно быстро вошли в доверие к Мюллеру и его группе. Журналисты участвовали в совместных попойках, присоединялись к вылазкам и рейдам, не забывая дотошно фиксировать происходящее.
Ряд источников (в том числе Хоар и Мюллер в своих воспоминаниях) утверждают, что корреспонденты довольно сильно переиначивали действительность: так, например, известные фотографии Чарльза Мази с черепом на пике и с черепом, с сигаретой в зубах, по их мнению, срежиссированы самими журналистами. Якобы Хайдеман и Петри «ради шутки» просили Мюллера и его подчиненных позировать с черепами, которые до того выклянчили у подразделения в качестве сувениров. Путешествие было недолгим — Мюллеру было не до газет, но красочные репортажи попались на глаза Хоару, который немедленно отправился в расположение «Коммандо 5» и выдворил репортеров, отстранил Мюллера от командования, а затем и вовсе перенаправил на авиабазу в Камине. Через шесть месяцев «Конго-Мюллер», пробывший в Конго меньше года, покинул страну, вернувшись на родину. Там он тоже себя не сдерживал, не размениваясь на мелочи, поддерживал созданный образ, раздавая интервью (не всегда бескорыстно).
Словоохотливости харизматичного Мюллера быстро нашлось применение. В 1966 году тележурналисты из ГДР Вальтер Хайновский и Герхард Шойман, представившись работниками западногерманского СМИ, взяли у него интервью. Мюллер был нетрезв, охотно рассказал про то, что нанимавший его человек сравнил предстоящую операцию с «охотой на негров», упомянул ряд инцидентов, не шибко уважительно отзывался о конголезцах и все время улыбался «жуткой» улыбкой.
Для фильма этого вполне хватило; Железный крест, красовавшийся на его одежде, картину дополнил. «Смеющийся человек — исповедь убийцы» стал одной из самых больших удач восточногерманской телепропаганды. Михаил Ромм, режиссер «Обыкновенного фашизма», сетовал на то, что работа Хайновского и Шоймана не вышла раньше — тогда он вставил бы кадры из нее в свой фильм.
Запрещенный к показу в ФРГ, «Смеющийся человек» разошелся по миру, сделав «Конго-Мюллера» символом «кровавых наемников». Сам он бремени славы не выдержал и эмигрировал в Африку. Данные о последующих годах его жизни разнятся: он то ли основал в ЮАР небольшую охранную фирму, то ли работал барменом в Анголе.
Ряд источников (в том числе Хоар и Мюллер в своих воспоминаниях) утверждают, что корреспонденты довольно сильно переиначивали действительность: так, например, известные фотографии Чарльза Мази с черепом на пике и с черепом, с сигаретой в зубах, по их мнению, срежиссированы самими журналистами. Якобы Хайдеман и Петри «ради шутки» просили Мюллера и его подчиненных позировать с черепами, которые до того выклянчили у подразделения в качестве сувениров. Путешествие было недолгим — Мюллеру было не до газет, но красочные репортажи попались на глаза Хоару, который немедленно отправился в расположение «Коммандо 5» и выдворил репортеров, отстранил Мюллера от командования, а затем и вовсе перенаправил на авиабазу в Камине. Через шесть месяцев «Конго-Мюллер», пробывший в Конго меньше года, покинул страну, вернувшись на родину. Там он тоже себя не сдерживал, не размениваясь на мелочи, поддерживал созданный образ, раздавая интервью (не всегда бескорыстно).
Словоохотливости харизматичного Мюллера быстро нашлось применение. В 1966 году тележурналисты из ГДР Вальтер Хайновский и Герхард Шойман, представившись работниками западногерманского СМИ, взяли у него интервью. Мюллер был нетрезв, охотно рассказал про то, что нанимавший его человек сравнил предстоящую операцию с «охотой на негров», упомянул ряд инцидентов, не шибко уважительно отзывался о конголезцах и все время улыбался «жуткой» улыбкой.
Для фильма этого вполне хватило; Железный крест, красовавшийся на его одежде, картину дополнил. «Смеющийся человек — исповедь убийцы» стал одной из самых больших удач восточногерманской телепропаганды. Михаил Ромм, режиссер «Обыкновенного фашизма», сетовал на то, что работа Хайновского и Шоймана не вышла раньше — тогда он вставил бы кадры из нее в свой фильм.
Запрещенный к показу в ФРГ, «Смеющийся человек» разошелся по миру, сделав «Конго-Мюллера» символом «кровавых наемников». Сам он бремени славы не выдержал и эмигрировал в Африку. Данные о последующих годах его жизни разнятся: он то ли основал в ЮАР небольшую охранную фирму, то ли работал барменом в Анголе.
Любитель публичности и мастер эпатажа Зигфрид Мюллер никогда не снимал Железного креста, полученного им на Восточном фронте. Он раздал десятки, если не сотни интервью, проникаясь явно избыточным в его положении доверием к журналистам, особенно соотечественникам. Такие симпатии сыграли в его судьбе печальную роль — он позволил двум репортерам журнала «Штерн» сопровождать его группу в период активных боевых действий. Герд Хайдеман и Эрнест Петри довольно быстро вошли в доверие к Мюллеру и его группе. Журналисты участвовали в совместных попойках, присоединялись к вылазкам и рейдам, не забывая дотошно фиксировать происходящее.
Ряд источников (в том числе Хоар и Мюллер в своих воспоминаниях) утверждают, что корреспонденты довольно сильно переиначивали действительность: так, например, известные фотографии Чарльза Мази с черепом на пике и с черепом, с сигаретой в зубах, по их мнению, срежиссированы самими журналистами. Якобы Хайдеман и Петри «ради шутки» просили Мюллера и его подчиненных позировать с черепами, которые до того выклянчили у подразделения в качестве сувениров. Путешествие было недолгим — Мюллеру было не до газет, но красочные репортажи попались на глаза Хоару, который немедленно отправился в расположение «Коммандо 5» и выдворил репортеров, отстранил Мюллера от командования, а затем и вовсе перенаправил на авиабазу в Камине. Через шесть месяцев «Конго-Мюллер», пробывший в Конго меньше года, покинул страну, вернувшись на родину. Там он тоже себя не сдерживал, не размениваясь на мелочи, поддерживал созданный образ, раздавая интервью (не всегда бескорыстно).
