Пишущая машинка

А ведь и правда жалко...ну и пусть ими уже никто не пользуется, зато целая часть истории была жива! Я вот помню, что печатные машинки иногда так усердно клацали, что рвали бумагу (текст был как будто с перфорацией))

А нас была Continental. Серая, с коричневыми клавишами, с блестящим рычажком для перемещения каретки и конечно, со звонком. Я как раз и засыпала, и часто просыпалась под стрекотание этой машинки. Зато сколько в дом приходило молодых поэтов и прозаиков, и самиздатчиков, и сценаристов. И дядька двоюродный, который приносил свои бездарные пьесы, и мама однажды не выдержала, и спросила: – «Димочка, а кому ты все это пишешь? Кто это будет читать?» На что он ответил ей: «Люба – ты дура». А она ему лаконично: –« А ты овца беременная». Вот и поговорили. С тех пор почему-то у меня беременная овца ассоциируется не с каракулем, а с бездарностью и тщетой литературных трудов. А потом уже я, работая секретаршей в Патриса Лумумба, взяла машинку на прокат, где-то у черта на куличиках, за 12 рублей в месяц, плюс возвращение домой на такси, а халтура за месяц стоила всего 20 рублей – 40 копеек лист. Эпикризы через пол интервала, после прочтения которых, так и хотелось спросить молодых ординаторов: «Как, она еще жива?» И один мерзкий старший научный сотрудник, который вместо трех рублей принес мне яблоко, как это было горько, потому что хотелось мяса и шоколада, а вместо трех рублей мне яблоко принесли. И вообще, чистого дохода за месяц только 6 рублей и бессонные ночи. Убийственный результат.

 А машинка жива и сейчас. Стоит у мамы в шкафу. Серая, лаконичная в своей мягкой  геометрии и блеске рычажка, с золотистыми буквами CONTINENTAL. Жаль, что приметы эпохи постепенно умирают…

У моей бабушки была. Я так понимаю, что от деда осталась, когда он ушел. Бабушке вроде она была без надобности...Хотя что-то она на ней печатала. И я, в детстве тоже, самозабвенно. А на стене, между африканских масок, висел портрет Маяковского - папа рисовал. И я перетягивала тяжелую каретку, и представляла, что Маяковский это Я, в клубах сигаретного дыма. И хотя дыма как такового и не было, но запах по квартире летал - дядя смолил как паровоз. И я хмурила брови и задавалась вопросом - Что такое хорошо, и что такое плохо. Тогда мне казалось, что я вырасту, и обязательно напечатаю на этой машинке что-нибудь великое.

А мне мама не разрешала трогать машинку, иногда только рычажок подвинуть. А еще помню, как она работала. Проигрыватель транслировал Высоцкого - Я як истребитель. В руке сигарета. И шпарила по 50 листов в минуту))

У меня дома жива мамина трофейная машинка с латинским шрифтом, а с русским шрифтом мы с мужем в свое время(семидесятые) купили старенькую Merсedes, но в хорошем состоянии, и я печатала мужу черновой вариант диссера. Сколько Вы воспоминаний всколыхнули своей статьей, Алексей!  Куда их (машинки) теперь? Только в музей, где-нибудь, наверняка, есть такой.

Дряхлая, раздолбанная "Любава" (жигуль в мире машинок - под капотом немецкий "Роботрон", произведенный в Рязани по лицензии) была центром моей детской вселенной - папа на ней писал диссертацию и статьи, везде валялись мотки отработанной ленты, копирка, черновики, на обратной стороне которых можно было рисовать. Еще у меня был волнистый попугай Шурик, страшное трепло, что редко - с тех пор я больше говорящих волнистых не встречал. У Шурика было два сексуальных фетиша: голос министра иностранных дел Э.А.Шеварнадзе из радиоточки и звук папиной пишмашинки. Поскольку Шурик был птицей вольной, он свободно летал по квартире, а в клетку возвращался только поклевать зерна. Так вот, при знакомых звуках Шурик триумфально вздымал хохолок, распушал хвост и начинал буйно носиться по комнате и орать, или бегать взад-вперед, пытаясь перекричать Эдуарда Амвросиевича. Папа тоже входил в творческий раж, ничего не видя и не слыша, кроме стука клавиш. Шурик, жадный до хозяйского внимания и содрогающийся в эротических пароксизмах от звуков машинки, садился ему на плечо и сначала начинал что-то тараторить в ухо, а когда это не производило нужного эффекта, ловко выдирал из папиной роскошной бороды пару волосков. Папа вскакивал, размахивая руками, Шурик в полном восторге с первобытными воплями взмывал к потолку. Вот так у меня и детство прошло: тыр-тыр-тыр-тыр-тыр-бдзынб тыр-тыр-тыр АААААА чортова птица! тыр -тыр-тыр-тыр-бдзынь и т.д.

Я научилась печатать со скоростью плохой машинистки ровнокогда секретаршей директора своей школы работала - на пишущеймашинке. Теперь все кругом удивляются, как это я так быстро на компьютере пишу ( печатаю?). И устроена машинка - мне всегда так казалось - похожимобразом с пианино, и это мне, недоучившейся из упрямства игре нарояле, всегда очень нравилось.

Шутка, которой наши дети уже не поймут: