«У русских есть потребность высказаться». Греческий актер о жизни в России

О русском театре и князе Мышкине

С русской театральной школой я познакомился, когда учился в Афинах. Один из летних мастер-классов проводил педагог, который год учился в ГИТИСе у Хейфеца. Меня заинтересовал его подход к работе и разбору материала, его способ «одомашнить характер» персонажа. Я понял, что хотел бы получше изучить эту школу, тогда у меня и созрело решение ехать поступать в Москву.

В афинской театральной школе из русских авторов больше всего внимания уделялось Чехову. Конечно, мы тогда не понимали, как найти к нему правильный подход. Чехова вообще воспринимали как романтика, который писал легкие, воздушные пьесы. Да и представление о чеховских героях было немного поверхностным: русские, которые живут где-то далеко, много разговаривают и философствуют.

Моя любимая роль — князь Мышкин из «Идиота» Достоевского, которую я играл в дипломном спектакле в Афинах. Конечно, он русский герой, раненая душа, где бы ты его ни трогал — он раненный везде. И в то же самое время он кажется мне героем интернациональным, он — воплощение души человека, вне зависимости от стран, времен и национальностей. Я думаю, что есть что-то общее, что связывает людей во всем мире. Месяц назад я был в Аргентине, в самой южной части страны, и услышал там слово Mamihlapinatapai, которое внесено в Книгу рекордов Гиннесса как самое труднопереводимое слово. Его значение созвучно и современному человеку: чувство, которое охватывает двух людей, которые смотрят друг на друга, хотят сказать одно и то же, но не могут. Это слово появилось тысячи лет назад у яганов, которые к сегодняшнему дню практически исчезли как народ. Но слово осталось. Значит, есть какая-то нить, которая связывает людей сквозь века от северной до южной точки нашей планеты.

О неожиданных предсказаниях и отзывчивости русских

Помню свое состояние, когда впервые летел в Москву. Я был очень испуган, потому что я даже не представлял, что такое «Аэрофлот». Я думал, что это какая-то советская фирма, от которой непонятно чего ожидать. Тогда я записал в дневнике приблизительно такой текст: «Я лечу с этим “Аэрофлотом”. Не понятно, что меня ждет. Дай бог, чтобы я долетел». Рядом со мной сидела русская женщина, с которой мы начали разговаривать. Несмотря на то что я знал тогда около 20 русских слов, у нас состоялась интересная беседа, в конце которой она сказала такие пророческие слова: «Знаешь, ты очень красивый, я думаю, ты будешь в русском телевизоре». Я очень удивился, потому что на тот момент у меня не было никаких амбиций, я просто планировал отучиться два года в Москве и уехать домой.

Я не помню ни одного случая, когда мне нужна была помощь в Москве и никто бы не откликнулся. Когда я заканчивал первый курс в мастерской Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова в ГИТИСе, в Греции начался кризис. Мы с родителями обсудили финансовую ситуацию в семье и вместе приняли решение, что я возвращаюсь домой. Перед летними каникулами в институте состоялось собрание, где Каменькович объявил, что я уезжаю. «Димитрис уезжает, он поедет в армию», — сказал он. Я понял, что он просто не хотел говорить, что мой отъезд связан с деньгами. После этого собрания ко мне подошел мой однокурсник Костя Муханов и спросил: «Дим, зачем ты уезжаешь?» А я ему правду сказал: что деньги закончились, что мне нужно ехать домой и работать. Он, разумеется, знал, что я очень хотел остаться и доучиться в ГИТИСе, но выбора тогда у меня не было. Костя подумал и сказал: «Давай сделаем так: мы соберем с ребятами деньги на следующие полгода твоего обучения, а ты пока найдешь работу в Москве». И мои однокурсники действительно все организовали, а я нашел учеников и начал преподавать им греческий язык.