Словоохотливости харизматичного Мюллера быстро нашлось применение. В 1966 году тележурналисты из ГДР Вальтер Хайновский и Герхард Шойман, представившись работниками западногерманского СМИ, взяли у него интервью. Мюллер был нетрезв, охотно рассказал про то, что нанимавший его человек сравнил предстоящую операцию с «охотой на негров», упомянул ряд инцидентов, не шибко уважительно отзывался о конголезцах и все время улыбался «жуткой» улыбкой.
Для фильма этого вполне хватило; Железный крест, красовавшийся на его одежде, картину дополнил. «Смеющийся человек — исповедь убийцы» стал одной из самых больших удач восточногерманской телепропаганды. Михаил Ромм, режиссер «Обыкновенного фашизма», сетовал на то, что работа Хайновского и Шоймана не вышла раньше — тогда он вставил бы кадры из нее в свой фильм.
Запрещенный к показу в ФРГ, «Смеющийся человек» разошелся по миру, сделав «Конго-Мюллера» символом «кровавых наемников». Сам он бремени славы не выдержал и эмигрировал в Африку. Данные о последующих годах его жизни разнятся: он то ли основал в ЮАР небольшую охранную фирму, то ли работал барменом в Анголе.
Ряд источников (в том числе Хоар и Мюллер в своих воспоминаниях) утверждают, что корреспонденты довольно сильно переиначивали действительность: так, например, известные фотографии Чарльза Мази с черепом на пике и с черепом, с сигаретой в зубах, по их мнению, срежиссированы самими журналистами. Якобы Хайдеман и Петри «ради шутки» просили Мюллера и его подчиненных позировать с черепами, которые до того выклянчили у подразделения в качестве сувениров. Путешествие было недолгим — Мюллеру было не до газет, но красочные репортажи попались на глаза Хоару, который немедленно отправился в расположение «Коммандо 5» и выдворил репортеров, отстранил Мюллера от командования, а затем и вовсе перенаправил на авиабазу в Камине. Через шесть месяцев «Конго-Мюллер», пробывший в Конго меньше года, покинул страну, вернувшись на родину. Там он тоже себя не сдерживал, не размениваясь на мелочи, поддерживал созданный образ, раздавая интервью (не всегда бескорыстно).
Словоохотливости харизматичного Мюллера быстро нашлось применение. В 1966 году тележурналисты из ГДР Вальтер Хайновский и Герхард Шойман, представившись работниками западногерманского СМИ, взяли у него интервью. Мюллер был нетрезв, охотно рассказал про то, что нанимавший его человек сравнил предстоящую операцию с «охотой на негров», упомянул ряд инцидентов, не шибко уважительно отзывался о конголезцах и все время улыбался «жуткой» улыбкой.
Для фильма этого вполне хватило; Железный крест, красовавшийся на его одежде, картину дополнил. «Смеющийся человек — исповедь убийцы» стал одной из самых больших удач восточногерманской телепропаганды. Михаил Ромм, режиссер «Обыкновенного фашизма», сетовал на то, что работа Хайновского и Шоймана не вышла раньше — тогда он вставил бы кадры из нее в свой фильм.
Запрещенный к показу в ФРГ, «Смеющийся человек» разошелся по миру, сделав «Конго-Мюллера» символом «кровавых наемников». Сам он бремени славы не выдержал и эмигрировал в Африку. Данные о последующих годах его жизни разнятся: он то ли основал в ЮАР небольшую охранную фирму, то ли работал барменом в Анголе.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
Кадры из фильма «Смеющийся человек — исповедь убийцы» («Der lachende Mann - Bekenntnisse eines Mörders», 1966)
ПОЧЕТНАЯ
И НЕПОЧЕТНАЯ ПЕНСИЯ
И НЕПОЧЕТНАЯ ПЕНСИЯ
Пока пресса и гражданское общество возмущенно наблюдали за похождениями наемников, в Конго прибывали кубинцы. Эрнесто Че Гевара с отрядом в 80 человек появился в стане Симба в апреле 1965 года, но в «львах» довольно быстро разочаровался. Причиной этого помимо нечувствительности повстанцев к агитации кубинских гостей был массовый ритуальный каннибализм, распространенный вид досуга самопровозглашенных маоистов.
Пока пресса и гражданское общество возмущенно наблюдали за похождениями наемников, в Конго прибывали кубинцы. Эрнесто Че Гевара с отрядом в 80 человек появился в стане Симба в апреле 1965 года, но в «львах» довольно быстро разочаровался. Причиной этого помимо нечувствительности повстанцев к агитации кубинских гостей был массовый ритуальный каннибализм, распространенный вид досуга самопровозглашенных маоистов.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
1965 год. Эрнесто Че Гевара (слева) в лагере кубинских солдат, участвующих в партизанском движении в Конго. После провала восстания Гевара провел несколько месяцев в Танзании, где написал о своем опыте в Конго, в результате чего вышла книга "Pasajes de la Guerra Revolucionaria: Congo" ("Пассажи о Революционной войне: Конго" )
Свой дневник об экспедиции в Конго Гевара начинает словами: «Это история провала», — что, в принципе, исчерпывающе характеризует и миссию, и ее результаты. Че в попытке разжечь революционный огонь в Конго не добился никаких успехов. Все, что он вынес оттуда, — идею, что для победы социализма над капитализмом необходимо создать «один, два, много Вьетнамов».
Операция Banzi, проведенная «Коммандо 5» в ноябре 1965 года, положила конец амбициям Че в качестве героя «африканского Вьетнама». Разочарованный Гевара вместе со своим отрядом покинул Конго. По стечению обстоятельств последней в Конго она стала и для Хоара. Восстание Симба было разгромлено, Чомбе сместили, генерал Мобуту — фактический руководитель Конго при президенте-марионетке, взял власть в свои руки и массово отправлял наемников в почетную отставку.
Мобуту надеялся, что наемники покинут страну окончательно: воевать было не с кем, работы «гостям» сознательно не предлагали. Большая часть людей, разгромивших Симба, действительно отправились искать удачу в другом месте. Но некоторые остались.
В 1967 году Жан Шрамм, известный еще по мятежу Катанги, в ответ на давление Мобуту, которого не устраивало выстроенное бельгийцем вокруг своей плантации «государство в государстве», организовал восстание наемников, мгновенно сделавшее его известным во всем мире. Эту попытку переворота часто называют «мятежом белых наемников», хотя костяк сторонников плантатора всегда составляли конголезцы, куда больше симпатизировавшие своему командиру, нежели генералу-диктатору.
