-  Грязные ботинки на чистой тумбочке. Каждый день.

Это было неожиданно. До того шел нормальный разговор: Мария Михайловна рассказывала, что растила Сашу одна, что у его отца была другая семья, что Саша знает про отца (которого уже сейчас нет в живых). Говорила о том, что никогда у нее с сыном не было проблем, он хорошо учился, у них были прекрасные отношения. И вот сейчас ему пятнадцать, он стал замкнут, не слышит, что она ему говорит... Я старалась убедить ее в том, что это совершенно нормально, как вдруг она всхлипнула и попросилась в клинику неврозов. Я опешила - с чего бы? Из-за того, что подросток стал замкнутым? И тут Мария Михайловна заговорила вдруг ровно, как в гипнотическом трансе:

- Он ставит ботинки на тумбочку в прихожей. Каждый день. Ботинки 46-го размера. Все в грязи. И вот они там стоят. Когда я прихожу с работы. Я просила ставить их под вешалку. Я умоляла, я ругалась, я кричала. Я выбросила их в окно. На следующий день они снова там. Я все делала, чтобы не испортить с ним отношения. Мне казалось, что у меня все получается. И вот теперь - ботинки!

- А вы не преувеличиваете? - осторожно поинтересовалась я, хотя теперь клиника неврозов не казалась мне такой уж далекой от этого «ботиночного» случая. - Может быть, он просто их там забывает?

- Нет, нет! Он делает это сознательно! Но я не понимаю, что это означает, и от этого буквально схожу с ума! Я уже полгода не могу уснуть без снотворного.

- Вы спрашивали?

- Тысячу раз! Никакого ответа.

- Ведите сюда Сашу.

***

Саша - черноглазый, очень высокий юноша -сидел в кресле и улыбался. Давно мне не приходилось видеть такого «закрытого» подростка. Отвечает на все вопросы, не ерничает, вроде бы искренне хочет помочь разобраться, но при этом не говорит ни-че-го.

- Ты отдаешь себе отчет в том, что мать на грани невроза?

- Да, меня волнует ее состояние.

- Что это за ботинки на тумбочке?

- Ну, вы понимаете, в таком состоянии ее все раздражает...

- Ты их туда ставишь или нет?

- Наверное, было разок, я не помню.

- Мать тебя чем-то достала?

- Ну что вы! У нас прекрасные отношения.

- У тебя есть какие-то тайны?

- Нет. Забавно, у всех одноклассников проблемы - со школой, с родителями, а у меня нет.

- Как ты думаешь, ты можешь чем-нибудь помочь матери?

- Я готов сделать все, что угодно!

- А ботинки?

- Да что вы-то все об этих ботинках! Ну мама - ладно, у нее - нервы, а вы-то что к ним привязались?

И так далее в том же духе.

 

 

- Ну что, вы что-нибудь поняли? - Мария Михайловна смотрит на меня с надеждой.

- Ничего не поняла! - честно отвечаю я.

- И что же мне делать? В клинику?

- Спокойно, сейчас что-нибудь придумаем, - пообещала я, не представляя себе, что делать дальше. Я ведь даже не знаю: чертовы ботинки есть или нет? А если есть, то чей это симптом - Сашин или его мамы? Кого тут лечить-то, в конце концов?!

- Ладно, - решила я, подумав минут пять, на протяжении которых Мария Михайловна взяла с полки и с явным трудом собрала головоломку для детей от 5 до 7 лет. - Вы раньше о чувствах с ним не говорили? Теперь будете. Много. Навязчиво. От первого лица. «Методика неоскорбительной коммуникации».  

- Но он же не будет слушать, - возразила Мария Михайловна. - Уйдет в свою комнату. Включит музыку...

- Не ваши проблемы. Вы говорите, пока сил хватит. И не забывайте: только о своих чувствах, только в форме «я-посланий».

- Попробую, - неуверенно согласилась Мария Михайловна.

 

***

- Здравствуйте, садитесь. Рассказывайте.