О везении, проекте «Ехал грека» и людях из глубинки

Все актеры мечтают, что кто-то вдруг позвонит и пригласит их на главную роль в хорошем фильме. Мне повезло. Мой педагог по танцам Рамуне Ходоркайте предложила мою кандидатуру на роль ведущего проекта, в котором иностранец ездит по России. Меня утвердили, тогда и родилось название — «Ехал грека». Первые съемки были запланированы по маршруту городов Золотого кольца, но мы сразу решили, что не поедем по самым популярным туристическим местам, а заглянем в глубинку, посмотрим, как живут люди, и послушаем их истории. Проект оказался успешным, и в новых выпусках, которые будут показывать с 8 марта на канале «Культура», мы продолжили путешествие по северу России.

Недавно мы снимали сюжет про женщину-соцработника, которая носит еду старикам и старушкам, живущим в отдаленной деревне. Мы встретились с ней и пошли по маршруту, по которому она ходит ежедневно: лес, ужасная дорога, сугробы, лужи. Через 20 минут я начал замерзать и спросил: «Неужели вы делаете это каждый день, даже в минус двадцать?» Она ответила: «Ну, а что же делать? Если я не пойду, бабушкам и дедушкам будет нечего кушать. Я просыпаюсь в пять утра, рублю дрова, топлю печь, готовлю завтрак для детей. Просыпаются дети, я их кормлю, одеваю, веду в школу. Иду на работу. Когда возвращаюсь домой, опять рублю дрова, топлю печь, укладываю детей спать, а сама ложусь в час ночи». Я не мог поверить и спросил, не устает ли она от такой жизни. Она ответила: «Нет, я привыкла». И после этого скажи мне, как можно не любить русского человека?

От северных людей у меня осталось большое впечатление. У них совершенно другие условия жизни, тяжелая работа, огромные расстояния, холодно восемь месяцев в году. Но они не жалуются. Для греков такая жизнь была бы ужасным испытанием. «Ехал грека» был показан у меня на родине. Греки вообще не знали, что есть такая Россия, что есть такие неизведанные пространства, что на них живут русские люди, чей быт так сильно отличается от жизни их соотечественников из столицы. А ведь именно эта Россия — настоящая. Мы вложили душу в наш проект, и я знаю, что не зря, ведь уже после первых выпусков программы многие люди писали мне в соцсетях почти одни и те же слова: «Спасибо, что вы показали, что такое настоящая Россия».

О потребности русского человека высказаться

Русские люди при первой встрече могут казаться очень закрытыми, но уже через пять минут с ними можно разговаривать обо всем. Греки в этом смысле другие: несмотря на их улыбку и приветливый вид, разговор по душам не всегда складывается, доверительные отношения возникают через какое-то время, иногда долгое. Для русского человека душевный разговор — это смысл жизни, пища. А для грека такая пища — разговор общий: «Как дела? Чем занимаешься?»

Однажды во время путешествия я познакомился с писателем, который рассказал мне невероятную историю про Советский Союз. Он мне говорит: «Видишь мой дом? У него было двойное покрытие, и из-за этого двойного покрытия моих родителей отправили в ГУЛАГ, представляешь?» Даже подумать страшно, что человека могли отправить в тюрьму оттого, что у него дом получше.

О фильмах Звягинцева и загадочной русской душе

Фильмы Звягинцева раскрывают суть жизни людей в глубинке. Когда «Левиафана» посмотрели мои друзья из Греции, они спрашивали, неужели всё и правда так, как там показано? К сожалению, да. Правда, что пьют, правда, что дороги плохие. Очень грустно об этом говорить. В выпусках программы «Ехал грека» мы тоже показываем сложности жизни в глубинке, но не в таком объеме и без эмоциональной окраски. Звягинцев — режиссер и художник, у него, разумеется, окраска есть. Снимать такое кино в России сейчас, когда этого никто не смеет делать, — это подвиг в любом случае, даже если это кого-то расстраивает.

Несмотря на то что я много ездил по России, до сих пор не могу сказать, что понял, что такое «русская душа». Когда я пойму — наверное, пора будет уехать.