Восстание захлебнулось: Боб Денар, обещавший Шрамму поддержку, оказал ее «недостаточно», оставив на произвол судьбы 30 своих солдат в Леопольдвилле (их казнили). Сторонники Шрамма (полторы тысячи человек с женщинами и детьми) в ноябре 1967-го ушли в Руанду. Спустя полгода самолетами Красного Креста оттуда эвакуировали только 123 белых наемника. Репутация Шрамма была уничтожена: он по сути бросил своих людей, вернувшись домой в Брюгге. Бывшего плантатора пытались судить на родине за организованное в Конго убийство другого бельгийца, белого фермера Мориса Квинтина, но отпустили.
Конголезский кризис и последовавшее за ним восстание наемников стали ключевыми в современной истории этой профессии. Мятеж Катанги в 1960 году продемонстрировал, насколько эффективным может быть использование малых групп профессионалов (за всю историю кризиса число наемников в Конго не превышало 500 человек) даже против численно многократно превосходящего их противника. Подавление восстания Симба эту теорию дополнительно подтвердило, а заодно создало вокруг наемников и наемничества мрачный ореол зловещей таинственности.
Операция Banzi, проведенная «Коммандо 5» в ноябре 1965 года, положила конец амбициям Че в качестве героя «африканского Вьетнама». Разочарованный Гевара вместе со своим отрядом покинул Конго. По стечению обстоятельств последней в Конго она стала и для Хоара. Восстание Симба было разгромлено, Чомбе сместили, генерал Мобуту — фактический руководитель Конго при президенте-марионетке, взял власть в свои руки и массово отправлял наемников в почетную отставку.
Мобуту надеялся, что наемники покинут страну окончательно: воевать было не с кем, работы «гостям» сознательно не предлагали. Большая часть людей, разгромивших Симба, действительно отправились искать удачу в другом месте. Но некоторые остались.
В 1967 году Жан Шрамм, известный еще по мятежу Катанги, в ответ на давление Мобуту, которого не устраивало выстроенное бельгийцем вокруг своей плантации «государство в государстве», организовал восстание наемников, мгновенно сделавшее его известным во всем мире. Эту попытку переворота часто называют «мятежом белых наемников», хотя костяк сторонников плантатора всегда составляли конголезцы, куда больше симпатизировавшие своему командиру, нежели генералу-диктатору.
Восстание захлебнулось: Боб Денар, обещавший Шрамму поддержку, оказал ее «недостаточно», оставив на произвол судьбы 30 своих солдат в Леопольдвилле (их казнили). Сторонники Шрамма (полторы тысячи человек с женщинами и детьми) в ноябре 1967-го ушли в Руанду. Спустя полгода самолетами Красного Креста оттуда эвакуировали только 123 белых наемника. Репутация Шрамма была уничтожена: он по сути бросил своих людей, вернувшись домой в Брюгге. Бывшего плантатора пытались судить на родине за организованное в Конго убийство другого бельгийца, белого фермера Мориса Квинтина, но отпустили.
Конголезский кризис и последовавшее за ним восстание наемников стали ключевыми в современной истории этой профессии. Мятеж Катанги в 1960 году продемонстрировал, насколько эффективным может быть использование малых групп профессионалов (за всю историю кризиса число наемников в Конго не превышало 500 человек) даже против численно многократно превосходящего их противника. Подавление восстания Симба эту теорию дополнительно подтвердило, а заодно создало вокруг наемников и наемничества мрачный ореол зловещей таинственности.
Свой дневник об экспедиции в Конго Гевара начинает словами: «Это история провала», — что, в принципе, исчерпывающе характеризует и миссию, и ее результаты. Че в попытке разжечь революционный огонь в Конго не добился никаких успехов. Все, что он вынес оттуда, — идею, что для победы социализма над капитализмом необходимо создать «один, два, много Вьетнамов».
Операция Banzi, проведенная «Коммандо 5» в ноябре 1965 года, положила конец амбициям Че в качестве героя «африканского Вьетнама». Разочарованный Гевара вместе со своим отрядом покинул Конго. По стечению обстоятельств последней в Конго она стала и для Хоара. Восстание Симба было разгромлено, Чомбе сместили, генерал Мобуту — фактический руководитель Конго при президенте-марионетке, взял власть в свои руки и массово отправлял наемников в почетную отставку.
Мобуту надеялся, что наемники покинут страну окончательно: воевать было не с кем, работы «гостям» сознательно не предлагали. Большая часть людей, разгромивших Симба, действительно отправились искать удачу в другом месте. Но некоторые остались.
В 1967 году Жан Шрамм, известный еще по мятежу Катанги, в ответ на давление Мобуту, которого не устраивало выстроенное бельгийцем вокруг своей плантации «государство в государстве», организовал восстание наемников, мгновенно сделавшее его известным во всем мире. Эту попытку переворота часто называют «мятежом белых наемников», хотя костяк сторонников плантатора всегда составляли конголезцы, куда больше симпатизировавшие своему командиру, нежели генералу-диктатору.
Восстание захлебнулось: Боб Денар, обещавший Шрамму поддержку, оказал ее «недостаточно», оставив на произвол судьбы 30 своих солдат в Леопольдвилле (их казнили). Сторонники Шрамма (полторы тысячи человек с женщинами и детьми) в ноябре 1967-го ушли в Руанду. Спустя полгода самолетами Красного Креста оттуда эвакуировали только 123 белых наемника. Репутация Шрамма была уничтожена: он по сути бросил своих людей, вернувшись домой в Брюгге. Бывшего плантатора пытались судить на родине за организованное в Конго убийство другого бельгийца, белого фермера Мориса Квинтина, но отпустили.
Конголезский кризис и последовавшее за ним восстание наемников стали ключевыми в современной истории этой профессии. Мятеж Катанги в 1960 году продемонстрировал, насколько эффективным может быть использование малых групп профессионалов (за всю историю кризиса число наемников в Конго не превышало 500 человек) даже против численно многократно превосходящего их противника. Подавление восстания Симба эту теорию дополнительно подтвердило, а заодно создало вокруг наемников и наемничества мрачный ореол зловещей таинственности.
Операция Banzi, проведенная «Коммандо 5» в ноябре 1965 года, положила конец амбициям Че в качестве героя «африканского Вьетнама». Разочарованный Гевара вместе со своим отрядом покинул Конго. По стечению обстоятельств последней в Конго она стала и для Хоара. Восстание Симба было разгромлено, Чомбе сместили, генерал Мобуту — фактический руководитель Конго при президенте-марионетке, взял власть в свои руки и массово отправлял наемников в почетную отставку.
Мобуту надеялся, что наемники покинут страну окончательно: воевать было не с кем, работы «гостям» сознательно не предлагали. Большая часть людей, разгромивших Симба, действительно отправились искать удачу в другом месте. Но некоторые остались.
В 1967 году Жан Шрамм, известный еще по мятежу Катанги, в ответ на давление Мобуту, которого не устраивало выстроенное бельгийцем вокруг своей плантации «государство в государстве», организовал восстание наемников, мгновенно сделавшее его известным во всем мире. Эту попытку переворота часто называют «мятежом белых наемников», хотя костяк сторонников плантатора всегда составляли конголезцы, куда больше симпатизировавшие своему командиру, нежели генералу-диктатору.
Восстание захлебнулось: Боб Денар, обещавший Шрамму поддержку, оказал ее «недостаточно», оставив на произвол судьбы 30 своих солдат в Леопольдвилле (их казнили). Сторонники Шрамма (полторы тысячи человек с женщинами и детьми) в ноябре 1967-го ушли в Руанду. Спустя полгода самолетами Красного Креста оттуда эвакуировали только 123 белых наемника. Репутация Шрамма была уничтожена: он по сути бросил своих людей, вернувшись домой в Брюгге. Бывшего плантатора пытались судить на родине за организованное в Конго убийство другого бельгийца, белого фермера Мориса Квинтина, но отпустили.
Конголезский кризис и последовавшее за ним восстание наемников стали ключевыми в современной истории этой профессии. Мятеж Катанги в 1960 году продемонстрировал, насколько эффективным может быть использование малых групп профессионалов (за всю историю кризиса число наемников в Конго не превышало 500 человек) даже против численно многократно превосходящего их противника. Подавление восстания Симба эту теорию дополнительно подтвердило, а заодно создало вокруг наемников и наемничества мрачный ореол зловещей таинственности.
РОМАНТИКИ С БОЛЬШОЙ ПРИБЫЛЬЮ
К концу шестидесятых использование наемных иностранных военных в конфликтах на территории Африки стало практически повсеместным, и не только на земле, но и в воздухе. Во время гражданской войны в Нигерии (центральное правительство вело ее против самопровозглашенной страны Биафра) швед Карл Густав фон Розен и канадец Линн Гаррисон при поддержке французских спецслужб создали «частную эскадрилью» с романтическим названием «Дети Биафры». Самодельные штурмовики, переделанные из маленьких гражданских самолетов, позволили наемным европейским пилотам на службе у мятежников уничтожать советские МиГи и Илы центральных властей Нигерии прямо на аэродромах.
Многие западные медиа, не только правые или глянцевые, начали романтизировать «солдат удачи». Например, в 1978 году New York Times писала про «Искалеченных Орлов» — героев-антикоммунистов, борющихся с красной угрозой в дальних странах: «Наемники, пожалуй, последние романтики. Они сражаются за дело, но без этого дела они потеряют смысл жизни… По миру открывается все больше антикоммунистических фронтов, и многие Искалеченные Орлы, покидая армию Родезии, планируют отправиться в ЮАР, где набирает силу война с партизанами. А если и там не будет войны, Искалеченные Орлы всегда могут найти пристанище у Хоара и его "Диких гусей"».
Неформальные подразделения наемников, державшиеся на регулярной выплате заказчиком зарплаты и на личной харизме командиров, просуществовали в мало изменившейся форме до конца 1980-х годов. Они участвовали почти во всех конфликтах и гражданских войнах, происходивших в Африке, и в некоторых за ее пределами: воевали, тренировали, планировали операции, пытались свергнуть и свергали местные правительства.
Возведенный журналистами на трон «короля наемников» Боб Денар, по совместительству сотрудник французских спецслужб, о роли своих подопечных в истории постколониальных войн в Африке говорил так: «В шестидесятые отряды "солдат удачи" состояли из "профи", которые, как правило, работали на интересы своих стран, и все их действия контролировали спецслужбы. Правительствам Франции, Англии и США просто выгодно было делать вид, будто в джунглях воюют группы авантюристов, с которыми они не имеют ничего общего. Фактически тогда в Африке шла война между СССР и Западом».
По словам Денара, в те времена в профессию шли «в поисках романтики», теперь же частные армии воюют только за деньги — только бизнес, ничего личного. Денар, вероятнее всего, судил по себе. Журналист Георгий Зотов, беседовавший с полковником несколько часов, в интервью газете «Известия» рассказал «Снобу», что собеседник открыто называл себя кадровым сотрудником французских спецслужб и сетовал на то, что официальные власти страны никогда этого не признают.
Многие западные медиа, не только правые или глянцевые, начали романтизировать «солдат удачи». Например, в 1978 году New York Times писала про «Искалеченных Орлов» — героев-антикоммунистов, борющихся с красной угрозой в дальних странах: «Наемники, пожалуй, последние романтики. Они сражаются за дело, но без этого дела они потеряют смысл жизни… По миру открывается все больше антикоммунистических фронтов, и многие Искалеченные Орлы, покидая армию Родезии, планируют отправиться в ЮАР, где набирает силу война с партизанами. А если и там не будет войны, Искалеченные Орлы всегда могут найти пристанище у Хоара и его "Диких гусей"».
Неформальные подразделения наемников, державшиеся на регулярной выплате заказчиком зарплаты и на личной харизме командиров, просуществовали в мало изменившейся форме до конца 1980-х годов. Они участвовали почти во всех конфликтах и гражданских войнах, происходивших в Африке, и в некоторых за ее пределами: воевали, тренировали, планировали операции, пытались свергнуть и свергали местные правительства.
Возведенный журналистами на трон «короля наемников» Боб Денар, по совместительству сотрудник французских спецслужб, о роли своих подопечных в истории постколониальных войн в Африке говорил так: «В шестидесятые отряды "солдат удачи" состояли из "профи", которые, как правило, работали на интересы своих стран, и все их действия контролировали спецслужбы. Правительствам Франции, Англии и США просто выгодно было делать вид, будто в джунглях воюют группы авантюристов, с которыми они не имеют ничего общего. Фактически тогда в Африке шла война между СССР и Западом».
По словам Денара, в те времена в профессию шли «в поисках романтики», теперь же частные армии воюют только за деньги — только бизнес, ничего личного. Денар, вероятнее всего, судил по себе. Журналист Георгий Зотов, беседовавший с полковником несколько часов, в интервью газете «Известия» рассказал «Снобу», что собеседник открыто называл себя кадровым сотрудником французских спецслужб и сетовал на то, что официальные власти страны никогда этого не признают.