- Ну... Произношу в коридоре возле ботинок такие монологи...

- А Саша?

- Саша прячется, музыку включает. Потом выглядывает, проверяет. Молчит. Один раз пальцем у виска покрутил.

- Можете воспроизвести отрывок из монолога?

- Пожалуйста! - подозрительно охотно согласилась Мария Михайловна. - Когда я вижу эти ботинки, мне кажется, что вся жизнь прошла зря. Все впустую, все, как в бездонный колодец! Я ошиблась в чем-то очень существенном. Я расплачиваюсь за ошибку...

На глазах женщины заблестели слезы. Шекспир!

- Спасибо, достаточно! Продолжайте в том же духе. Скоро отреагирует.

- Как?

- Самое обидное, если просто уберет ботинки, и мы так и не узнаем, что это было.

 

***

Саша и Мария Михайловна пришли на прием вместе в конце следующей недели. Саша был мрачен, Мария Михайловна весела. Она прошла в кабинет.

- Вы представляете, убрал! Я рыдала в коридоре, как Ярославна. Тут он выскочил из комнаты и заорал: «Ты думаешь! Ты чувствуешь! Тебя когда-нибудь интересовало, что Я чувствую?!» - и заплакал. Он лет с шести не плакал. Я растерялась, а он говорит: «Ты сама реши, зачем я тебе нужен, а то я ничего не понимаю!» Тоже разревелась, говорю: «Ты -жизнь моя, у меня, кроме тебя, никого нет!» Мы поплакали, потом я пирог испекла, а на следующий день их не было!

-Та-ак, - никакой эйфории по поводу произошедшего я не испытывала. - И зачем же вы теперь пришли?

- А это он сказал, - растерялась Мария Михайловна. - Саша. Так и сказал: ну, добилась своего? Пойдем теперь к твоему психологу разбираться...

Я мысленно поаплодировала Саше. Мария Михайловна не сумела разглядеть, что проблема осталась на месте, а Саша увидел!

- «Ты сама реши, зачем я тебе нужен...», - процитировала я. - Объясняй, как можешь. Я тебе помогу.

Сумрачный подросток смотрел на меня с недоверием.

- Ты - пострадавшая сторона. Я - за тебя. Говори.

Медленно начинается разговор. Десятки наводящих вопросов, мучительные паузы, где-то уточнения матери, где-то мои подсказки.

- Я не знаю, как себя вести. Я не умею хамить. Я очень люблю свою мать. И она меня любит. Но я для нее кто? Ребенок? Она может рыться в моих карманах - я просил ее, а она мне: да какие между нами секреты. Это правда, я понимаю. Но она же хочет, чтобы я был «мужчиной в доме». Я согласен и на это, я могу. Но либо то, либо это. Вместе-то не получается! Я либо вырос, либо остался маленьким. Я хочу знать! Мои приятели как-то умеют дать понять родителям, что они... ну, хотят того, хотят этого... А я не умею, я слишком уважаю мать или... или я хочу чего-то не того... Как это все объяснить - я не знаю, и вот - ботинки!

 

Ключевое слово было наконец произнесено! Ботинки - единственная форма протеста, оказавшаяся доступной бедному Саше! В этих несчастных ботинках слилось все: и невозможность оставаться ребенком, и страх перед нарождающейся мужественностью, и осознание своей особости, отличия от большинства сверстников. Мамино воспитание, книги и фильмы поставили очень высокую планку для Сашиных устремлений: «Любовь к женщине - только самой высокой пробы, дружба со сверстниками - не прощающая предательства». Соответствую ли я сам этим высоким стандартам, спрашивает себя Саша и честно отвечает: нет! Значит, пусть у меня не будет ни любви, ни дружбы. Я буду жить аккуратно, чтобы не было проблем. И их не было - кроме одной: ощущения фальши и разрыва с нормальной жизнью. И на сцену семейной идиллии явились грязные ботинки, стоящие на тумбочке.