1. «Любовь» (Love) Гаспара Ноэ

Ноэ — режиссер, который не первый год держит фестиваль в тонусе. В 2002-м Канн был повержен в шок и трепет «Необратимостью», в переломном эпизоде которого героиню Моники Беллуччи зверски насиловали на заплеванном полу ночного подземного перехода, попутно превращая лицо в кровавую кашу. Беллуччи была на премьере цела и невредима, иначе поверить в то, что «Необратимость» — только кино, было бы непросто: достоверности спецэффектов могли позавидовать и в Голливуде. После «Входа в пустоту» (2010) — относительно безобидного, да, с сексом и кровью, но без чрезмерной жестокости — самые трепетные зрители все равно тряслись от ужаса и негодования, посылая в адрес Ноэ проклятия. Новейшую «Любовь» в Канне ждали особо. На пресс-конференции 16 апреля фильма среди объявленных участников не оказалось, но неделю спустя фестиваль «исправился», дополнив внеконкурсную программу полуночным сеансом Ноэ. Точку в монтаже режиссер поставит только накануне премьеры — пока даже в официальном каталоге не указан хронометраж фильма. Известно только, что он — о парне и двух девушках, грандиозный официальный постер напоминает плакат к классической порнокомедии Джесса Франко «Они делают всё», неофициальные (рассмотреть их можно в буклете фильма) обещают залить экран слюной и спермой.

2. «Лобстер» (The Lobster) Йоргоса Лантимоса

Слово «больной», которым ханжи и чистоплюи любят награждать Ноэ, применимо и к абсурдистскому миру грека Лантимоса. Он побеждал в каннской программе «Особый взгляд» с комедией «Клык» — о странной семейке, живущей в полной социальной изоляции, в наглухо отрезанном от мира доме; в итоге обитатели верят всему, что говорит властный папочка: и что страшнее кошки зверя нет, и что выйти за стену можно лишь тогда, когда выпадет правый клык. Что-то Лантимос напридумывал на этот раз? Очевидно, много чего: «Лобстер», участвующий в основном конкурсе, — фантастика про будущее, в котором холостяки, не нашедшие пары за 45 дней, будут превращаться в зверей и изгоняться в леса. Фильм англоязычный, снят с участием интернациональных звезд — от Колина Фаррела и Леа Сейду до Бена Уишоу и Рэчел Вайц.

Кадр из фильма «Лобстер»
Кадр из фильма «Лобстер»

3. «Сказка сказок» (Tale of Tales) Маттео Гарроне

Каннский конкурс-2015 стал своеобразной жертвой глобализации: фильмами на английском увлеклись и итальянцы Паоло Соррентино с Маттео Гарроне, и мексиканец Мишель Франко, и норвежец Йоахим Триер, и франкофонный канадец Дени Вильнев (забегая вперед, заметим, что и среди самых ожидаемых — уже, увы, после Канна — российских фильмов три главных сняты на чужих языках: «Спасение» Ивана Вырыпаева — на английском, «Генерал» Бакура Бакурадзе — на сербском, «Милый Ханс, дорогой Пётр» Александра Миндадзе — на немецком). Притом что в основе «Сказки сказок» — национальное достояние Италии, труд Джамбаттисты Базиле, написанный на неаполитанском диалекте в 1634 году и также известный под названием «Пентамерон». Базиле первым, задолго до Шарля Перро и братьев Гримм, записал сюжеты «Золушки», «Кота в сапогах» и «Спящей красавицы». Всего в «Пентамероне» 50 сказок, рассказанных зачастую в формате «только для взрослых». Гарроне выбрал, кажется, всего три, но стесняться в их изложении не стал; даже трейлер на YouTube можно посмотреть, только подтвердив свой возраст.

Кадр из фильма «Сказка сказок»
Кадр из фильма «Сказка сказок»

4 «Тысяча и одна ночь» (As mil e uma noites) Мигеля Гомеша

Зато португалец Мигель Гомеш не стал себя сдерживать в экранизации арабских сказок: его фильм, смутивший отборщиков официальной программы размахом, состоит из трех частей («Том первый, беспокойный», «Том второй, пустынный» и «Том третий, зачарованный», каждый — по два с лишним часа) и участвует в «Двухнедельнике режиссеров». Все чудесные истории от Шахерезады будут разыграны в современной Португалии.

Кадр из фильма «Тысяча и одна ночь»
Кадр из фильма «Тысяча и одна ночь»

5. «Новый завет» (Le Tout Nouveau Testament) Жако Ван Дормеля

Еще один потенциальный хит «Двухнедельника» — религиозная фантастика бельгийского постановщика, известного в первую очередь «Господином Никто». Короткий синопсис написан от лица малолетней дочки Господа Бога, который якобы живет в Брюсселе под личиной обычного мужичка; среди кадров выделяется тот, где ужасная горилла покидает постель явно недовольной расставанием Катрин Денев. Репортаж со съемок — на французском языке — можно посмотреть здесь (http://www.youtube.com/watch?v=xpxjvRK1BwE)

Кадр из фильма «Новый завет»
Кадр из фильма «Новый завет»

6. «Береги голову» (La Tête Haute) Эммануэль Берко

Катрин Денев играет и в фильме открытия — в кои-то веки им стал не блокбастер формата «Робин Гуд» или «Принцесса Монако», а психологическая драма о трудном подростке (потому у Денев здесь роль второго плана, а на первом — новичок Род Парадо). Эммануэль Берко (она еще и актриса, играющая в конкурсном фильме француженки Майвенн «Мой король») знает толк в резких, надрывных психодрамах: ее дебют «Клеман» (2001) был посвящен буйной эротической связи между 13-летним мальчишкой и взрослой женщиной, в Backstage (2005) в полный отрыв уходили Эммануэль Сенье и Изильд Ле Беско, в ролях поп-дивы а-ля Милен Фармер и ее несовершеннолетней поклонницы соответственно. Первый трейлер доступен по этому адресу.