К концу шестидесятых использование наемных иностранных военных в конфликтах на территории Африки стало практически повсеместным, и не только на земле, но и в воздухе. Во время гражданской войны в Нигерии (центральное правительство вело ее против самопровозглашенной страны Биафра) швед Карл Густав фон Розен и канадец Линн Гаррисон при поддержке французских спецслужб создали «частную эскадрилью» с романтическим названием «Дети Биафры». Самодельные штурмовики, переделанные из маленьких гражданских самолетов, позволили наемным европейским пилотам на службе у мятежников уничтожать советские МиГи и Илы центральных властей Нигерии прямо на аэродромах.
Многие западные медиа, не только правые или глянцевые, начали романтизировать «солдат удачи». Например, в 1978 году New York Times писала про «Искалеченных Орлов» — героев-антикоммунистов, борющихся с красной угрозой в дальних странах: «Наемники, пожалуй, последние романтики. Они сражаются за дело, но без этого дела они потеряют смысл жизни… По миру открывается все больше антикоммунистических фронтов, и многие Искалеченные Орлы, покидая армию Родезии, планируют отправиться в ЮАР, где набирает силу война с партизанами. А если и там не будет войны, Искалеченные Орлы всегда могут найти пристанище у Хоара и его "Диких гусей"».
Неформальные подразделения наемников, державшиеся на регулярной выплате заказчиком зарплаты и на личной харизме командиров, просуществовали в мало изменившейся форме до конца 1980-х годов. Они участвовали почти во всех конфликтах и гражданских войнах, происходивших в Африке, и в некоторых за ее пределами: воевали, тренировали, планировали операции, пытались свергнуть и свергали местные правительства.
Возведенный журналистами на трон «короля наемников» Боб Денар, по совместительству сотрудник французских спецслужб, о роли своих подопечных в истории постколониальных войн в Африке говорил так: «В шестидесятые отряды "солдат удачи" состояли из "профи", которые, как правило, работали на интересы своих стран, и все их действия контролировали спецслужбы. Правительствам Франции, Англии и США просто выгодно было делать вид, будто в джунглях воюют группы авантюристов, с которыми они не имеют ничего общего. Фактически тогда в Африке шла война между СССР и Западом».
По словам Денара, в те времена в профессию шли «в поисках романтики», теперь же частные армии воюют только за деньги — только бизнес, ничего личного. Денар, вероятнее всего, судил по себе. Журналист Георгий Зотов, беседовавший с полковником несколько часов, в интервью газете «Известия» рассказал «Снобу», что собеседник открыто называл себя кадровым сотрудником французских спецслужб и сетовал на то, что официальные власти страны никогда этого не признают.
Многие западные медиа, не только правые или глянцевые, начали романтизировать «солдат удачи». Например, в 1978 году New York Times писала про «Искалеченных Орлов» — героев-антикоммунистов, борющихся с красной угрозой в дальних странах: «Наемники, пожалуй, последние романтики. Они сражаются за дело, но без этого дела они потеряют смысл жизни… По миру открывается все больше антикоммунистических фронтов, и многие Искалеченные Орлы, покидая армию Родезии, планируют отправиться в ЮАР, где набирает силу война с партизанами. А если и там не будет войны, Искалеченные Орлы всегда могут найти пристанище у Хоара и его "Диких гусей"».
Неформальные подразделения наемников, державшиеся на регулярной выплате заказчиком зарплаты и на личной харизме командиров, просуществовали в мало изменившейся форме до конца 1980-х годов. Они участвовали почти во всех конфликтах и гражданских войнах, происходивших в Африке, и в некоторых за ее пределами: воевали, тренировали, планировали операции, пытались свергнуть и свергали местные правительства.
Возведенный журналистами на трон «короля наемников» Боб Денар, по совместительству сотрудник французских спецслужб, о роли своих подопечных в истории постколониальных войн в Африке говорил так: «В шестидесятые отряды "солдат удачи" состояли из "профи", которые, как правило, работали на интересы своих стран, и все их действия контролировали спецслужбы. Правительствам Франции, Англии и США просто выгодно было делать вид, будто в джунглях воюют группы авантюристов, с которыми они не имеют ничего общего. Фактически тогда в Африке шла война между СССР и Западом».
По словам Денара, в те времена в профессию шли «в поисках романтики», теперь же частные армии воюют только за деньги — только бизнес, ничего личного. Денар, вероятнее всего, судил по себе. Журналист Георгий Зотов, беседовавший с полковником несколько часов, в интервью газете «Известия» рассказал «Снобу», что собеседник открыто называл себя кадровым сотрудником французских спецслужб и сетовал на то, что официальные власти страны никогда этого не признают.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
Белые наемники на службе правительства Мобуту, сжигают деревни мятежников. 1966 год
В 1976 году победившая в Анголе при поддержке СССР «марксистская» МПЛА инициировала суд (по сути, первый громкий и публичный процесс) над тринадцатью пленными наемниками: четверо из них были казнены, остальные получили длительные тюремные сроки. Годом позже была принята Конвенция ОАЕ (Организации африканского единства) о ликвидации наемничества в Африке 1977 года.
Он действительно подходил к концу — это ощущали все легендарные командиры, стремившиеся поскорее увековечить свое имя и остаться в истории как заметные, а часто и ключевые персонажи. Методы, впрочем, были разные: пока Майк Хоар писал воспоминания и консультировал голливудских режиссеров, Боб Денар решил взять реванш, благо имелось подходящее место — Коморские острова, бывшая французская колония, только что (в июле 1975 года) получившая независимость. Президентом при поддержке французских плантаторов стал Ахмед Абдалла Абдеррахман, Денара он призвал, чтобы тот обучил армию независимого государства. Впрочем, амбиции француза были несколько больше — спустя месяц он помог организовать бескровный переворот в пользу принца Саида Ибрагима, который возглавил Али Суали, маоист и участник «красного мая» в Париже. Принц, однако, власть из рук заговорщиков не принял, а вскоре умер во время хаджа. Главным политиком Комор стал Суали сначала неформально, а затем, свергнув в январе 1976 своего марионеточного президента, и официально. Денар, получивший от нового правителя прозвище «Мистер "уладь это"», с Комор отбыл.
