Марк Шагал — удивительный и редкий художник по меркам начала ХХ века. В то время каждый деятель искусства стремился причислить себя к тому или иному «-изму», влиться в ряды уже существующего направления или создать свое собственное. Один только Шагал предпочитал держаться особняком. Он
уверял: «Лично я не уверен, что теория — такое уж благо для искусства. Импрессионизм, кубизм — мне равно чужды. По-моему, искусство — это прежде всего состояние души. А душа свята у всех нас, ходящих по грешной земле. Душа свободна, у нее свой разум, своя логика».
Нелюбовь к конкретным направлениям проявилась у Шагала очень рано, буквально с того самого момента, когда его попытались «научить» рисовать «правильно». Эту попытку предпринял еврейский художник Юдель Пэн. В прошлом он был учеником Ильи Репина, потом осел в Витебске, и именно к нему мать юного Марка привела своего сына, чтобы тот развивал в мальчике талант. Шагал был против такой выучки и продолжал рисовать по-своему, не слушая ничьих наставлений.
Благодаря такой настойчивости ему и удалось нащупать собственный неповторимый стиль. Но не только яркой манерой интересен этот авангардист. Шагал — один из немногих художников, изображавших счастье, чудо и прелесть жизни. Среди великих творцов ХХ века, эпохи кризиса и последующего полного упадка гуманизма, такой верой в светлое начало не мог похвастаться практически никто. Главный образ, созданный Шагалом, — конечно, полет влюбленных. Обогатил этот сюжет и мировой кинематограф: Рой Андерсон для своего фильма «О бесконечности» (2019) снял сцену полета мужчины и женщины в декорациях разрушенного города после глобальной катастрофы. Шагал
рассказывал: «Ребенком я чувствовал, что во всех нас есть некая тревожная сила. Вот почему мои персонажи оказались в небе раньше космонавтов».
Все его творчество — это полеты, бесконечные переходы вещей, лиц, явлений друг в друга. Мир Шагала — это движущаяся от внутреннего беспокойства чудесная живая субстанция. Он
говорил: «Плетни и крыши, срубы и заборы и все, что открывалось дальше, за ними, восхищало меня. Цепочка домов и будок, окошки, ворота, куры, заколоченный заводик, церковь, пологий холм (заброшенное кладбище). Все как на ладони, если глядеть из чердачного окошка, примостившись на полу. Я высовывал голову наружу и вдыхал свежий голубой воздух. Мимо проносились птицы».
Витебск Шагала не был городом искусств, в нем не было арт-объектов — и какие могли быть арт-объекты в провинциальном городке начала прошлого века? Из-за нехватки прекрасного в окружающей жизни Марк страстно рвался сначала в Петербург, а потом и в Париж. Как настоящий художник, он хотел окружить себя искусством. В наши дни Шагал мог бы жить, например, в пентхаусе — благодаря обилию света в пространстве такого типа работать было бы удобнее.