Кадр из фильма «Береги голову»
Кадр из фильма «Береги голову»

7. «Кэрол» (Carol) Тодда Хейнса

Вспомнив о фильме Берко Backstage, посвященном мучительным, на грани патологии отношениям между дивой и фанаткой, самое время перейти к еще одному конкурсанту 68-го Канна — мелодраме «Кэрол». Эта экранизация совсем не детективного романа Патриции Хайсмит «Цена соли» (он вышел под псевдонимом Клэр Морган) — о лесбийской связи замужней дамы (Кейт Бланшетт) и молодой девушки (Руни Мара). Текст, опубликованный в еще весьма пуританской Америке 1952-го, удивил современников хеппи-эндом, обычно несвойственным гей-литературе. И сегодня авторы историй однополой любви предпочитают трагические развязки, тогда как Хейнс в своей ретростилизации, похоже, склоняется к идиллии. Трейлера пока нет, зато есть сделанный фанами клип из кадров со съемок — вот он.

Кадр из фильма «Кэрол»
Кадр из фильма «Кэрол»

8. «Море деревьев» (The Sea of Trees) Гаса Ван Сэнта

Еще один важный американский режиссер в конкурсе — Гас Ван Сэнт. Поклонение великим метафизикам Беле Тарру и Александру Сокурову довело его до леса самоубийц у подножия горы Фудзи: здесь встречаются герои Мэттью Макконохи и Кена Ватанабе; третий звездный фигурант проекта — Наоми Уоттс.

Кадр из фильма «Море деревьев»
Кадр из фильма «Море деревьев»

9. «Убийца» (Sicario) Дени Вильнёва

Вот еще один конкурсант со стопроцентно сильным женским характером: Эмили Блант играет агента ФБР, разбирающегося с мексиканским наркокартелем («эль сикарио» в этом кровавом и душном мире называют наемных киллеров, для которых изобретательно убить человека проще, чем отобрать у малыша конфетку). При всей складности зачина, чего ждать от этой работы режиссера из Монреаля, до конца непонятно: в его фильмографии есть и страннейшая (возможно, одна из самых странных за всю историю кино) любовная история, случившаяся «32 августа на Земле», и ледяная хроника резни, учиненной в «Политехе». За четким, предельно тщательно продуманным триллером «Пленницы» последовал нарочито невразумительный сюр «Враг» с Джейком Джилленхолом в ролях двух разных, но внешне неотличимых людей. Куда-то занесло Вильнёва сейчас?

Кадр из фильма «Убийца»
Кадр из фильма «Убийца»

10. «Убийца» (The Assassin) Хоу Сяосеня

Дуплетом с «Сикарио» Вильнева выстреливает «Ассасин» уже легендарного тайваньского мастера Хоу. Режиссер, славный крайней неторопливостью повествования, созерцатель номер один, вдруг решил поиграть в жанр боевых искусств. Этот экшн-эпик о временах династии Тан — один из величественных примеров кинематографического долгостроя: Хоу работал над «Убийцей» с 2005 года.

Кадр из фильма «Убийца»
Кадр из фильма «Убийца»

11. «Якудза апокалипсис» (Yakuza Apocalypse) Такаши Миике

Спецсеанс в рамках «Двухнедельника режиссеров» отдан новейшему произведению японского стахановца Миике. В эти дни в российских кинотеатрах идет его предыдущий безумный шедевр «Страшная воля богов» — упоительный квест, в котором красивые японские подростки изобретательно уничтожаются национальными игрушечными символами — куклой Дарумой, Магической Кошкой, Медведем-и-Тьмой и прочими плотоядными матрешками. В рассказе про якудза Миике тоже нашел новые обертона, сделав мафиозного босса Камиуру ни много ни мало вампиром. Вот как это будет выглядеть.

Кадр из фильма «Якудза апокалипсис»
Кадр из фильма «Якудза апокалипсис»

12. «Мир нам в наших снах» (Peace to Us in Our Dreams) Шарунаса Бартаса

На другом полюсе «Двухнедельника» — наверняка, негромкая и молчаливая семейная драма литовского гения Бартаса. Ради таких контрастов и затеваются фестивали.

Кадр из фильма «Мир нам в наших снах»
Кадр из фильма «Мир нам в наших снах»

13. «Высокое солнце» (Zvizdan) Далибора Матанича

В секции «Особый взгляд» самым вызывающим выглядит фильм хорвата Далибора Матанича. О его своенравном режиссерском почерке заговорили после чернейшей, до тошноты и обморока, комедии «Милые мертвые девочки» (2002), где еще не оправившийся от военного посттравматического синдрома Загреб выглядел городом исключительных ублюдков и чудовищ. «Мать асфальта» (2010) в русском интернете называют хорватским «Грузом 200». Однако предыдущий фильм Матанича Majstori на родине сочли неожиданно светлым (до России он пока ни в каком виде не добрался, так что повременим с оценками). Новая картина обещает быть трехчастной модификацией «Ромео и Джульетты» — на огнеопасном балканском материале.

Кадр из фильма «Высокое солнце»
Кадр из фильма «Высокое солнце»