Он вернулся спустя два года, подписав с Союзом коморцев во Франции (в число которых входил и Ахмед Абдалла) контракт на свержение Суали. Тот не устраивал многих из-за гонений на религию, национализации имущества, изгнания французских плантаторов. Вместо мусульманских одежд на Коморах начали носить джинсы, но проблема была в том, что помимо идеалов 1968 года Суали претворял в жизнь и «маоистские» фантазии — отряды молодежной милиции «Муасси», местного варианта хунвейбинов, терроризировали крестьян и представителей духовенства. Местные и эмигрировавшие элиты в ответ плели заговор. Контракт с Денаром, несмотря на кажущуюся простоту, был самым нетипичным в истории. Француз принял на себя часть финансирования операции, заложив принадлежащее ему имущество.
Он действительно подходил к концу — это ощущали все легендарные командиры, стремившиеся поскорее увековечить свое имя и остаться в истории как заметные, а часто и ключевые персонажи. Методы, впрочем, были разные: пока Майк Хоар писал воспоминания и консультировал голливудских режиссеров, Боб Денар решил взять реванш, благо имелось подходящее место — Коморские острова, бывшая французская колония, только что (в июле 1975 года) получившая независимость. Президентом при поддержке французских плантаторов стал Ахмед Абдалла Абдеррахман, Денара он призвал, чтобы тот обучил армию независимого государства. Впрочем, амбиции француза были несколько больше — спустя месяц он помог организовать бескровный переворот в пользу принца Саида Ибрагима, который возглавил Али Суали, маоист и участник «красного мая» в Париже. Принц, однако, власть из рук заговорщиков не принял, а вскоре умер во время хаджа. Главным политиком Комор стал Суали сначала неформально, а затем, свергнув в январе 1976 своего марионеточного президента, и официально. Денар, получивший от нового правителя прозвище «Мистер "уладь это"», с Комор отбыл.
Он вернулся спустя два года, подписав с Союзом коморцев во Франции (в число которых входил и Ахмед Абдалла) контракт на свержение Суали. Тот не устраивал многих из-за гонений на религию, национализации имущества, изгнания французских плантаторов. Вместо мусульманских одежд на Коморах начали носить джинсы, но проблема была в том, что помимо идеалов 1968 года Суали претворял в жизнь и «маоистские» фантазии — отряды молодежной милиции «Муасси», местного варианта хунвейбинов, терроризировали крестьян и представителей духовенства. Местные и эмигрировавшие элиты в ответ плели заговор. Контракт с Денаром, несмотря на кажущуюся простоту, был самым нетипичным в истории. Француз принял на себя часть финансирования операции, заложив принадлежащее ему имущество.
В 1976 году победившая в Анголе при поддержке СССР «марксистская» МПЛА инициировала суд (по сути, первый громкий и публичный процесс) над тринадцатью пленными наемниками: четверо из них были казнены, остальные получили длительные тюремные сроки. Годом позже была принята Конвенция ОАЕ (Организации африканского единства) о ликвидации наемничества в Африке 1977 года.
Он действительно подходил к концу — это ощущали все легендарные командиры, стремившиеся поскорее увековечить свое имя и остаться в истории как заметные, а часто и ключевые персонажи. Методы, впрочем, были разные: пока Майк Хоар писал воспоминания и консультировал голливудских режиссеров, Боб Денар решил взять реванш, благо имелось подходящее место — Коморские острова, бывшая французская колония, только что (в июле 1975 года) получившая независимость. Президентом при поддержке французских плантаторов стал Ахмед Абдалла Абдеррахман, Денара он призвал, чтобы тот обучил армию независимого государства. Впрочем, амбиции француза были несколько больше — спустя месяц он помог организовать бескровный переворот в пользу принца Саида Ибрагима, который возглавил Али Суали, маоист и участник «красного мая» в Париже. Принц, однако, власть из рук заговорщиков не принял, а вскоре умер во время хаджа. Главным политиком Комор стал Суали сначала неформально, а затем, свергнув в январе 1976 своего марионеточного президента, и официально. Денар, получивший от нового правителя прозвище «Мистер "уладь это"», с Комор отбыл.
Он вернулся спустя два года, подписав с Союзом коморцев во Франции (в число которых входил и Ахмед Абдалла) контракт на свержение Суали. Тот не устраивал многих из-за гонений на религию, национализации имущества, изгнания французских плантаторов. Вместо мусульманских одежд на Коморах начали носить джинсы, но проблема была в том, что помимо идеалов 1968 года Суали претворял в жизнь и «маоистские» фантазии — отряды молодежной милиции «Муасси», местного варианта хунвейбинов, терроризировали крестьян и представителей духовенства. Местные и эмигрировавшие элиты в ответ плели заговор. Контракт с Денаром, несмотря на кажущуюся простоту, был самым нетипичным в истории. Француз принял на себя часть финансирования операции, заложив принадлежащее ему имущество.
Он действительно подходил к концу — это ощущали все легендарные командиры, стремившиеся поскорее увековечить свое имя и остаться в истории как заметные, а часто и ключевые персонажи. Методы, впрочем, были разные: пока Майк Хоар писал воспоминания и консультировал голливудских режиссеров, Боб Денар решил взять реванш, благо имелось подходящее место — Коморские острова, бывшая французская колония, только что (в июле 1975 года) получившая независимость. Президентом при поддержке французских плантаторов стал Ахмед Абдалла Абдеррахман, Денара он призвал, чтобы тот обучил армию независимого государства. Впрочем, амбиции француза были несколько больше — спустя месяц он помог организовать бескровный переворот в пользу принца Саида Ибрагима, который возглавил Али Суали, маоист и участник «красного мая» в Париже. Принц, однако, власть из рук заговорщиков не принял, а вскоре умер во время хаджа. Главным политиком Комор стал Суали сначала неформально, а затем, свергнув в январе 1976 своего марионеточного президента, и официально. Денар, получивший от нового правителя прозвище «Мистер "уладь это"», с Комор отбыл.
Он вернулся спустя два года, подписав с Союзом коморцев во Франции (в число которых входил и Ахмед Абдалла) контракт на свержение Суали. Тот не устраивал многих из-за гонений на религию, национализации имущества, изгнания французских плантаторов. Вместо мусульманских одежд на Коморах начали носить джинсы, но проблема была в том, что помимо идеалов 1968 года Суали претворял в жизнь и «маоистские» фантазии — отряды молодежной милиции «Муасси», местного варианта хунвейбинов, терроризировали крестьян и представителей духовенства. Местные и эмигрировавшие элиты в ответ плели заговор. Контракт с Денаром, несмотря на кажущуюся простоту, был самым нетипичным в истории. Француз принял на себя часть финансирования операции, заложив принадлежащее ему имущество.
