Дмитрий Миняев, юрист компании «Семейный арбитр», вспоминает нетривиальный случай из практики, где для установления истины потребовалось целых три ДНК-теста.

Однажды на консультацию к Дмитрию пришел молодой человек по имени Марат. В студенческие годы он снимал квартиру вместе с другом Борисом и сокурсницей Анной. Анна родила ребенка. Какое-то время спустя отношения молодых людей испортились, и друзья разъехались. Марат считал отцом ребенка себя и пришел к юристу, чтобы узнать, как оформить отцовство и избежать возможных неприятностей. Юрист предложил для начала надежно установить сам факт отцовства.

Марат без ведома Анны взял ДНК-материал ребенка и отправил его на экспертизу. Сходство с ним по STR-маркерам составило лишь 74%. Такой результат интерпретируется как однозначно отрицательный. Марат расстроился: очевидно, отцом был Борис. Однако через пару месяцев Марат узнал, что Борис тоже тайно провел экспертизу на отцовство и его вероятность оказалась 73%.

Анна, не зная о результатах ДНК-тестов, связалась с Маратом и предложила отправиться в загс для оформления отцовства. Когда он рассказал женщине о тесте, она бросила трубку. Уверенная в том, что Марат с Борисом не общаются, Анна связалась с последним и предложила оформить отцовство ему — ведь ребенок якобы от него. Но и здесь Анну ждало разочарование.

Однако она не отчаялась и обратилась в суд. Еще одним возможным отцом ребенка был женатый мужчина. Анна подала иск, и в феврале 2019 года Тверской районный суд Москвы вынес решение: теперь у ребенка есть официальный отец.

Развязку другой истории, связанной с установлением родства, недавно могли увидеть зрители Первого канала.

Живописец Елизавета Лавинская, выходец из известной семьи художников, всю жизнь была уверена, что она внучка поэта Владимира Маяковского. И это было больше, чем семейное предание: о дружбе Маяковского с художником-конструктивистом Антоном Лавинским и о возможной связи с его женой Елизаветой в среде московской творческой интеллигенции слышали многие.

С аналогичным убеждением рос американец Роджер Томпсон, чья мать Патрисия не раз утверждала, что является дочерью великого поэта. В 1925 году Маяковский, будучи в Нью-Йорке, познакомился с эмигранткой Элли Джонс (урожденной Елизаветой Зиберт). На следующий год Элли родила дочь, которую, по легенде, они оба считали плодом своей любви.

Однако официально Маяковский никогда не состоял в браке и не заявлял о наличии детей. К тому же ДНК-материала поэта в распоряжении исследователей к настоящему времени нет. Таким образом прямое установление отцовства было невозможно. Тем более, что и отец Елизаветы Никита Лавинский не дожил до эпохи ДНК-тестирования.

И Елизавета Лавинская, и Роджер Томпсон поначалу подвергали сомнению семейные предания друг друга и вовсе не были уверены в родстве. Но в итоге они согласились на ДНК-тестирование. Если бы родство между ними не подтвердилось, это не исключало бы возможность родства с Маяковским для каждого в отдельности. Отрицательный результат свидетельствовал бы лишь о том, что по крайней мере один из претендентов ошибается.

И вот в ноябре 2019 года в эфире программы «Пусть говорят» были обнародованы результаты теста: с вероятностью 92,86% Елизавета и Роджер — двоюродные брат и сестра. Таким образом было доказано существование потомков Владимира Маяковского и подтверждены сразу две семейные легенды.

Еще одна резонансная история связана с раскопками, которые были проведены прошлым летом в Смоленске в рамках совместной российско-французской археологической экспедиции. Под фундаментом танцплощадки советской эпохи исследователи обнаружили захоронение с останками мужчины 40–45 лет, у которого отсутствовала левая нога ниже бедра.

Инициатор раскопок, французский историк Пьер Малиновский, ликовал: судя по приметам, скелет принадлежал наполеоновскому генералу Гюдену. Сезар Шарль Этьен Гюден де ля Саблонньер, однокашник и друг Бонопарта, участвовал в кампании 1812 года, том числе в Смоленском сражении, где французы одержали победу. Гюден в бою у Валутиной горы был тяжело ранен — прямым попаданием пушечного ядра ему оторвало ногу. Раненого генерала перевезли в Смоленск, где он умер на руках у Наполеона. Сердце генерала отправили на родину, а тело захоронили в Лопатинском саду Смоленска. Долгое время могила считалась утерянной.

Антропологи Института археологии РАН изучили бедренную кость погребенного и подтвердили, что конечность могла быть оторвана в результате взрывной травмы. Но окончательный ответ мог дать только генетический анализ. Эксперты Главного управления криминалистики Следственного комитета России исследовали зубы из захоронения и выделили ДНК, установив генетические признаки покойного. Часть образцов передали для исследования во Францию. Там по запросу одного из потомков генерала был вскрыт семейный склеп и взяты образцы тканей близких родственников Гюдена. ДНК-тест полностью подтвердил догадки археологов.