Я живу в сталинке на улице Вавилова, офис снимаю неподалеку, в Доме художника. От дома до офиса я могу дойти пешком, но если надо по-быстрому — беру самокат — самый удобный для меня вид транспорта. Сейчас модно критиковать самокаты, и это кажется мне странным, потому что еще несколько лет назад все с придыханием говорили о европейском опыте. И вот самокаты появились и у нас в Москве, ими удобно пользоваться, они компактны и экологичны. Но вместо того, чтобы создавать городскую инфраструктуру, все взялись критиковать. У меня самокат самый простой, но я с большим удовольствием пользуюсь прокатными электрическими, в том числе когда бываю в других городах. Сейчас так я добираюсь не только до офиса, но и до других любимых мест в моем районе.

Моя мама много лет руководит Дарвиновским музеем: при ней начали строить новое здание, в которое музей переехал из подвала на Пироговской улице. В 2013 году в музей ворвались «православные активисты» и стали разбрасывать с третьего этажа листовки с креационистскими лозунгами. Часть листовок застряла в ветках сосны в центральном зале и повредила иголки. Я помню, как сильно это расстроило маму, ведь буквально каждую иголочку сотрудники приклеивали вручную.

Я с детьми (а их у меня трое; сыновьям 17 лет и четыре года, а дочери 13 лет) провожу там очень много времени и знаю, с какой любовью создан этот музей. Моя дочь долгое время писала письма музейным экспонатам. В одном из залов есть потрепанная свинка, которую пытаются съесть котята ягуара. Однажды дочь написала ей вот такое письмо: «Маша Блинова (не знаю почему, но она назвала свинку так), когда я тебя в последний раз видела, ты очень плохо выглядела. Очень беспокоюсь о твоем здоровье!»

Дарвиновский музей

Черемушкинский рынок

Я очень люблю Сеул и корейскую кухню. На Черемушкинском рынке, до которого всего три минуты на самокате от моего дома, есть замечательная аутентичная корейская забегаловка, куда я часто хожу обедать. Иногда — с ребятами из офиса, который буквально через дорогу. Мы знаем всех продавцов в лицо, а они — нас. Я не люблю кафе и рестораны, мне там некомфортно. Я вообще не понимаю, зачем тратить деньги на дорогие рестораны, когда есть такие места. Мне нравится рыночный формат, а шум и суета совсем не напрягают.

У Черемушкинского рынка, как и у всех прочих в Москве, случилось раздвоение личности. Люди предпочитают покупать овощи, фрукты, мясо и рыбу в супермаркете, поэтому на рынке цены на продукты ужасно высоки. В супермаркете за углом черешня будет стоить 100–200 рублей, а на рынке — 1100. И вот получается, что на рынке можно недорого и вкусно поесть, выбирая из всего многообразия представленных там забегаловок, а килограмм черешни купить просто невозможно.

Паб «Конор Мак Несса»

Удивительно некомфортный, но дорогой нашему сердцу кинотеатр. Недавно его отреставрировали, но он так и остался маленьким. В такой не пойдешь смотреть «Дюну». Нам с супругой нравится ходить туда на какое-нибудь российское кино, вроде «Петровых в гриппе». «Салют» — очень атмосферное место: небольшой экран и кресел всего рядов восемь. Когда с мелким может посидеть бабушка или еще кто-то, мы прямо с утра идем туда смотреть фильмы.

Магазин виниловых пластинок «Звуковой барьер»

Я люблю виниловые пластинки. И это не про хороший звук, а, скорее, про некую ритуальность. В подвале дома № 70/11 на Ленинском есть магазин «Звуковой барьер». Это место выглядит так, будто Плюшкин собирал пластинки. Если вы хотите быстро и просто найти нужную пластинку, вам точно не сюда. Но если у вас есть свободный день, вас не раздражают груды винила, через которые сложно протиснуться (особенно такому крупному мужику, как я), приходите. Только сначала выпейте успокоительное.

Ковыряясь в завалах пластинок, я чувствую себя героем Джека Лондона, который промывает тонны песка в поисках самородка. Это единственное место в Москве, где можно найти по-настоящему раритетные пластинки. Здесь всегда можно купить что-то в подарок для друзей и побаловать себя. Именно там у меня состоялась последняя встреча с Колей Арутюновым незадолго до его смерти. Он постоянно ходил в «Звуковой барьер».

Кинотеатр «Салют»

Если мне хочется пива, я еду в любимый паб — «Конор Мак Несса», всего 10 минут на самокате от моего дома. В Москве много пабов, и сорта там приблизительно одни и те же. Но тут пиво самое вкусное и похмелья от него не бывает. Все потому, что там работают по ирландским правилам: трубы, по которым пиво из кеги поступает в краны, моют в конце каждой смены. Тогда как российские нормативы предполагают, что трубы надо промывать не чаще раза в две недели.

Атмосфера здесь всегда замечательная: приятно проводить время, общаться с людьми, смотреть футбол, пить вкусное пиво, а не просто бухать. Даже официанты ведут себя по-другому — не халдейски-заискивающе, а как хозяева. Они могут довольно остро пошутить или сделать замечание. Они воспринимают бар как свою территорию, на которой действуют определенные правила.

Кстати, решение о своей первой татуировке — логотипе пива HARP — я принял как раз в этом баре. Лет 15 назад мы с ребятами из офиса поспорили, что если я выпью восемь пинт и у меня не будет похмелья, то я набью на руке ирландскую арфу — логотип пива, которое мы пили в тот вечер. Похмелья не было, поэтому на следующий день я пошел в ближайший салон. Татуировку мне набивал какой-то скинхед. Узнав, что это за эскиз, он сказал:

— А, ирлашки, понятно. А зачем тебе?
— Вообще-то я хотел набить Джимми Хендрикса, но так уж вышло...
— Что, правда, негра хотел на себе набить? Ирлашки лучше.

Сейчас у меня есть татуировка с Джимми Хендриксом и много других.