Афиша к фильму «Темнота солнца» (в оригинале фильм называется
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
«The Mercenaries» - «Наемники»), 1968 год
Боб Денар покидает мечеть Морони в окружении телохранителей. Коморские острова, 1989 год.
В ночь с 14 на 15 мая 1978 года Денар и его люди (ему удалось нанять 45 бойцов) высадились на пляже столичного острова Гран-Комор, разделившись на три группы (одна должна была захватить радиостанцию, другая военные лагеря, Денар возглавлял третью, целью которой был президентсткий дворец). К утру дело было сделано — остров находился под контролем людей Денара, переворот прошел почти бескровно (десять погибших с противоборствующей стороны, ни одного у наемников). Француз выступил по радио, представился полковником Саидом Мустафой Мухаджу (для краткости «полковник Папа»), заявил, что Суали низложен, а новый политико-военный директорат будет сформирован вскорости. Там же он заявил о намерении принять ислам и жениться на жительнице Комор.
Через неделю на Коморы вернулся из изгнания бывший президент Ахмед Абдалла, быстро обнаруживший, что его официальный статус имеет довольно сомнительную ценность — «президентом №1» на Коморах считали Денара. Африканские лидеры были в ярости от того, что страной правил белый наемник, Иди Амин даже обещал ввести на Коморы войска. У Абдаллы ушло 4 месяца на то, чтобы тот покинул страну, понадобились даже переговоры с французским.
В сентябре 1978 года Денара торжественно проводили в аэропорт. На островах он оставил трех своих жен. Через год «Полковник Папа» снова вернулся, занялся бизнесом, возглавил президентскую гвардию. Он все еще управлял Коморами как своей вотчиной, даже создал там базу для наемников, но теперь учел ошибки прошлого и уступил Абдалле место формального лидера. Такой подход работал до 1989 года, но после того, как действующий президент отдал приказ о разоружении гвардии, он был убит в присутствии Денара в своем собственном кабинете (обстоятельства так и не выяснены). Французское правительство, недовольное происходящим, подготовило группировку вторжения, но Денар покинул Коморы и в скором времени объявился в ЮАР, откуда его экстрадировали во Францию и в 1993 судили за неудачный переворот в Бенине в 1977 году. Он получил пять лет с отсрочкой приговора, не провел в тюрьме ни дня и в 1995 снова попытался захватить власть на Коморах, но времена изменились, и 600 французских солдат, высадившихся на «столичном острове» архипелага, помешали «Полковнику Папе» обосноваться на островах. Он был арестован, отправлен во Францию и больше никогда не участвовал в войнах.
Через неделю на Коморы вернулся из изгнания бывший президент Ахмед Абдалла, быстро обнаруживший, что его официальный статус имеет довольно сомнительную ценность — «президентом №1» на Коморах считали Денара. Африканские лидеры были в ярости от того, что страной правил белый наемник, Иди Амин даже обещал ввести на Коморы войска. У Абдаллы ушло 4 месяца на то, чтобы тот покинул страну, понадобились даже переговоры с французским.
В сентябре 1978 года Денара торжественно проводили в аэропорт. На островах он оставил трех своих жен. Через год «Полковник Папа» снова вернулся, занялся бизнесом, возглавил президентскую гвардию. Он все еще управлял Коморами как своей вотчиной, даже создал там базу для наемников, но теперь учел ошибки прошлого и уступил Абдалле место формального лидера. Такой подход работал до 1989 года, но после того, как действующий президент отдал приказ о разоружении гвардии, он был убит в присутствии Денара в своем собственном кабинете (обстоятельства так и не выяснены). Французское правительство, недовольное происходящим, подготовило группировку вторжения, но Денар покинул Коморы и в скором времени объявился в ЮАР, откуда его экстрадировали во Францию и в 1993 судили за неудачный переворот в Бенине в 1977 году. Он получил пять лет с отсрочкой приговора, не провел в тюрьме ни дня и в 1995 снова попытался захватить власть на Коморах, но времена изменились, и 600 французских солдат, высадившихся на «столичном острове» архипелага, помешали «Полковнику Папе» обосноваться на островах. Он был арестован, отправлен во Францию и больше никогда не участвовал в войнах.
В ночь с 14 на 15 мая 1978 года Денар и его люди (ему удалось нанять 45 бойцов) высадились на пляже столичного острова Гран-Комор, разделившись на три группы (одна должна была захватить радиостанцию, другая военные лагеря, Денар возглавлял третью, целью которой был президентсткий дворец). К утру дело было сделано — остров находился под контролем людей Денара, переворот прошел почти бескровно (десять погибших с противоборствующей стороны, ни одного у наемников). Француз выступил по радио, представился полковником Саидом Мустафой Мухаджу (для краткости «полковник Папа»), заявил, что Суали низложен, а новый политико-военный директорат будет сформирован вскорости. Там же он заявил о намерении принять ислам и жениться на жительнице Комор.
Через неделю на Коморы вернулся из изгнания бывший президент Ахмед Абдалла, быстро обнаруживший, что его официальный статус имеет довольно сомнительную ценность — «президентом №1» на Коморах считали Денара. Африканские лидеры были в ярости от того, что страной правил белый наемник, Иди Амин даже обещал ввести на Коморы войска. У Абдаллы ушло 4 месяца на то, чтобы тот покинул страну, понадобились даже переговоры с французским.
В сентябре 1978 года Денара торжественно проводили в аэропорт. На островах он оставил трех своих жен. Через год «Полковник Папа» снова вернулся, занялся бизнесом, возглавил президентскую гвардию. Он все еще управлял Коморами как своей вотчиной, даже создал там базу для наемников, но теперь учел ошибки прошлого и уступил Абдалле место формального лидера. Такой подход работал до 1989 года, но после того, как действующий президент отдал приказ о разоружении гвардии, он был убит в присутствии Денара в своем собственном кабинете (обстоятельства так и не выяснены). Французское правительство, недовольное происходящим, подготовило группировку вторжения, но Денар покинул Коморы и в скором времени объявился в ЮАР, откуда его экстрадировали во Францию и в 1993 судили за неудачный переворот в Бенине в 1977 году. Он получил пять лет с отсрочкой приговора, не провел в тюрьме ни дня и в 1995 снова попытался захватить власть на Коморах, но времена изменились, и 600 французских солдат, высадившихся на «столичном острове» архипелага, помешали «Полковнику Папе» обосноваться на островах. Он был арестован, отправлен во Францию и больше никогда не участвовал в войнах.
Через неделю на Коморы вернулся из изгнания бывший президент Ахмед Абдалла, быстро обнаруживший, что его официальный статус имеет довольно сомнительную ценность — «президентом №1» на Коморах считали Денара. Африканские лидеры были в ярости от того, что страной правил белый наемник, Иди Амин даже обещал ввести на Коморы войска. У Абдаллы ушло 4 месяца на то, чтобы тот покинул страну, понадобились даже переговоры с французским.
В сентябре 1978 года Денара торжественно проводили в аэропорт. На островах он оставил трех своих жен. Через год «Полковник Папа» снова вернулся, занялся бизнесом, возглавил президентскую гвардию. Он все еще управлял Коморами как своей вотчиной, даже создал там базу для наемников, но теперь учел ошибки прошлого и уступил Абдалле место формального лидера. Такой подход работал до 1989 года, но после того, как действующий президент отдал приказ о разоружении гвардии, он был убит в присутствии Денара в своем собственном кабинете (обстоятельства так и не выяснены). Французское правительство, недовольное происходящим, подготовило группировку вторжения, но Денар покинул Коморы и в скором времени объявился в ЮАР, откуда его экстрадировали во Францию и в 1993 судили за неудачный переворот в Бенине в 1977 году. Он получил пять лет с отсрочкой приговора, не провел в тюрьме ни дня и в 1995 снова попытался захватить власть на Коморах, но времена изменились, и 600 французских солдат, высадившихся на «столичном острове» архипелага, помешали «Полковнику Папе» обосноваться на островах. Он был арестован, отправлен во Францию и больше никогда не участвовал в войнах.
Арест Боба Денара и отряда его наемников на Коморских островах. 1995 год
Теплые острова манили не только Денара. Его успех на Коморах вдохновил и Майка Хора. Он избрал своей целью Сейшелы, сговорился с военной разведкой ЮАР и эмигрантами, изгнанными с островов новым правителем, пригласил ветеранов-наемников. Команда в 75 человек вполне могла принести Хору власть, но затея провалилась. 25 ноября 1981 года таможенник в аэропорту, куда прибыли люди Хора под разными легендами, нащупал в одной из сумок АК и поднял шум. Наемники держали под контролем аэропорт, но фактор внезапности был утрачен, операция провалилась. Для отступления они захватили самолет, направили его в ЮАР, но тамошние власти не желали давать повод для подозрений в сговоре. Людей Хора и его самого арестовали, судили за воздушный терроризм и приговорили к длительным срокам. Ни один из осужденных не отбыл срок полностью, сам «Бешеный Майк» отсидел меньше четырех лет. Он больше никогда не возвращался в наемнический бизнес.
Наемничество в классическом виде уходило в прошлое — легендарные командиры, завоевавшие себе успех еще в Катанге или Нигерии, выходили на пенсию. Международное сообщество от молчаливого невмешательства в вопросы использования наемничества переходило к решительному осуждению. В 1989 году Генеральная Ассамблея ООН сформулировала и одобрила Международную конвенцию о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников. Казалось, что не только «золотой век» наемников подошел к концу, под вопросом была вообще вся сфера частных военных услуг. Это была иллюзия. Международные соглашения сделали мировой рынок солдат за зарплату куда более стабильным, чем раньше.
Наемничество в классическом виде уходило в прошлое — легендарные командиры, завоевавшие себе успех еще в Катанге или Нигерии, выходили на пенсию. Международное сообщество от молчаливого невмешательства в вопросы использования наемничества переходило к решительному осуждению. В 1989 году Генеральная Ассамблея ООН сформулировала и одобрила Международную конвенцию о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников. Казалось, что не только «золотой век» наемников подошел к концу, под вопросом была вообще вся сфера частных военных услуг. Это была иллюзия. Международные соглашения сделали мировой рынок солдат за зарплату куда более стабильным, чем раньше.
Теплые острова манили не только Денара. Его успех на Коморах вдохновил и Майка Хора. Он избрал своей целью Сейшелы, сговорился с военной разведкой ЮАР и эмигрантами, изгнанными с островов новым правителем, пригласил ветеранов-наемников. Команда в 75 человек вполне могла принести Хору власть, но затея провалилась. 25 ноября 1981 года таможенник в аэропорту, куда прибыли люди Хора под разными легендами, нащупал в одной из сумок АК и поднял шум. Наемники держали под контролем аэропорт, но фактор внезапности был утрачен, операция провалилась. Для отступления они захватили самолет, направили его в ЮАР, но тамошние власти не желали давать повод для подозрений в сговоре. Людей Хора и его самого арестовали, судили за воздушный терроризм и приговорили к длительным срокам. Ни один из осужденных не отбыл срок полностью, сам «Бешеный Майк» отсидел меньше четырех лет. Он больше никогда не возвращался в наемнический бизнес.
Наемничество в классическом виде уходило в прошлое — легендарные командиры, завоевавшие себе успех еще в Катанге или Нигерии, выходили на пенсию. Международное сообщество от молчаливого невмешательства в вопросы использования наемничества переходило к решительному осуждению. В 1989 году Генеральная Ассамблея ООН сформулировала и одобрила Международную конвенцию о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников. Казалось, что не только «золотой век» наемников подошел к концу, под вопросом была вообще вся сфера частных военных услуг. Это была иллюзия. Международные соглашения сделали мировой рынок солдат за зарплату куда более стабильным, чем раньше.
Наемничество в классическом виде уходило в прошлое — легендарные командиры, завоевавшие себе успех еще в Катанге или Нигерии, выходили на пенсию. Международное сообщество от молчаливого невмешательства в вопросы использования наемничества переходило к решительному осуждению. В 1989 году Генеральная Ассамблея ООН сформулировала и одобрила Международную конвенцию о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников. Казалось, что не только «золотой век» наемников подошел к концу, под вопросом была вообще вся сфера частных военных услуг. Это была иллюзия. Международные соглашения сделали мировой рынок солдат за зарплату куда более стабильным, чем раньше.
Текст: Александра Виграйзер
Иллюстрации: Влад Милушкин
Продюсер проекта: Илья Иванов
Выпускающий редактор: Татьяна Почуева, Юлия Любимова
Дизайн и верстка: Мария Терехова, Дарья Решке
Корректор: Наталья Сафонова
Фотографии: Keystone/Hulton Archive/Getty Images; Charles Breijer,
National Archives of the Netherlands/Anefo; AFP; Keystone/Getty Images;
UN Photo/KG; Bettmann/Getty Images; Alexander Joe/AFP; Wikimedia Commons
© All Right Reserved.
Snob
[email protected]